Дмитрий был готов услышать эти слова. Когда его вывели в центр зала и велели рассказать о том, что произошло наверху, парень посчитал нужным подтвердить домыслы Ермакова-младшего. Он не мог признаться в том, что способен внушить любому присутствующему свою волю. Узнав об этом, его бы, вероятнее всего, держали бы в клетке, как дикого зверя, нацепив на голову какой-нибудь плотный мешок. Или, что еще скорее, попросту бы убили. — Как только его глаза изменили цвет, твари стали слушаться его, — произнес Ермаков-младший, и по залу снова прокатились перешептывания. — Что значит, изменили цвет? — спросил руководитель Спасской. — Выражайтесь конкретнее. Здесь не урок поэзии, чтобы упражняться в образности. — Погасите свет, — произнес Дмитрий. Учитывая, что Вайнштейн сидел как раз подле экрана, рядом с ним сохранялось достаточно света, чтобы его цвет глаз не изменился. Однако доктор все же немного занервничал. — Что за фокусы? — теперь уже вмешался сам Полковник. — Погасите! — повторил Лесков, медленно отступая к дверям, самой темной части зала. Когда свет погас, и присутствующие отчетливо увидели медные глаза Дмитрия, повисла гробовая тишина. Молчание вновь прервал представитель Московского правительства. — Вы — «иной»? Этот странный вопрос вызвал новую волну перешептываний среди присутствующих. Мало кто понял, что обозначает такое странное определение, однако просить пояснений никто не рискнул. Тем не менее Дмитрий понял этот вопрос. — Я стал «иным», — устало ответил он. — Был обычным, пока ученые «процветающих» не начали колоть некоторым добровольцам сыворотку, отвечающую за подчинение этих тварей… «костяных». — Так вот как вы их называете — «Костяными», — Полковник мрачно усмехнулся. — В честь цвета их панциря. Весьма благородный, напоминает слоновую кость, — продолжал лгать Лесков. У него не было другого выхода, поэтому приходилось изобретать на ходу. Главное, чтобы голос звучал уверенно, так, чтобы самому хотелось поверить в свою историю. — Что за сыворотка? — продолжал свой допрос кремлевский лидер. — Я — не химик, поэтому затрудняюсь сказать. Знаю только, что цвет глаз — это побочный эффект сыворотки. Ученые объясняли это тем, что зверь должен чувствовать в своем хозяине более сильного зверя. — Зажгите свет! — приказал Полковник, и лампы под потолком немедленно вспыхнули вновь. Глаза Дмитрия снова стали темно-синими, и среди присутствующих прокатилась волна возмущения. — Вы добровольно согласились подвергнуться экспериментам? — спросил руководитель Спасской. — Зная, что с помощью этих чудовищ нас будут убивать? — Добровольно, потому что хотел получить вид на жительство на Золотом Континенте, — ответил Лесков. — К тому же мне хотелось завести себе подобную «бойцовую собаку». То, что их будут использовать в качестве оружия — это явно спонтанное решение. Потому что роботы стали терпеть поражение. — И вы по-прежнему утверждаете, что не знали о замыслах «процветающих»? — Утверждаю, — Дмитрий кивнул. — Посудите сами, стал бы я помогать Алексею и его группе, если бы послушные мне существа с легкостью могли убить их. Леонид погиб лишь потому, что я не успел отдать приказ. Они не узнали меня из-за шлема. — Хорошо же вы устроились, «процветающий», — мрачно произнес руководитель «Звенигородской». — И там вы неприкосновенный, и здесь вас не тронуть. — А с чего его трогать? — первым не выдержал Иван. — Что-то сами на поверхность вы как-то не очень рветесь. А его гоняли. Гоняли до тех пор, пока вместо него не принесли фарш из пуль! А потом снова погнали. Даже неделю отлежаться не дали. А он, позвольте вам напомнить, если память отшибло, достал для нас столько железа, что в последних боях мы как нефиг делать одерживали победу! — Не забывай, с кем разговариваешь, сынок! — осадил его лидер «Звенигородской». — Бехтерев, угомонись! — приказал Кирилл Матвеевич, после чего уже мягче добавил, — ссоры нам уж точно ни к чему. Нужно сотрудничать. Иван откинулся на спинку стула, всем своим видом давая понять, что в гробу он видел подобное сотрудничество. — Лесков, вы можете разом отдавать приказы всем… «костяным»? — спросил Полковник. — Нет, только по очереди, — ответил Дмитрий. — К тому же мне нужен зрительный