Глава 8 Солнце окончательно встало, а вместе с ним и весь остальной город. Голоса с лодок обменивались приветствиями, пока Лирика мчалась вдоль воды и через мосты, поторапливая через плечо Клэр. В своём мире Клэр читала о городах, в которых улицами были каналы, но до настоящего момента ей никак не удавалось себе это представить. Она заворожённо смотрела, как лодка подплыла к самой двери одного из домов, чтобы мальчик и его маленькая сестрёнка забрались на неё так же легко, как Клэр и Софи залазили в машину своих родителей. Будь у неё куча времени, Клэр с радостью провела бы день на мосту и посвятила бы целый вечер наблюдению за переливами красок реки, соединяющей город воедино. И она могла бы потратить по меньшей мере неделю, пытаясь нарисовать прядильщиков, среди которых были люди всех возможных форм и размеров – в буквальном смысле. На некоторых из проносившихся мимо женщин были квадратные юбки шириной со скамейки в парке. А мужчины были облачены в толстые пальто с невероятно пышными рукавами. А их волосы! Куда бы ни смотрела Клэр, всюду были такие разные причёски. Некоторые собирали свои волосы в аккуратные пучки на макушке, в то время как другие оставляли их струиться водопадом из косичек и ниток. А у нескольких мужчин, которым не посчастливилось облысеть, были самые густые, самые длинные бороды, которые когда-либо видела Клэр. – Смотри под ноги! – крикнула одна из прядильщиц Клэр, когда та засмотрелась на волосы прохожей, уложенные в форме лебедя, и случайно наступила на длинный шлейф её платья. – Извините, – пробормотала Клэр и попыталась отойти в сторону, чтобы не мешаться, но лишь врезалась в другого прядильщика, руки которого были заняты рулонами ткани. Он бросил на неё недобрый взгляд, не сбавляя хода, а цветные края рулонов помахали перед её носом, словно предостерегающий палец. Клэр спешила за Лирикой по людным улицам, стараясь не слишком отвлекаться на громадные ленты, колыхавшиеся на палубах лодок на пристани. Их флаги перехлёстывались в небе, словно хвосты воздушных змеев. Остриё Иглы, как сказала бы Софи, впечатляло. Как бы ей хотелось, чтобы Софи была сейчас здесь и видела всё это своими глазами… Нет. Клэр остановила эту мысль на полпути. Ей совсем не хотелось, чтобы Софи была сейчас здесь, ничуть! Софи должна оставаться под защитой Плетёного Корня, пока Клэр не соберёт все четыре части короны Ардена. «Соберёшь? – Клэр практически видела, как Софи усмехнулась (эту привычку она переняла у Сены) над её планом. – Так теперь говорят вместо „украдёшь“»? «А что бы сделала ты?» – подумала Клэр, обращаясь к тоненькому голоску в своей голове, который с каждым днём всё больше и больше напоминал ей Софи. Голос не произнёс ни слова. Потому что именно такой план действий выбрала бы Софи. Софи позволила бы Лирике отвести её прямо к зубцу – узлу любви, а затем, сообразив, как его украсть, улизнула бы вместе с ним прежде, чем её смогли бы поймать. План был ужасен, опасен, он был в стиле Софи. А потому он был единственно верным, пускай у Клэр и стыла кровь в жилах всякий раз, как она вспоминала последний случай кражи у гильдии ценного артефакта – единорожьей арфы. Сена взяла её из самых лучших побуждений, но чуть не поплатилась за это жизнью. – Берегись! – Клэр почувствовала, как её тянут за рукав. Лирика оттащила её в сторону от свёрнутого трубочкой ковра. Его конец свисал с плеча усталого прядильщика. Если бы ковёр зацепил Клэр, она бы непременно упала в канал. – Спасибо, – поблагодарила её Клэр. У неё даже немного перехватило дыхание. Если бы она шлёпнулась в воду перед всеми, это послужило бы не лучшим началом для её