Короткого аргумента ему показалось мало. Он остановился, обернулся и эмоционально обратился к Санату: — Твой синтезатор, гитары, усилитель, колонки — это импортная дорогая аппаратура. А японская электроскрипка? Не будь у отца Лии кучи денег, не было бы вашего дуэта! Санат посмотрел на море. Легкие волны играли галькой вечную мелодию прибоя. Но даже морю для этого требовался ветер. Ветер, как дирижер, управлял стихией. — А если наш ребенок захочет стать музыкантом, певцом, композитором, дирижером? — не унимался Антон. — С такой наследственностью — я в этом не сомневаюсь. Деньги — это возможность реализовать свой талант! Та же Лия, будь ее семья нищей, устроилась бы на фабрику или в магазин, чтобы зарабатывать копеечку, а не учиться годами эфемерному искусству. Сана много лет работала уборщицей, а могла бы петь на лучших сценах. Ты такой жизни хочешь для своего племянника или племянницы? Отчасти он прав, подумал Санат и ответил после некоторого раздумья: — Хозяин редко бывает один. Я уж не говорю про обычных сотрудников, рядом с ним постоянно вертятся Камаз и Медведь. Я слышал их в деле. Одни клички чего стоят. — Подготовимся, выберем момент, — убеждал Антон. — Вот именно, подождем, — решил Дирижер. — Пусть в сейфе накопится крупная сумма. Рисковать, так по-крупному. Против очевидной выгоды Самородову нечего было возразить. Глава 12 Следующую неделю беременная Сана наслаждалась полноценным курортным отдыхом: спокойный сон, загар на пляже, купание в море, вечерние прогулки. Попытки Самородова привлечь жену для мелких краж у обычных отдыхающих наталкивались на твердое «нет». — Антон, мы решили, что будем брать деньги только у шулеров, — отмахивалась жена от просьб непоседливого мужа. — Капитан и Рыжая почти каждый день работают. В сейфе Хозяина скопилось уже немеряно! А вдруг они завтра уедут? — Угомонись. — Сана нежилась под солнцем на лежаке. — Никуда картежники не денутся. Санат слышал, что Хозяин обещал им большую игру. Антон с досады бил галькой о гальку, нырял с пирса в море и плыл кролем вдоль берега, давая выход нереализованной энергии. Что он мог поделать без сверхспособностей жены или ее брата? Их дар — волшебная палочка в его планах. Саната тоже не уговоришь. Музыкант увлекся красивой скрипачкой и слышать не хочет о мелких аферах. Лия Беридзе приходила в ресторан «Черный жемчуг» каждый вечер. Она по-прежнему играла в перерывах вместе с Санатом, но три композиции постепенно растянулись до пяти-шести. Публика привыкла к новой музыке, ждала их выступление и одаривала не только деньгами, но и аплодисментами. Овации особенно коробили руководителя ансамбля Коваля. Где это видано, чтобы в ресторане музыкантом хлопали. Это не филармония или театр, а обычный кабак, где работают по принципу — чего изволите? А эта парочка играет для собственного удовольствия и получает вознаграждение. Теперь что, общий парнас и на новенькую делить? К счастью, дочь богатого папочки не заикалась о гонораре. Музыкантам в итоге доставалось больше. Зная это, Лана несколько раз подкатывала к Санату, включала обольщение и нашептывала, что жаждет остаться с ним на ночь в отеле. Но ее чары больше не действовали. Санат придумывал отговорки, а сам уходил провожать проклятую скрипачку! Дважды в «Ночной жемчуг» приезжали Ираклий с Георгием. Они пытались уговорить упрямую сестру вести себя прилично и демонстративно покидали ресторан, когда Лия выходила на сцену и брала в руки скрипку. Убедившись, что уговоры бесполезны, братья решили открыть глаза влиятельному дяде на поведение дочери. Они приехали к Беридзе домой в то время, когда Лия должна была собираться в ресторан. — Дядя Отар, тут такое дело, — неуверенно начал Ираклий. — Что, опять проблема с ментами или машину свою разбил? — Не-не, с ментами у нас ровно, — заверил племянник. — Тогда почему мало угнанных тачек в этом месяце. Нам жестянка нужна для ремонта. — Подстегну