Запись завершалась скандалом Натальи с Ольгой Ивановной — на этом место на дорожке аудиозаписи закончилось. В комнате отдыха разговоров было куда меньше, так как ее использовали по прямому назначению. Только пару раз я услышала короткие диалоги между врачами и фельдшерами, бессодержательные и малозначащие для меня. В обеденной комнате дела обстояли не лучшим образом — «разговаривал» только телевизор, который, видимо, вообще не выключали. Он болтал круглые сутки и всего-навсего раз замолк надолго. Я с нетерпением дослушала до конца аудиозапись и наконец-то поставила на воспроизведение звуковую дорожку последнего «жучка», из кабинета Андрея Максимовича. О том, что происходило в комнате заведующего, я жаждала узнать больше всего. Однако первое время разговоры, очевидно, телефонные, Трубецкого оказались для меня малопонятными — заведующий изъяснялся малознакомыми медицинскими терминами, явно речь шла не о названиях лекарств. Темой нескольких разговоров были вопросы о зачислении в штат подстанции новых сотрудников, оказывается, в одной смене появился новый врач. Обо мне, правда, Трубецкой ни с кем не говорил. Я надеялась услышать что-нибудь о секретных препаратах — к примеру, диалог Андрея Максимовича с собеседником по поводу доставки и транспортировки запрещенных веществ или нечто подобное. Увы, в этом прослушка меня разочаровала — Трубецкой даже не заикался о лекарствах, а может, «жучок» был поставлен попросту не в то время. Где-то на середине аудиозаписи я услышала стук в дверь — кто-то вежливо интересовался, можно ли зайти, — и Андрей Максимович коротко бросил: — Да-да, проходите. — Доброе утро. — Я сразу узнала голос Натальи Дьяковой. — Вы просили меня зайти… — Наталья Романовна, присаживайтесь. — Голос Трубецкого казался не таким строго официальным, каким обычно разговаривают начальники со своими подчиненными. Может, он приветливо улыбнулся врачу — увы, функции просматривать видео «жучки» не поддерживали. — Я попросил вас заглянуть ко мне, потому что приказ о вашем назначении уже готов, — заговорил Трубецкой. — Но прежде чем его подписывать, мне все-таки хотелось узнать у вас, когда вы готовы приступить к работе на новой должности. От этого будет зависеть и то, в какое время я смогу покинуть кресло заведующего и заняться новой для меня деятельностью. Решение за вами, Наталья Романовна. Дьякова довольно долго не отвечала своему собеседнику — то ли обдумывала слова, то ли колебалась, стоит ли соглашаться на предложение Трубецкого. Наконец она проговорила очень тихо: — Андрей Максимович, я, конечно, очень признательна вам, что вы такого высокого мнения обо мне, раз предлагаете эту должность… Но… боюсь, вы разочаруетесь во мне. Я не лучший кандидат на такое место… — Вы, как всегда, слишком низкого о себе мнения! — заметил заведующий. — Наталья Романовна, нельзя так плохо думать о своих способностях! Да все вокруг знают, что из вашей и, не побоюсь сказать, из других смен вы самый опытный профессионал. Но быть просто хорошим специалистом в деле медицины мало, нужно уметь находить общий язык с людьми. А этот талант у вас тоже есть, и я говорю не только свое мнение. — Может, с больными я и могу поладить, — согласилась Наталья. — Но, увы, не со всеми врачами я нахожу общий язык… Кто-то, я уверена, будет не рад моему назначению. Врачи и фельдшеры привыкли, что заведующий подстанции — Андрей Максимович Трубецкой, и вряд ли они будут рады, если его кресло займет Наталья Романовна Дьякова… — Невозможно нравиться всем людям, — заметил Трубецкой. — Да, в вашей смене имеются те, кто не очень хорошо к вам относится. Но я сомневаюсь, что все вокруг в восторге от моей персоны. Вы, думаю, понимаете, о ком я говорю… — Андрей Максимович, — с тревогой в голосе заговорила Наталья. — Недавно случилось происшествие, которое, если бы все прошло как задумано, сильно подорвало бы вашу веру в меня… В ту смену, когда ко мне вышла новенькая фельдшер, ночью кто-то положил под мою кровать разбитую ампулу с оксикорином. И если бы Татьяна, мой фельдшер, не увидела ее, то все бы подумали, что это я