нового плана. В Острие Иглы было людно – во всём Ардене Клэр не встречала более переполненного места. И с каждой минутой в каналы заходили всё новые и новые лодки. – Лирика, – полюбопытствовала Клэр, – как в следующем месяце в Звездопад здесь уместятся новые лодки? – В следующем месяце? – Казалось, её вопрос озадачил Лирику. – Элейна, Звездопад не в следующем месяце; до него осталось три заката. Клэр резко затормозила. – Что? – Она дико озиралась по сторонам. Некоторые деревья по-прежнему были одеты в листву. – Но ты сказала… я думала, звёздный дождь отмечает начало зимы! Ещё даже не похолодало как следует! – Говори за себя, – пожала плечами Лирика. – На речных путях всегда свежо. – Но, – заметила Клэр, в голосе которой почти слышалось отчаяние, – это значит, что Эстелл коронуют всего через три дня! – У неё стянуло грудь. За такое время даже акварельный рисунок не успеет как следует просохнуть! – Знаю, – радостно взвизгнула Лирика и потрусила вперёд, словно двигаясь быстрее, она могла ускорить приход Звездопада, до которого и так оставалось всего ничего. Ноги Клэр между тем будто вросли в землю. Ей ни за что не собрать все четыре зубца за три дня. «Дыши глубже, – советовал голос Софи в её голове. – Не опускай руки – ты уже близко к зубцу – Узлу любви, а ведь ещё даже не наступил обед». Клэр дышала, пытаясь сосредоточиться. Эстелл пригласила на встречу все гильдии. Скорее всего, это означает, что ей нужны все четыре зубца, чтобы обрести могущество, описанное в древних легендах. Если она позаботится о том, чтобы в Замке на вершине холма недосчитались одного-единственного зубца, возможно, ей удастся отсрочить коронацию на неопределённый срок. Так она выиграет для себя и Надии время, чтобы собрать остальные зубцы. «Ты хотела сказать, – поддразнил её голос Софи, – украсть». – Ну же, Элейна, не теряйся, – окликнула её Лирика через плечо. Коробка с лентами, которую несла прядильщица, подпрыгивала у неё в руках. Чем ближе они подходили к центру города, тем больше становилась толпа. Взволнованный гул, казалось, пронизывал Остриё Иглы. Смех и радостные возгласы разносились над водой, становясь ещё громче. Прядильщики без конца разражались куплетами, и откуда-то издалека до Клэр доносились звуки скрипки. Они танцевали над каналом под отбиваемый флагами ритм. – Почти на месте! – объявила Лирика, подгоняя Клэр на последнем мосту и завершающем повороте… Клэр ахнула. Посередине площади стояло самое красивое здание, которое она когда-либо видела: парящие арки и величественные колонны возвышались над толпой, словно огромный свадебный торт. Множество длинных низких ступеней, ведущих к строению, напоминали изысканный поднос, что ещё больше усиливало сходство с пышным десертом. Так вот он какой – Историум! Вероятно, это один из тех музеев, которые своим размахом напоминают дворцы. Сердце Клэр забилось быстрее, когда она представила все те чудеса, которые наверняка хранятся в его стенах. Она обожала школьные поездки в музеи. Обожала бродить по широким, гулким коридорам, слушая умиротворяющее цоканье каблуков по мраморному полу. Обожала разглядывать произведения, созданные творцами, которые давным-давно отошли в вечность. В своём мире она чувствовала себя ближе всего к чуду именно в музеях. Фасад здания был украшен сотнями многоярусных балконов. Когда они подошли ближе, Клэр увидела, что на каждом из них висит по флагу в форме полумесяца с одним и тем же символом, повторяющимся снова и снова, – звездой над белой короной на роялистско-синем фоне. Было совершенно очевидно, кому принадлежит эта эмблема. Лирика снова радостно взвизгнула. – Они