угонщиков, сделают. Опасаясь, что разговор скатится к бесконечным рабочим проблемам, Георгий вмешался и сказал прямо: — Дядя Отар, Лия по вечерам из дома уходит. Так? Беридзе попытался поймать ускользающий взгляд племянника: — Ты к чему клонишь, Георгий? Лия девушка взрослая, в Москве пять лет жила одна. — Взрослая, умная — мы не спорим. — Не тяни осла за яйца. Выкладывай! — В кабаке Лия выступает. Каждый вечер играет на скрипке в «Черном жемчуге», — признался Георгий. — Ей пьяные гости деньги башляют, как халдеям. Отар Гурамович сделал круг по комнате, задумчиво покачивая головой: — А я-то думаю, отчего это ушлый еврей Надеин нос от меня воротит. Не подходит его сыночку моя красавица. Ну ладно, думаю, найдутся другие достойные женихи. А тут вот оно что! Беридзе любил единственную дочку, с детства гордился ею и никогда не повышал на Лию голос. Ему было проще накричать на супругу. Он поднялся на второй этаж к жене. — Нана, ты знала про Лию и ресторан? Она каждый вечер там выступает! По виноватому взгляду супруги Беридзе догадался, что он единственный непосвященный. — Выходит, знала и молчала! Ну что ж, ты сама дочь вразумишь или мне ей приказать? Жена скосила взгляд на старинное фортепиано. Инструмент перевезли из ее родительского дома после замужества. Когда-то она играла на нем каждый день. Девочкой подростком выступала на конкурсах, закончила музыкальное училище, могла бы играть в театральном оркестре, но ее выдали замуж, и музыка осталась в прошлом. А мечта никуда не исчезла. И Нана Ревазовна сделала всё, чтобы у дочери с детства были лучшие преподаватели по музыке. Лия превзошла маму, поступила в самую престижную консерваторию страны и успешно ее закончила. Нана одобряла увлечение дочери скрипкой, радовалась ее успехам, давала советы и всегда поддерживала, однако идти против воли муже не смела. — Нашей девочке там аплодируют, как в театре, — промолвила Нана. — Театр это другое, — согласился Беридзе и громко позвал дочь: — Лия, зайди сюда! Девушка ворвалась в комнату, как дуновение свежего ветра. На ней было нарядное платье, глаза блестели, она была в предвкушении скорого выступления, к которому приготовила оригинальную аранжировку популярной песни. — Лия, ты можешь выступать в театре, если уж так приспичило, — начал вразумлять дочь Отар Гурамович, — но ресторан… — Какой театр, папа? Мы в Сочи. Здесь люди ходят в рестораны. — Лия, ты пойми, в ресторане, как и в жизни есть клиенты и есть обслуга. К какой категории ты принадлежишь, так к тебе и относятся. Дочь Беридзе не должна пиликать на скрипке для пьяных. — Я не пиликаю, а исполняю! — топнула ногой Лия. — Исполняй, пожалуйста. Но в театре или в симфоническом оркестре. — Меня приглашали в Пермский театр оперы и балета. Ты запретил. — Где Пермь, а где Сочи, дочка. Ты еще спасибо мне скажешь. Короче так. Забудь про ресторан! Выбирай любой театр или оркестр в Сочи. Я пристрою. — Папа, в «Черном жемчуге» я играю, что хочу и как хочу. А в нашем театре убогий репертуар. Ты сам там был? — Мне не до этого. Много дел. — Вот. А для ресторанов ты время находишь, — подловила отца Лия. Отар Гурамович раздраженно отмахнулся: — Ну, хватит! Дома играй что хочешь, для мамы, для мужа. — Какого еще мужа? — изумилась Лия. — Этот вопрос нам и надо обсудить. Зазвонил телефон. Нана взяла трубку, выслушала и протянула супругу: — Тебя. Из Москвы. Беридзе вдохновился новостью и дал торопливые указания жене и дочке: — Я из кабинета поговорю. А тебя, Лия, мама пока вразумит. Объясни ей, Нана, что сейчас лучшее время, чтобы найти достойного жениха. Глава семьи вышел. Мать виновато посмотрела на дочь. Лия полыхнула глазами и заявила: — Между собой женихов обсуждайте, а мне пора. Она подхватила футляр с электроскрипкой и спустилась вниз. Увидела двоюродных братьев в гостиной и на ходу спросила: — В «Жемчуг» подбросите? — Надо Отара Гурамовича спросить, — пролепетал Ираклий.