воспользовалась препаратом в своих целях. Вы понимаете? Татьяна хотела помочь мне выкрутиться, предложила взять всю вину на себя, якобы она разбила ампулу по неопытности и неосторожности. Но я не могу так подставить девочку, которая мне добра желает. Вы понимаете, что кто-то хочет моего увольнения с работы? А если вместо этого я и повышение получу, боюсь, что этот человек и вовсе с ума сходить начнет. Боюсь представить, что будет дальше. Я вообще хотела перейти на другую подстанцию, да любой на моем месте поступил бы так же… — Наталья Романовна, хорошо, что вы мне рассказали про ампулу сами, — заметил Трубецкой. — Не беспокойтесь об этом, я знаю, что вы не обманываете меня. Пусть ваша фельдшер тоже не переживает. Я приму все меры, чтобы подобное не повторилось. — Вряд ли можно что-то сделать… — с сомнением произнесла женщина. — Даже если не брать это происшествие во внимание, многие люди с моей смены не очень хорошо ко мне относятся. Я это прекрасно понимаю, хотя и не знаю, почему… — Кто к вам плохо относится? — строго спросил заведующий. Наталья замолчала на некоторое время. — Я не хочу жаловаться, — заявила она наконец. — Тем более, может, мне все это показалось. Мы же не в школе, чтобы ученик, которого в классе не любят, наябедничал своему классному руководителю. Я стараюсь не давать повода для ненависти к себе, но придется признать, что есть люди, которые плетут интриги, лицемерят за моей спиной. Это очень неприятно, и я не хочу, чтобы они продолжали все это и еще больше ожесточились, когда узнают о моей новой должности… — То есть вы попросту хотите стать менее заметной и даже уволиться, чтобы не доставлять проблем другим? — удивился заведующий. — Наталья Романовна, вы же взрослая женщина! Должны прекрасно понимать, что всем не угодишь, а люди жестоки и злы. Из зависти могут сделать подлость, но нельзя потакать им в этом. Будьте уверены в себе, неужели вы сами не понимаете, насколько вы хороший, грамотный врач? Оставьте эти детские комплексы наконец! И, если уж зашел такой разговор, скажите, вы думали над моим предложением? Последняя фраза заставила меня насторожиться. Предложение? Похоже, сейчас я узнаю, чем занимается подпольно Трубецкой. Видимо, он хочет не просто повысить Наталью в должности, а поручить ей продолжать его незаконный оборот наркотиков… Ответ Натальи только укрепил меня в этих подозрениях. — Андрей Максимович, я не могу сразу вам сказать… Мне нужно очень хорошо по-думать, вы предлагаете мне… Вы же понимаете, у меня дочь, Ирина… Что она обо мне подумает?.. Я не хочу, чтоб дочь считала свою мать не пойми кем… — Ирина все поймет! — заверил ее заведующий. — К тому же это для ее же блага. Она взрослая девушка, в конце концов, у нее — своя жизнь. — У нас с дочерью нет друг от друга никаких секретов! — сказала Дьякова. — Только это я держу от нее в тайне. Я не знаю, как сказать Ирине… — Так и не говорите пока. Вы сами согласны? Или нет? — Пожалуйста, дайте мне подумать… Это ведь очень серьезная ответственность, вы сами понимаете… Андрей Максимович, мне нужно уже идти, смена началась… На этом разговор заканчивался — Трубецкой милостиво позволил Наталье отправляться на вызов, а я подумала, что из аудиозаписи узнала все, что хотела, и даже больше. К примеру, из последних реплик можно было заключить, что Трубецкой предлагал Наталье заниматься незаконным распространением, а может, подделкой наркотиков. Судя по всему, существовала база больных, которым заведующий подпольно продавал наркотики. Может, то были и не пациенты с раком и прочими неизлечимыми болезнями. Трубецкой мог спокойно распространять запрещенные препараты среди наркоманов. Многие лекарства (я проверяла по статьям в Интернете на медицинскую тему) повышают уровень серотонина в крови, вызывая состояние эйфории, или, говоря на сленге зависимых от наркотиков, тот самый «кайф», ради которого и принимают вещества. А так как препараты выдает именно заведующий, ему и карты в руки — запросто может отдать врачу несколько ампул вместо одной, и кто тогда что поймет, помимо людей, замешанных в незаконном