вывесили флаги королевы! – Она гордо посмотрела на Клэр. – Когда магистр Катушка услышал о возвращении её величества, он дал задание всем первоклассникам потренироваться в вышивании на флагах, чтобы они были готовы к Звездопаду. – Лирика приставила ладонь ко лбу козырьком и внимательно оглядела балконы. – Думаю, вон тот вышила я! – Как ты это поняла? Лирика беспечно махнула рукой. – Я случайно добавила короне пятый зубец, но кто их считает? – Она перешагивала через две каменные ступени разом, и Клэр пришлось поторопиться, чтобы за ней поспеть. Но с каждым шагом, который приближал её к Историуму, она всё сильнее убеждалась в том, что её план – сущий кошмар. Возможно, ей просто нужно как можно скорее рассказать всем правду. Папа всегда говорит, что правда освобождает, но что, если прядильщики не хотят слышать правду? Всюду, куда ни глянь, начиная с увешанного флагами здания и заканчивая всеми этими синими плащами на улицах, она видела, до чего прядильщики рады возвращению королевы Эстелл. Когда они поднялись до конца лестницы, Лирика, вместо того чтобы провести их через парадные арочные двери музея, прошмыгнула за угол к боковому входу. Остановившись перед дверьми, она достала ключ. – Моя сестра, Ка, работник сцены, – объяснила прядильщица, вставляя его в замок. – Она то и дело просила маму приносить сюда всякую всячину, так что постановщик в конце концов дал маме личный ключ, чтобы ей не приходилось подолгу стоять у входа, отвечая на вопросы караульных. Обычно они здесь охраняют зубец – узел любви, но после вчерашнего нападения кователя их, наверное, выставили по периметру города. – Она толкнула дверь. – Добро пожаловать в Историум! Все музеи, которые когда-либо посещала Клэр (за исключением детского музея, в который Мартинсоны ездили раз в пару лет), были тихими местами, чем-то средним между церковью и библиотекой. Чего никак нельзя было сказать про Историум Острия Иглы. Клэр подпрыгнула от шумного рёва, который встретил их, когда они с Лирикой вошли внутрь. – Осторожно, верёвки! – Где моя шляпа? – кричал мальчик, одетый в зелёный камзол и сапоги с высоким голенищем, проносясь по коридору. – Мой выход через десять минут! – Ты спрашивал у Роберто? – отозвалась женщина с кучей длинных платьев в руках, настойчиво протискиваясь к другой двери. – Танцующие, не забудьте дать мне ваш реквизит перед началом номера! Клэр заморгала: – Где?.. Но она не договорила, поскольку прядильщик в парике из седых кудрей и старческом гриме приковылял к ним и воскликнул: – Заплатки, Лирика! Где тебя носило? Твоя сестра повсюду тебя ищет! – Извини, Бард, – сказала Лирика, кивая на коробку у неё в руках. – Но я принесла запасные ленты. Куда их поставить? Откуда-то из суматохи коридоров донёсся вопль. Бард вздрогнул: – Наверное, лучше прямо у сцены. Репетиция уже началась и… эм, постановщик слегка… – Он осёкся, поскольку вопль стал громче. – На нервах, – закончил он. Прежде чем Клэр смогла как следует понять, о чём речь, Лирика кивнула и потрусила дальше. – Лирика? – с трудом выговорила Клэр, слегка запыхаясь. – Почему ты не сказала, что Историум – это театр? Я ожидала увидеть музей! – А какая разница? – спросила Лирика, открывая очередную дверь и проходя мимо верёвок и шкивов. – Представления – наш способ помнить историю. Зачем запирать прошлое в книгах и предметах? Так ведь куда веселее! Она увлекла Клэр в зал с креслами из красного бархата. Едва она толкнула её на одно из них, как дирижёр взмахнул руками, и поднялся занавес. Одетые в сверкающие шелка танцоры с развевающимися лентами в руках закружились на сцене. У Клэр захватило дух. Она была на