– Это ты, Плетёнка? – спросил постановщик, вглядываясь в тёмные ряды. Сидевшая рядом с Клэр Лирика медленно поднялась: – Это я. Постановщик задержал на ней строгий взгляд: – Я думал, ты выбыла ещё на прошлом прослушивании. Лирика опустила голову: – Да, выбыла, но… Я знаю ответ, сэр. – Тогда вперёд. На сей раз Лирика замолчала, и Клэр заметила, что колени девочки чуть дрожат. – Ты справишься, – тихо шепнула ей Клэр. – Он не паутчик. Уголки губ Лирики чуть приподнялись, и она заговорила: – Танцоры, они должны изображать падающие звёзды. А ленты в их руках должны напоминать зрителям хвосты и гривы единорогов. Есть песни про то, как единороги скачут по горам в Звездопад, носясь со звёздами наперегонки. Их гривы серебрятся в свете метеоритного дождя. Поэтому мы танцуем с серебристыми лентами и украшаем ими Остриё Иглы в канун Звездопада. – Молодец, – похвалил её постановщик. Лирика просияла, а мужчина повернулся к ним спиной, чтобы обратиться к танцорам на сцене: – Вы можете попадать точно в такт, но если вы не понимаете смысла, который стоит за тем, что вы делаете, все ваши движения напрасны. Когда вы танцуете, я хочу, чтобы вы думали о том, как эти шаги связывают нас с прошлым и что танец лент придумали в память о чём-то очень важном. – Его голос стал ниже, в нём появились ностальгические нотки, и постановщик снова взмахнул рукой. Серебристая лента играючи поднялась вверх, но в этот раз она не сложилась в звезду, а выгнулась дугой, выписывая в воздухе изгиб грациозной шеи, острое ухо и закручивающийся спиралью рог. Лента извивалась всё быстрее и быстрее, рисуя над головами собравшихся серебристый силуэт единорога. – Вот почему, – продолжил постановщик, взмахивая рукой в последний раз и заставляя единорога аккуратно сложиться, – вы должны собраться! Вас выбрали выступить на коронации её величества. Когда королева увидит ваш танец, она позволит лучшим из вас присоединиться к её двору. И если вас выберут, вы станете свидетелями одного из величайших событий в истории Ардена: возвращения единорогов. – По залу пробежал восторженный трепет. Танцоры подняли головы, расправили свои костюмы и стиснули зубы, готовые продолжить репетицию. Готовые воспользоваться такой невероятной возможностью, оправдать такую невероятную честь. – И у нас остались считаные часы, чтобы привести вас в форму! – прокричал постановщик. Его голос заставил каждого занять своё место. Серебристая лента упала ему на ладонь. – До Звездопада всего три захода солнца, так что советую вам вернуться на свои места и не забывать, ради всего пряденого и шёлкового, тянуть носок! Когда танцоры засуетились, занимая свои места, у Клэр возникло такое чувство, словно одна из лент высвободилась только для того, чтобы оплестись вокруг её рёбер. Три дня. Три дня на то, чтобы собрать зубцы всех четырёх гильдий, перековать венец, короновать Надию, а затем, после всего этого, победить королеву… и спасти Софи. Это казалось невозможным. Это было невозможно. Но Арден – страна, построенная на невозможности, и по меньшей мере ещё одну невозможность он переживёт. Возможно. Наверное. Она на это надеялась. – Лирика, – прошептала Клэр. – Теперь отведёшь меня к зубцу – узлу любви? Лирика кивнула, но продолжила мечтательно смотреть на сцену: – Он прямо за теми дверьми, в фойе. – Фойе? – удивилась Клэр. Фойе обычно ассоциировались у неё с кинотеатрами, куда они ходили по особым случаям. Это то место, где папа стоял в очереди за большим ведёрком попкорна для всей семьи. Там обычно было немного липко от пролитых газированных напитков и рассыпанных на полу леденцов. У неё в голове не укладывалось, как зубец короны могут держать в фойе. Но ведь и то, что он находится в театре, оказалось для неё неожиданностью. – Угу, – кивнула Лирика. Не повышая голоса, она быстро объяснила: – Когда заключили Договор гильдий, магистр-прядильщик, отвечавший за Остриё Иглы, решил выставить зубец – узел любви в главном общественном месте – в фойе Историума. Так ответственность за его сохранность легла на каждого из нас. Чем больше глаз за ним следит, тем лучше! – Верно, – согласилась Клэр, стараясь, чтобы её голос звучал легко, хотя ей и казалось, будто она идёт ко дну. «Ты всё ещё не считаешь это воровством?» – весело прозвенел у неё в голове голос Софи. И хотя в