бизнесе?.. Остается вопрос, кто все-таки хочет подставить Наталью. Ведь в последнее наше дежурство лекарства никто не пытался украсть, поэтому пока я не знала, кого еще заподозрить. Будем на-деяться, что новые «жучки» зафиксируют еще что-нибудь полезное для меня, еще у меня нет никаких фактов и доказательств, одни подозрения… Я допила кофе, закрыла ненужные мне страницы Интернета. Подумала, а не раскинуть ли мне гадательные кости — может, высшие силы сжалятся над частным детективом Татьяной Ивановой и подскажут, где следует копать? Однако никакого желания доставать мешочек у меня не было — похоже, несколько бессонных суток не слишком хорошо сказывались на моем состоянии. Хоть я и никогда не жаловалась на неспособность рассуждать логически и решать сложные задачки, сейчас я поняла, что если не посплю хотя бы час, то и вовсе не смогу ничего делать. Уверена, больше мне и не потребуется: организм, привычный к тяжелым нагрузкам, быстро восстановит свои силы, и я снова примусь за это запутанное дело… Я даже не заметила, как быстро уснула — едва только устроилась на кровати, как меня сморил глубокий сон. Не нужно было стараться не спать, чтобы заметить странные происшествия, я могла забыться в объятиях Морфея и не переживать, что пропущу что-то важное… Навязчивая трель мобильника назойливо верещала возле моего уха, заставляя с усилием разлепить глаза. Похоже, опять на вызов, и что Ольга Ивановна посылает среди ночи именно нас с Натальей? Как будто других врачей нет… Странно только, почему никто не храпит. Видимо, остальные бригады на адресах, вот нас с Дьяковой и будят. Почему только Наталья не берет трубку? Она что, снотворных наглоталась? Придется мне отвечать на звонок, раз врач дрыхнет без задних ног… Только открыв наконец-то глаза, я поняла, что нахожусь не в комнате отдыха пятой подстанции, а у себя дома, и звонит не телефон Натальи, а мой собственный мобильник. Я с трудом прочитала имя звонившего. Ирина Дьякова, дочь Натальи… Интересно, по какому поводу она мне названивает?.. — Татьяна Александровна, это Ира, я вас нанимала, чтобы вы помогли моей маме… Татьяна Александровна, пожалуйста, приезжайте! Я вас очень прошу, мне не к кому обратиться за помощью… С мамой жуткая неприятность, она… ее вызвали, там комиссия… Ее уволят! — Какая комиссия? Куда приезжать? — остановила я бессвязный словесный поток. — Ирина, успокойтесь и объясните, что произошло. — Я сама толком ничего не поняла, и мама не объяснила… Точнее, она говорила, но она очень переживает, у нее даже нервная аллергия началась. Успокоительные не помогли, ее теперь уволят, мы не проживем на мою зарплату… Мне придется бросить университет, но кто возьмет меня на работу без образования? Что делать-то? Это катастрофа… — Так, Ирина, выпейте воды, и лучше два стакана! — велела я девушке. — Вы где находитесь? Дома? — Да, конечно… Какие занятия, когда тут такое… — Говорите ваш адрес, я скоро приеду! Ирина бросилась объяснять, как доехать до ее дома, какую улицу надо пересечь, на какой автобус сесть и за каким поворотом я обнаружу здание, где находится ее квартира. Я поняла, что девушка попросту не в состоянии мне что-либо объяснить по-человечески, и коротко потребовала назвать просто адрес. — Скажите улицу, номер дома и номер квартиры! — приказала я ей. — Совковая, двадцать пять… — тут же отозвалась та. — Квартира шесть… — Ждите, я скоро приеду! — пообещала я и положила трубку. Мой сон как рукой сняло. Я взглянула на часы — половина второго. Оказывается, спала я не час, а целых два с половиной, зато сейчас чувствовала себя бодрой и полной сил. Мне не требовался даже кофе, дабы проснуться — звонок дочери Натальи взбодрил получше нескольких чашек эспрессо. Я надела джинсы, теплый свитер и, накинув куртку, спустилась к машине. До дома Дьяковых я добралась очень быстро — и ехать пришлось недолго, и заторов на дороге не было. Здание девятиэтажного дома нашла сразу, поэтому припарковала машину на свободное место и устремилась к первому подъезду. Ирина открыла дверь сразу, как будто сидела в коридоре и ожидала звонка домофона.