— И ты… Ты их… — Лия отпрянула и посмотрела ему в глаза. — Больше этого не повторится. Клянусь, — пообещал Дирижер. — Я люблю тебя, Санат. Люблю родителей. Что мне делать? Санат обнял девушку за плечи, указал взглядом на седовласого мужчину в конце улицы, который скрывал лицо и никуда не торопился: — На тебя заглядываются солидные мужики. Давай пойдем в дом и сыграем. Они вернулись в дом, прошли мимо удивленной Наны Ревазовны и поднялись на второй этаж. Вскоре оттуда зазвучали электроскрипка и синтезатор. Музыка была проникновенной и чарующей. Нана Ревазовна вздохнула, опустилась на стул и стала слушать. Ее дочь и странный молодой человек продолжали играть. Иногда солировала скрипка, иногда синтезатор, но чаще оба инструмента сливались в единый поток музыки. Они играли долго, о чем-то разговаривали и снова брались за инструменты. На улице их слышал Сергей Васильевич Трифонов. Он догадался, что Дирижер обязательно придет к любимой девушке и уже второй день дежурил около ее дома. Чутье не подвело профессионала. Он засек Дирижера, наблюдал за его встречей с беременной подругой и поминутно откладывал звонок в родную Контору. Пусть еще, пусть еще пообщаются, час-другой ничего не решит. Потом они взялись за музыкальные инструменты. Необычная электронная музыка завораживала, и Трифонов заслушался. Он колебался. Сейчас дуэт влюбленных рождает удивительную музыку, а потом, после его звонка, от Дирижера будут требовать совсем другое звукоизлучение. Пока он думал, как поступить, к дому подкатила белая «волга» с Отаром Гурамовичем Беридзе на пассажирском сиденье. Из-за руля вышел крепкий парень и стал открывать ворота. Наметанным взглядом полковник определил под его курткой наплечную кобуру с пистолетом, а на руке заметил татуировку, которая никак не соответствовала облику работника правоохранительных органов. Беридзе опасается за свою жизнь и обзавелся телохранителем из криминальной среды, догадался полковник в отставке. Чего он боится: мести Дирижера или последствий грязных делишек? Если первое, то сразу проверка: сумет ли Дирижер за себя постоять? Трифонов подошел ближе к дому и не обратил внимание на легковушку, проехавшую по улице. В машине сидели оперативники, которых Дирижер называл Крепышом и Модником. — Московский гость второй день здесь что-то вынюхивает, — сказал Крепыш. — Нам же лучше, не нужно за ним топтаться, — решил Модник и приказал напарнику: — Поехали за бухлом. Ребята на праздник скинулись. Глава 62 Отар Гурамович еще во дворе услышал, что дочь музицирует не одна, и подумал, что Нана помогает ей. Увидев жену в гостиной, он удивился: — Кто с Лией? Жена не ответила, но по ее растерянно-тревожному лицу он догадался и процедил сквозь зубы: — Шаманов вернулся. Глаза Беридзе мстительно сузились, он поманил охранника. Жена схватила мужа за рукав, пытаясь остановить, но тот пихнул ее на стул и сделал знак, чтобы сидела тихо. Отар Гурамович что-то шепнул охраннику, и парень достал пистолет. Они на цыпочках отправились вверх по лестнице — впереди вооруженный охранник, за его спиной Беридзе. На последней ступени охранник отвел затвор, снял пистолет с предохранителя и подошел к закрытой двери, за которой звучала музыка. Беридзе после инцидента на поминках, когда Шаманов чуть не расправился с ним и племянником, обратился к криминальному авторитету за помощью. Тот выслушал, узнал, что речь идет о музыканте, которого разыскивает милиция, и дал человека, который решит проблему и заметет следы. Молчаливый охранник сопровождал Беридзе повсюду. Отар Гурамович не таился, а сознательно подставлялся в самых разных местах, чтобы спровоцировать мстителя. Но Шаманов словно исчез