действительности этот голос принадлежал самой Клэр… она не нашлась, что ответить. Лирика осторожно соскользнула со своего кресла, и Клэр последовала за ней. Стараясь создавать как можно меньше шума, они засеменили по проходу между рядами к массивным выпуклым дверям в задней части зала. – Плетёнка! – прогремел над ними голос постановщика. – Куда это ты собралась? Лирика застыла на месте: – Я… прошу прощения, сэр? – Ты потеряла день и пропустила половину репетиции. Если ты не хочешь быть дублёршей Клавдии, – он кивнул в сторону одной из самых юных танцовщиц, которая не размахивала лентами, а разбрасывала по сцене шёлковые цветы, – надевай свои летуны и поднимайся сюда. – Лирика ахнула и, похоже, впервые лишилась дара речи. Она не двигалась с места. Постановщик нахмурился: – Или ты не хочешь побывать в Замке на вершине холма? – Поздравляю! – сказала Клэр, стараясь скрыть нетерпение в голосе. Она действительно была искренне рада за Лирику, но, кроме того, ей будет куда проще выяснить, как именно охраняется зубец – узел любви, если ей не придётся переживать о том, что она скажет Лирике. Клэр нравилась юная прядильщица, и она не хотела втягивать её в неприятности. – Иди же! – Но как же… – шепнула ей Лирика, – зубец! Твоя память! Клэр аккуратно подтолкнула её вперёд: – Я справлюсь. Лирике не пришлось повторять дважды: прядильщица ускакала на сцену и скрылась за кулисами. Когда музыканты снова заиграли первые ноты, Клэр повернулась спиной к сцене и направилась к выходу из зала по тёмному проходу между рядами. Пришло время украсть корону. Глава 9 Стены фойе были завешены гобеленами, а ковёр был таким толстым, что Клэр казалось, будто она пробирается по мокрому песку. Но несмотря на красоту фойе, щедро наполненного затейливыми деталями, её взгляд был прикован к одному-единственному предмету. Огромные винтовые лестницы вели на первый этаж, где в середине, словно кулон на цепочке, располагался зубец – узел любви прядильщиков. Во всяком случае, Клэр думала, что это зубец – узел любви… Было сложно сказать наверняка. Толстые стеклянные стены окружали его со всех сторон, искажая и искривляя его форму до такой степени, что всё, что она могла разглядеть за ними, – некий размытый предмет в форме полумесяца. Не помогало и то, что после тщательной шлифовки и полировки стекло сверкало ярко, как солнце. Клэр поспешила отвести взгляд и проверить, действительно ли она здесь одна. Казалось, так и есть и Лирика не ошиблась: противопризрачный караул приведён в полную готовность на границе города, а не внутри неё. И всё же она прошла вперёд не без опаски. В мире, где каждый может управлять чудесной силой, заключённой в материи, всё что угодно могло запустить сигнал тревоги. Всё что угодно могло оказаться защитным механизмом. Она окинула потолок взглядом, но не увидела ничего похожего на сети, готовые упасть на неё сверху. Да и ковёр под ногами, казалось, не собирался завернуть её в бурито. Оставалась только верёвка из красного бархата, оцеплявшая постамент на два метра вокруг. Она явно не внушала доверия. Большим пальцем одной ноги Клэр стянула ботинок с другой и запустила его внутрь круга. Ничего не произошло. Придётся рискнуть. Она приподняла бархатную верёвку и поспешила под неё нырнуть. И снова ничего не произошло. И всё же Клэр потребовалась пара минут, чтобы успокоиться, надеть ботинок обратно и пройти вперёд. Сейчас она стояла достаточно близко и видела, что витрина была не обычной стеклянной коробкой, водружённой на постамент, в каких выставлялось немало артефактов в музеях её мира. Основание постамента было умело вырезано таким образом, что напоминало ствол дерева. Вверх и в стороны от него отходили изогнутые ветви. Они-то и создавали коробку, внутри которой зубцу ничего не грозило. Сделав ещё один шаг, Клэр поняла, что постамент не просто походил на дерево – он и был деревом. Стеклянные корни уходили под ковёр, исчезая в фундаменте Историума. А стекло было отнюдь не стеклом, а плотным, прозрачным алмазом – алмазное дерево-витрина. У неё перехватило дыхание. Это алмазное дерево явно было создано сочетанием чудес самоцветчиков и кователей. А значит, по крайней мере некоторые члены гильдии земледельцев примкнули к Роялистам королевы. Клэр знала как минимум одного земледельца, который уже давно