контакт со зверем, чтобы он слушался. Тот, которым я сегодня управлял, любезно предоставил вам для изучения кусок своего хвоста, а также убил как минимум одного своего сородича. Надеюсь, впредь ему и дальше будет везти, и он убьет еще парочку «костяных». Чуть помолчав, Лесков продолжил: — Господа, — затем его взгляд остановился на Эрике, и он добавил, — и дамы… Девушка усмехнулась. — Пора прекращать видеть во мне чудовище лишь потому, что мне не повезло оказаться замешанным в игру мировой элиты. Пора перестать винить меня во всех смертных грехах и отыгрываться на мне лишь потому, что я не сбежал вместе с остальными на Золотой Континент. Да, я спонсировал акцию по очищению воды, спонсировал ликвидацию тихоокеанского мусорного пятна, спонсировал несколько детских домов и клиник… Но лишь потому, что не видел в этом ничего плохого. — Зато теперь вы прекрасно понимаете смысл выражения «Не делай добра — не получишь зла», — произнесла Эрика. Эта фраза прозвучала неожиданно провокационно, и Лесков на миг бросил на девушку недоверчивый взгляд. Интересно, она сама понимала, что своими словами только что защитила его. — Добро делать нужно, — ответил Полковник, посмотрев на дочь. — Только нужно понимать, какие последствия могут быть. — Я не могу изменить того, что случилось, но я действительно пытаюсь помочь, — произнес Лесков. — Тогда помогайте, — согласился военный. — Вы будете сопровождать группы, отвечающие за эвакуацию выживших. К сожалению, в городе еще остались люди, которых не удалось спасти. Они приходят с соседних территорий. — Только позвольте ему сначала хотя бы немного поправиться, — теперь уже в разговор вмешался Альберт. — И я прошу вас, товарищ полковник, не загоняйте его настолько, чтобы приносить его ко мне при смерти. И, обращаясь к Ермакову-младшему, хочу поинтересоваться: в следующий раз он выкатит Дмитрия на поверхность прямо на операционном столе? — Ермаков в данном случае не виноват, — ответил Дмитрий. — Я сам попросился пойти со своими друзьями. Может, это и прозвучит дико, но у «процветающего» тоже есть какие-то… ценности. Алексей с долей удивления покосился на Дмитрия. Он никак не ожидал, что тот, кого он, Ермаков, постоянно встречал презрительным взглядом, вступится за него. Это было странно, и почему-то Алексею сделалось немного неловко. Однако то, что он взял Дмитрия с собой, до сих пор не укладывалось у него в голове. Парень никогда в жизни не посмел бы взять на поверхность тяжело раненого, как бы его не упрашивали. Возможно, Лесков подошел к нему уже в шлеме, и только поэтому Алексей согласился. Или ответил как-то на автомате… Вскоре группе Ермакова позволили уйти с собрания, и Тимур, поравнявшись с Лесковым, впервые заговорил с ним, как с «процветающим». Прежде он искренне полагал, что к ним в команду попал какой-то запуганный неопытный солдатик, над которым не грех немного подшутить. — Когда я узнал, что среди нас «процветающий», все норовил найти его и вломить ему по первое число… Дмитрий, Рома и Иван немедленно насторожились. — Ненавидел его, не знаю, как что…, - продолжал Тимур. — Вот, веришь, всегда переживал, когда кого-то убивал на войне. А его, суку, прямо руки чесались грохнуть… Лесков выжидающе молчал. — А сейчас знаешь, что думаю? — мужчина бросил на него любопытный взгляд, словно желал оценить его реакцию. — Ты вроде бы обколотый каким-то дерьмом, твари тебя поэтому слушаются, так что геройства тут особого нет. Иван хотел было что-то сказать, но Тимур перебил его: — Да погоди, дай договорю! Согласитесь, какое нахрен геройство, когда тебя ни роботы не трогают, ни звери? А когда этот врач заговорил, что «процветающий» простреленным наверх поперся, чтобы друзей защитить, и я подумал… А за мной бы так кто пошел? И вот, что я тебе скажу, «менеджер»… В обращении к Дмитрию снова засквозило презрение, но Лесков не торопился перебивать своего собеседника. Лишь в его взгляде читался неприкрытый холод. — Наверное, все-таки неплохо быть твоим другом. Тимур довольно хмыкнул, заметив легкое замешательство на лицах всех троих. — Если моя жена ушла к такому, как ты… Может, не такая она и дура? — Дура, — уверенно ответил Дмитрий. Услышав это, Тимур громко