нескольких отчётных вечерах в балетной школе (их просто невозможно избежать, если твоя старшая сестра – Софи Мартинсон). Но то, что она видела сейчас, походило на те вторничные занятия для школьников так же мало, как озеро на лужу. Не было это похоже и на профессиональный балет, который семья Мартинсонов решила посмотреть как-то раз во время зимних каникул несколько лет назад. Тогда только казалось, что танцоры парят над помостом, но здесь, в Ардене… Клэр откинулась на спинку кресла и посмотрела на сцену, прищурившись. – Лирика, – прошептала Клэр, гадая, уж не мерещится ли ей. – Их пуанты… они не касаются пола! – Конечно, не касаются, – прошептала Лирика в ответ. – Ведь это не пуанты, а летуны, ну, знаешь, которые летают. Как чудесно! И практично. Клэр хотелось показать эту обувь магистру Корналину из Горнопристанища. Будь у самоцветчиков несколько пар такой обуви, им было бы куда легче чинить горгулий, которые украшают парящую купольную крышу цитадели (и так было бы куда безопасней). Звуки скрипок и арф проникали в самую душу и успокаивали Клэр. На мгновение она позволила себе раствориться в музыке и движениях. На всех выступающих были ослепительно-белые костюмы. Этот цвет напоминал ей мыльные пузыри в солнечных лучах. Танцоры блистали при каждом подъёме ноги и в каждом прыжке. Когда музыка набрала силу, вращения ускорились, а ленты вознеслись выше, походя на плывучие луны. Это было красиво. Это было волшебно. Это было… – Стоп! Стоп! Стоп! – Клэр подскочила в кресле: высокий худой мужчина неожиданно заговорил со своего места в первом ряду. Как и все прочие прядильщики, он явно подходил к выбору одежды с особой тщательностью. Облачённый в элегантный костюм из оранжевой парчи с роялистским плащом, небрежно перекинутым через плечо, он напоминал эдакое сумасбродное закатное солнце на фоне тёмно-синего неба. Но, не в пример другим прядильщикам, светлые волосы у него на голове были в беспорядке. Они торчали во все стороны. То тут, то там свисали нитки. Пара-тройка косичек распустилась, словно чьи-то нервные пальцы привыкли тянуть их за концы. – Вы напоминаете горсть попКорна! – воскликнул мужчина. – А вовсе не красиво падающие звёзды! – Шагнув на сцену, он выхватил ленту из руки остолбеневшей танцовщицы и одним движением запястья пустил её в воздухе в пляс. Следующим движением он заставил её сменить направление и изгибаться волной, словно плывущая вверх по течению рыба. – Смотрите внимательно, – велел он и последним движением выпустил ленту из руки, но в этот раз она не устремилась вниз. Вместо этого лента зависла в воздухе, рисуя звезду. – Вот так ваши ленты должны выглядеть на восьмом счёте, – сказал мужчина. – Но вы все спешите! – Он дотянулся длинной рукой до ленты и потянул за неё. Звезда тут же распалась и аккуратно сложилась прямо ему в ладонь. Тяжело вздохнув, мужчина потёр виски. – Давайте вспомним ещё раз, почему Звездопадный танец лент так важен. Есть желающие?.. – Но не успел он сформулировать свой вопрос до конца, как в воздух поднялся лес рук. Клэр подавила улыбку. По всей видимости, дети в Острие Иглы были не робкого десятка. Гильдия прядильщиков и впрямь состоит из одних Софи. Постановщик кивнул девочке с такими же чёрными волосами, как у Лирики. Она немедленно ответила: – Потому что это традиция. Танец лент всегда исполняют в Звездопад. – Да, но почему? – спросил постановщик. – Почему именно этот танец и именно в это время года? Желающие? Только один человек поднял руку и не дожидаясь приглашения произнёс: – Я знаю, сэр! Клэр покосилась налево, а танцоры и постановщик обернулись, чтобы посмотреть в конец зала.