присоединился к армии королевы, – Фрэнсиса. Он был дедушкой Нэта и опекуном Сены с тех пор, как её изгнали из гильдии кователей. И он был другом Клэр. Ну или она так считала. А в действительности он был одним из Роялистов. И когда понял, кто такие Клэр и Софи на самом деле, он предал их обеих. Его предательство всё ещё причиняло ей боль. Даже сейчас, когда она об этом подумала, ей стало тяжело дышать. По правде сказать, она странным образом начала задыхаться и у неё потемнело перед глазами. Она мельком увидела часть короны, хотя разглядеть её в гранёном стеклянном коробе было непросто. Она не была ни золотой, как того ожидала Клэр, ни хотя бы серебряной. Она была чёрной. Но чёрной, как вороново крыло, или глаза, или звёздное небо. Странный металл закручивался острым концом. У его основания было пустое углубление, предназначавшееся для камня или, быть может, для слезы луны. Клэр вдруг осела на колени, ловя воздух ртом, как если бы вид зубца сдавливал её шею. Всего несколько минут назад свитер, который она одолжила у старшей сестры Лирики, был ей велик, но теперь он стал ей мал – вот уже из рукавов торчат запястья. Но хотя свитер и уменьшался в размерах, он не трещал по швам. Он вцепился в Клэр и сдавливать её грудь. Тёмные пятна поплыли у неё перед глазами, она будто снова шла ко дну. – Элейна… Элейна! – Голос Лирики донёсся до неё словно издалека. Её схватили за подмышки и протащили по ковру, слабо обжёгшему её ноги. И вдруг она снова смогла дышать! Свитер вокруг неё стал свободнее, и рукава опустились на место. Она лежала на спине, позволяя своей грудной клетке вздыматься и опускаться. Тем временем её окружили лица. Они с любопытством смотрели на неё сверху вниз. Среди них было одно очень рассерженное лицо с растрёпанными светлыми волосами. – Как смеешь ты прерывать репетицию? – воскликнул постановщик. – Как только тебе пришло в голову зайти внутрь удушающего кольца? С этого момента тебе запрещено участвовать в коронации! Нет, тебе запрещено вообще появляться в Историуме! – Сэр, – робко обратилась к нему Лирика, – вообще-то, она не знает… Постановщик резко повернулся к ней: – Что ты имеешь в виду? Но прежде чем Лирика смогла ответить, ещё один из танцоров (мальчик с длинным подбородком и ещё более длинным носом) ахнул: – О, это та девочка, у которой паутчица забрала мысли? Которую нашли выброшенной на берег? – Вообще-то, насколько я слышала, речь шла о бухте, – вставила другая танцовщица. Её волосы были забраны в высокий хвост из косичек и жгутиков у неё на макушке. Он подпрыгивал и раскачивался, словно вопросительный знак. – Лирика была там! – воскликнул мальчик. – Это Лирика её нашла – мой младший брат сказал, что слышал, как мама Лирики кричала на неё этим утром. Клэр удивилась, но она знала, что в этом не было ничего удивительного. В городе профессиональных рассказчиков новость о девочке, потерявшей память, конечно должна была распространиться быстро. А значит, вскоре о ней узнают Мира Бахрома и королева. – Довольно! – осёк их постановщик. – Ты, – он указал на Лирику. – Объясни. Лирика вышла вперёд и выпалила их легенду одним духом. Клэр при этом всем своим видом старалась продемонстрировать, что она через всё это прошла. Когда Лирика закончила, брови постановщика опустились так низко, что Клэр подумала, как бы они не соскользнули с его носа. – Историк Бахрома предупреждала о двух опасных девицах, которые попирают Соглашение гильдий и сеют смуту во владениях нашей королевы. Как ты можешь быть уверена в том, что это не одна из них? Сердце Клэр застряло у неё в горле. Как быстро он догадался, кто она такая! – Она Роялистка, сэр, – с жаром произнесла Лирика, и сердце Клэр медленно продвинулось обратно вниз. – Когда я её нашла, на ней был её плащ. И не просто какой-то плащ – историк Бахрома соткала его лично, и он отмечен печатью самой королевы. Я проверила нашивку. Клэр старалась не подавать виду. Она и понятия об этом не имела! Поскольку Роялистов в Ардене теперь развелось видимо-невидимо, ей даже не пришло в голову проверить, чей плащ был на ней надет. Если его соткала лично Бахрома, вероятно, он принадлежал одному из первых Роялистов, служивших интересам королевы. Что означало, что кто-то отправился к паутчице с вопросами до неё – по личному поручению королевы.