из города. А потом пришло сообщение из Москвы. Георгий Давиташвили нелепо погиб на стадионе. За неполный месяц Отар Гурамович лишился двух любимых племянников, которых воспитывал с юности и почитал за сыновей. А где-то рядом ходит человек, который может и не причастен к их гибели, но точно желал их смерти. И готов был убить его тоже. — Отар, остановись! Санат отец нашего внука, — взмолилась жена, когда догадалась о планах мужа. — Санат? Ты так его называешь! — взбесился Беридзе. Он смирился с тем, что красавица дочь нагуляла живот не пойми от кого. Замуж в родном городе Лия уже не выйдет. Ну и ладно! Пусть родит внука или внучку, они с женой возьмут заботы о малыше на себя. А Лия уедет в Москву или в Пермь. Она отличный музыкант, ее возьмут на работу в симфонический оркестр или музыкальный театр. Там, вдали от пересудов злопыхателей, Лия начнет новую жизнь и найдет свое счастье. Так решил глава семейства. А чтобы никто не помешал этим планам, нужно было избавиться от Шаманова. Даже тюрьма теперь не казалась решением проблемы, упрямая Лия и там навещала безродного музыканта, вскружившего ей голову. Пусть он исчезнет навсегда, истлеет на дне морском. Видя решимость мужа, Нана привела последний довод: — Лия любит его. Ты сделаешь ее несчастной. — Что за чушь! — повысил голос Беридзе. — Наша дочь ошиблась. Ребенок плод этой ошибки, с которым ничего не поделаешь. А любовь эфемерна, мы должны избавить Лию от ложного чувства. — Ты говоришь страшные вещи, Отар, — промолвила Нана. «Какие же бабы дуры», — подумал муж и с трудом воздержался от ругани. Когда-то в молодости Отар Беридзе, как и все, любил эстрадные песни. В ресторанах после хорошего ужина ноги сами собой пускались в пляс под грузинские мотивы. Но в семье росла дочь-музыкант, которую направляла мама, сама прекрасно игравшая на фортепьяно. Беридзе ходил на концерты дочки, где с каждым годом исполнялись более сложные классические произведения. И дома мама с дочкой предпочитали слушать записи струнных квартетов и симфонических оркестров. Беридзе волей-неволей впитывал в себя образцы лучшей классической музыки. Он стал отличать утонченный солирующий тембр скрипки от приглушенных звуков альта и тягучих, мужественных нот виолончели, не говоря уж о величественных басах контрабаса. Он всё чаще ловил себя на том, что заслушивается классическим произведением и получает удовольствие от музыки, как от вкусного блюда. Но в курортном городе поп-музыка доминировала и, словно жирный слой майонеза, укатывала под собой любые музыкальные изыски. Отар Гурамович смутно помнил, как на дне рождения дочери Шаманов подыгрывал Лие. Дочь была ослепительна, а музыкант невзрачен. Потом он слышал про успех их дуэта, но ни разу не слушал их выступления. И вот теперь, поднимаясь по лестнице, неистовое звучание электроскрипки, дополненное объемной мощью синтезатора, обрушилось на его слух. Дуэт гармонично соединил изысканность классический сочинений с экспрессий современного исполнения. Электронные звуки омолодили старые произведения и обогатили новой палитрой красок. И самое главное, дуэт звучал, как единое целое, словно один организм с общим сердцем и разумом играл на двух инструментах. Зазвучала новая мелодия. Отар Гурамович заслушался и остановил охранника уже приоткрывшего дверь. Сквозь щель он видел лицо дочери, прижимавшей подбородком скрипку. Она была счастлива. Не когда-нибудь потом в далеком городе, как он планировал, а сейчас, в родном доме, рядом с худым музыкантом, от которого ждет ребенка. Беридзе отступил на шаг и посмотрел вниз. Оттуда с мольбой на него смотрела Нана. Когда-то он влюбился в грациозную девушку с большими