расхохотался, и парни заулыбались в ответ. Вряд ли бы они так веселились, если бы знали, что примерно в это же время в Сиднее снова состоялось экстренное собрание совета «процветающих». Около получаса назад их председатель Джордж Уилсон получил видео с малюсенькой камеры, укрепленной между панцирными пластинами на лбу одного из «дзями» или, как их еще теперь называли за океаном, «костяных». Лонгвей лично назвал свое детище в честь злых духов китайского фольклора, которые просыпаются, чтобы нанести людям вред, и надеялся, что эффективность этих существ поразит совет. Вот только «пораженным» совет был всего несколько дней, пока наблюдал за тем, как дзями с легкостью уничтожают, как гражданских, так и до зубов вооруженных солдат. Не менее эффективными они были и в сражении с роботами. В ярости они нападали на металлического врага целой стаей и валили его на землю. Мощные челюсти позволяли тварям отрывать руки и ноги роботам и тем самым обезвреживать их. Питались дзями преимущественно мертвечиной, которой было немало на улицах Петербурга. Но, к несчастью выживших, к яду, сохранившемуся в тканях покойников, у тварей был иммунитет. Сегодня же на собрании обсуждалось то, чего никто предугадать не мог. На экране за спиной Джорджа Уилсона было отображено лицо Дмитрия Лескова, чьи глаза были окрашены в неестественный медный цвет. — Чему вы так удивляетесь, Джордж? — спросил Корнелиус, откидываясь на спинку кресла. — Если он людям мог внушать то, что ему нужно, отчего же не приказать нашим дзями? — Я удивляюсь тому, Корнелиус, — в голосе Уилсона послышались металлические нотки, — что мы до сих пор позволяем этому ублюдку мешать нашей работе. — Позвольте заметить, мистер Уилсон, — теперь заговорил Лонгвей. — Мы договаривались, что совет не будет специально уничтожать полукровок. Посудите сами, кто он — этот Дмитри Лескоу? Всего лишь молодой полукровка, «шепчущий». Подобные полукровки могут встречаться и среди выживших других стран. Конечно же, они будут применять свои способности, чтобы протянуть до конца войны. Как было решено ранее, выжившие полукровки будут работать на благо Золотого Континента. — Другие полукровки не создавали столько неприятностей, сколько создает этот русский ублюдок. Сначала распространил антидот, потом перебил внушительную часть наших роботов, а теперь еще и пытается управлять дзями. Вам, как создателю, не обидно, что этот Лескоу уничтожил уже трех ваших детищ, стравив их друг с другом. — У моего народа есть пословица: «как бы сильно ни дул ветер, гора перед ним не склонится», — спокойно ответил Лонгвей. — Три особи никак не влияют на ход войны. Как только станет немного теплее, дзями начнут размножаться. — Теплее? — возмутился Корнелиус. — Лонгвей, помилуйте, это чертова Россия! Там погода такая же непредсказуемая, как и ее население. Вы хоть раз бывали в Петербурге? Если мы будем ждать тепла там, то мы обречены! — Поверьте мне, дзями воспользуются тем самым единственным теплым днем, — усмехнулся Лонгвей. Слушая спор двух советников, мистер Уилсон повернулся на стуле и задумчиво посмотрел на экран, который по-прежнему отображал лицо бывшего «процветающего». Кто бы мог подумать, что этот безродный щенок доставит столько неудобств… — Думаю, мы не будем дожидаться теплых дней, — задумчиво произнес он, не сводя взгляда с лица русского. — Дмитрий Лескоу должен умереть. «Шепчущие» не способны чувствовать чужую энергетику, поэтому он даже не поймет, когда все случится. Призрак… Только сейчас остальные присутствующие заметили сидящего в конце стола красивого молодого человека в дорогом сером костюме. Внешне ему можно было дать не больше двадцати. Его темные волосы были тщательно зачесаны назад, словно парень пытался придать себе чуть больше солидности. Когда глава совета обратился к нему и озвучил новый «заказ», выражение на лице того, кого называли Призраком, ничуть не изменилось. Лишь взгляд темно-карих глаз сделался острым. Выслушав условия своего задания и получив материалы, касательно своей жертвы, молодой человек молча покинул кабинет. — Нужно было сказать ему, чтобы опасался «дзями», — нахмурился Корнелиус. — Не нужно, — прохладным тоном произнес Уилсон. — Они его не заметят.