— Вы могли бы их узнать, встретив на улице, или, например, в легковом автомобиле. — Да, конечно. — Когда вы видели Самородовых в последний раз? — Семнадцатого июля. — При каких обстоятельствах? — Я шла на работу в «Черный жемчуг». Они проехали навстречу мне в белых «жигулях». Самородов сидел за рулем, его жена рядом. У нее на руках был младенец в белом свертке. — В какое время это случилось? — Мне к часу дня на работу. Это было минут за десять. — Почему вы запомнили это событие? — Ну, во-первых, увидела ребенка, порадовалась, что женщина родила. А главное, на следующий день я узнала, что они погибли. Разбились на машине где-то в горах. — Понятно. — Хижняк одобрительно кивнул, заглянул девушке в глаза и четко артикулируя слова, спросил: — Семнадцатого июля около тринадцати часов дня супруги Самородовы находились в автомобиле «жигули» белого цвета только вдвоем с ребенком? — Нет. Сзади за водителем сидел еще один человек. — Мужчина или женщина? — Мужчина. — Вы могли бы его узнать? — Думаю, да, — кивнула девушка. — Посмотрите на присутствующих в комнате. Они сидят боком к вам, так же, как пассажиры проезжающего автомобиля. Тот, кто сидел за Антоном Самородовым, есть среди них? — Да. — Укажите, кто именно. Лана сделал два шага вперед к среднему стулу и показала на Саната: — Он. — Вы уверены? — Да, — не колеблясь повторила Ломакина. — Это музыкант из нашего ресторана, Санат Шаманов. — Что вы можете о нем сказать? — Играл хорошо, неплохо пел, но когда его выгнали с работы, на всех обозлился. — Товарищи понятые, — следователь обратился к двум напряженным женщинам пенсионного возраста, — свидетель только что на ваших глазах опознала в качестве подозреваемого в двойном убийстве Шаманова Саната Марковича. Подойдите к столу и распишитесь в протоколе напротив своих фамилий. Свидетель Ломакина, вы тоже распишитесь. — Светлана, как ты можешь? — в сердцах выкрикнул Санат. Ломакина не удостоила его даже взглядом. Она едва заметно раздвинула губы в победной улыбке, склонилась над столом и расписалась. Огорченный Шаманов взывал к следователю: — Не верьте ей. Она врет! — Все свободны, — громко распорядился Хижняк и приказал конвоиру: — Наручники на арестованного. Лана блеснула зубками и смело прошла рядом с мнимым убийцей. На ней была легкая южная одежда из разряда — смотри и облизывайся. Слух Дирижера сопровождал стук ее каблучков вплоть до улицы. Там ее встретил Артур Кармазов. — Как прошло? — спросил официантку один из настоящих убийц. — Шаманова посадят, а меня назначат старшей смены, — с гордостью ответила Лана. Артур сграбастал девушку за талию, отвел к припаркованной вишневой «четверке» и завалил на заднее сиденье. — Но-но, не здесь, — смешливо отпихивалась Лана. — Какой торопыжка. Дирижер убедился, что бывшая подружка предала его ради повышения в должности. У нее теперь новый любовник, которого ценит сам Хозяин, и она с удовольствием отомстила прежнему. Санат обратился к следователю: — Постойте! А Кармазова вы проверили? Фомин и братьев Давиташвили? Я же говорил, что они убийцы! — Шаманов, своим упрямством ты прешь напролом к высшей мере. А мог бы на пятнашку рассчитывать или даже меньше. Ты еще молодой. — Вы их допросили? Где они были в тот день? — не унимался Санат. Следователь взглянул на тощего арестанта, как на убого, сел за стол и раскрыл папку. Его голос стал сухим и по-канцелярски нудным: — Семнадцатого июля тысяча девятьсот восемьдесят второго года электрик гостиницы «Жемчуг» Михаил Фомин менял перегоревший автомат в щитовой № 3 с десяти часов до шестнадцати тридцати, что подтверждает старший администратор гостиницы. Вот подписанный протокол. Хижняк продемонстрировал документ и взял следующий: — В тот же день Артур Кармазов, работающий водителем в гостинице «Жемчуг», к одиннадцати часам возил директора гостиницы в Управление курортов города Сочи, а к четырнадцати тридцати в Горисполком, где пробыл до шестнадцати часов. Показания директора гостиница, Портновского Рудольфа Матвеевича, прилагаются. — Но этого не может… — начал возмущаться Санат, но следователь перебил его. — Я продолжу! Георгий и Ираклий Давиташвили семнадцатого июля находились на рабочем месте на СТО «Южная» в течение всего рабочего дня, что подтверждают их коллеги. Вот протоколы! Хижняк потряс бумагами, захлопнул папку, сузил глаза и зашипел: — Ты будешь меня учить, как работать? Да я таких, как ты, пятнадцать лет закрываю. И ни разу, ни разу из суда дело на доследование не вернули! Санат решил зайти с другой стороны: — Если вы во всем разобрались, тогда ответьте, отчего погибла Александра Самородова? — Очевидно, что от удара головой при падении машины. — Нет. — Шаманов, ты задушил водителя на крутом повороте и выпрыгнул из автомобиля. Поэтому задняя дверца со стороны водителя была открыта. Автомобиль свалился с крутого склона в реку. Ты убежал с места преступления, вернулся в город, а потом засомневался, вдруг женщина выжила. Тогда ты влип! — Меня не было с ними! — выкрикнул Санат. Но Хижняк не слушал его и наседал: — И ты вернулся на рейсовом автобусе. Приехал, чтобы добить женщину, если она жива. Взрослые оказались мертвы, это тебя порадовало, но ребенок выжил. И тут случилось невероятное — убийца пожалел младенца. Ты забрал кроху, хотел куда-нибудь незаметно подкинуть, но на дороге тебя заметили, остановились, стали расспрашивать. Тебе пришлось наврать про автоаварию. — Я не врал ни тогда, ни сейчас, — возмутился Санат. — Ну да, как же я забыл, что все убийцы кристально честные, — съязвил Хижняк. — Послушайте, ваша версия шита белыми нитками, потому что настоящему убийце незачем было проверять выжила ли женщина. Ее убили заранее ударом кастета, а потом столкнули машину. — Что? — Следователь оторопел на полминуты. — Про какой кастет ты говоришь? — Вот с этим и разбирайтесь. — Шаманов отвернулся. — Ты упомянул кастет не просто так. Где он? — Ищите у братьев Давиташвили. — Опять за свое, — покачал головой Хижняк и крикнул в сторону двери: — Увести! Глава 46