глазами, увлеченно игравшую на фортепьяно. С тех пор их любовь измельчилась, а может просто большую часть общей любви вобрала в себя их дочь Лия. А когда дочка счастлива, как сейчас, то тепло любви возвращается обратно родителям. Он почувствовал это только что, а жена слышит игру счастливой дочери дольше, о чем говорят ее наполненные счастьем глаза. Беридзе сделал жест охраннику, и они спустились вниз. — Уходи, ты мне больше не нужен, — сказал он и достал деньги. — Это компенсация за досрочное увольнение. Охранник молча взял деньги и исчез. Нана благодарно обняла мужа. — И что теперь делать? — спросил Беридзе супругу. — Я приготовлю ужин, — решила женщина. Отар Гурамович понял, что женщина выбрала женское дело, а ему предстоит отвечать за мужское решение. И он уехал на важную встречу. Трифонов убедился, что Беридзе не смущает присутствие в доме беглого преступника. Он ничего не сделал Дирижеру, тот продолжал играть вместе с его дочкой. Значит, Шаманова часто можно будет подкараулить здесь. Полковник решил вернуться в санаторий, чтобы отдохнуть и принять взвешенное решение. Отар Гурамович вернулся домой к ужину и застал за столом обновленную семью. Лия сидела рядом с Санатом и напряженно смотрела на отца. Нана Ревазовна выдвинула стул для мужа напротив молодой пары. Беридзе сел, вдохнул аппетитные ароматы блюд и почувствовал, что жутко голоден. — Сначала поужинаем, — объявил он и попросил дочь: — Лия, принеси вино. Наше домашнее, с родины. Девушка поняла, что скандала не будет, и отправилась в подвал с графином, чтобы наполнить его вином из родной деревни отца, которое он пил по особым случаям. Ей не наливали — беременная. Дирижер опасался, что из-за алкоголя лишится своего дара в самый ответственный момент, но его противник утратил черты жесткости и выглядел, как уставший хозяин гостеприимного дома. И Санат поднял бокал. Ужинали молча. Чувствовалось, что Отар Гурамович держит в голове тяжелые мысли и хочет ослабить внутреннее напряжение с помощью вина и сытного ужина. Наконец, он вытер губы салфеткой, сдвинул грязную тарелку, сложил руки на столе и игриво спросил: — Когда свадьба, жених и невеста? Лия смущенно зарделась. Улыбнулась и Нана Ревазовна. Лицо отца, напротив, сделалось суровым. — А свадьбы не будет, увы. Пока не решится вопрос со статусом жениха. — Он посмотрел на Саната. — Ну что, почти родственник, не будешь же ты вечно прятаться от милиции? Дирижер покачал головой. — Это и невозможно, — подтвердил Беридзе. — Поэтому у нас два пути, и оба рискованные. Первый — пойти к следователю и всё рассказать. И тебе, и мне. А дальше, может, оба сядем для улучшения процента расследований, возможно повезет и кого-то оправдают. Зато, когда выйдем, сыграем свадьбу на законном основании. Правда, неизвестно, сколько лет будет тогда вашему ребенку. Все помолчали. Лия сжала руку Саната и спросила отца: — Ты не сказал про второй вариант, папа. — Я съездил сегодня в порт, поговорил с нужными людьми. — Отар Гурамович подался вперед и продолжил торопливо и тихо. — Я подкуплю моряков и таможню. Вас спрячут на борту торгового судна, высадят в Стамбуле. Оттуда переберетесь в Грецию, а там уже, куда захотите. Я дам вам денег, валюту. До рождения ребенка хватит. А дальше сами, вы же отличные музыканты. Я верю, вы справитесь, язык музыки международный. Беридзе закончил и искал ответа на рискованное предложение в глазах Лии и Саната. Первой подала голос Нана Ревазовна. Она была напугана. — Дети уедут за границу, и мы их больше никогда не увидим? Я не смогу нянчить внука. — Зато у них будет нормальная жизнь, семья, работа. И мы когда-нибудь к ним приедем. — Когда? Нас не выпустят за границу.