– Прогуляться будет полезно. Хочешь спуститься позавтракать? Могу блинчиков испечь. Лорен не хотелось есть, но мама смотрела на нее с такой надеждой в глазах, что девочка согласилась. И восторг Дэвида, когда он увидел блинную сковородку, того стоил. Завтрак прошел без единой ссоры, и Лорен не могла припомнить, когда так бывало в последний раз. Еще до смерти папы – но, получается, очень-очень давно, потому что в последние годы родители цапались по каждой мелочи. После еды девочка без напоминания помогла убрать со стола, мысленно отметив, что дом ощущался намного радостней, когда в воздухе не витал ядовитый туман прошлых ссор. – Хочешь поиграть в «Сорри!», Лорен? – спросил Дэвид. Она совсем не хотела. У девочки не было настроения для настольных игр, и, кроме того, она надеялась пораньше выдвинуться в лес, пока ей с очередным приглашением не позвонила Миранда. Но Лорен наслаждалась редкими минутами затишья и знала, что, если она согласится, мама одобрительно улыбнется и потом, когда девочка ненадолго пропадет, не станет ругаться. Женщина отправилась на второй этаж сортировать стирку и оставила детей в гостиной. Лорен разложила поле на кофейном столике. – Ты за какой цвет хочешь играть? – За красный. Ты сегодня пойдешь искать девочек? – спросил Дэвид. Рука Лорен, сжимающая маленький пакетик с красными фишками, застыла над коробкой. – Ты… Ты о чем? – из-за слов брата сердце девочки начало колотиться как бешеное. – Ты же собираешься искать девочек. Или место, где они были раньше, – это звучало как утверждение, а не вопрос. – Откуда ты знаешь? Дэвид пожал плечами, забирая у Лорен из руки фигурки и расставляя их на красной стороне поля. – Просто знаю. – Как просто знал про девочек в саду миссис Шнайдер? – Она кричала. Лорен задумалась о брате в свете сказанного вчера бабушкой. Получалось, что в Дэвиде даже больше ведьмовского, чем могло быть в ней. Не существует объяснения тому, что четырехлетний мальчик знает про такие вещи. А про планы на день Лорен за все время не вымолвила вслух и слова – даже наедине с собой. – Дэвид, – спросила девочка, выставляя на своей стороне поля синие фигурки, – ты что, умеешь?.. Она замешкалась, поняв, что произнести вслух то, о чем она думала, – значит пересечь Рубикон. Мистер Коннолли, ее преподаватель обществознания в шестом классе, однажды использовал эту фразу, и когда Лорен спросила, что это значит, он ответил, что так говорят про поступок, после которого нет возврата. Происходит так много вещей, которые я не понимаю. Но кажется, мне необходимо понять. Дэвид не попросил Лорен договорить фразу. Если она решит так никогда и не закончить вопрос, то он даже не вспомнит о нем, никогда не станет ее донимать. Такой вот Дэвид. Очень терпеливый малыш. И неясно, это потому, что у него характер такой, или потому, что он умеет читать мысли и нет нужды меня расспрашивать? – Сходим на ярмарку на выходных? В субботу, – спросил мальчик. Лорен только собралась задать вопрос, что вертелся у нее на языке, но слова брата сбили ее с толку. – Эм. Конечно, милый, – может, она все же не станет его спрашивать. Может, если он действительно умеет читать мысли, лучше об этом не знать. – Чего тебе больше хочется: сладкой ваты и пирожных из жареного теста или покататься на карусели? – Сладкой ваты, – сказал Дэвид с отсутствующим видом. – Думаю, тебе следует быть там в этот день. Он хочет, чтобы ты там присутствовала. Лорен потерла плечи, по телу пробежал холодок: – Кто хочет, чтобы я там присутствовала? Дэвид склонил голову в сторону, как будто прислушивался к беседе в соседней комнате. – Не знаю. Но это важно. Он хочет, чтобы ты кое-что увидела. – Окей. Это была прекрасная возможность спросить Дэвида, откуда он все это знает. Кто такой «он»? Почему какой-то «он» может желать, чтобы Лорен что-то увидела? Дэвид говорит про Джейка Хэнсона? А если да, то почему ни с того, ни с сего везде всплывает Джейк Хэнсон? – Я могу сходить первым? – спросил Дэвид. – Первым? – В игре. Она совсем забыла про «Сорри!», хотя перед ней было развернуто поле с фигурками: – Конечно. – Тебе надо карты перетасовать, – терпеливо пояснил мальчик. – Хорошо, – сказала Лорен и взяла колоду. Она ощутила, что момент упущен, и если спросить Дэвида про чтение мыслей сейчас, то он только вопросительно на нее поглядит. Уверена, бабушка знала бы, как поступить. Но нет, я к ней не пойду. Лорен все еще сердилась на бабушку. И девочке не хотелось, чтобы ей сейчас забивали голову какими-то байками. – Карты, – протянул ладошку Дэвид. Лорен положила колоду на стол – Дэвид вытянул «6». – Мне некуда пойти, – сказал он. – Я в тупике. «Я тоже», – подумала Лорен. Может, в лесу она найдет выход. Может там она выяснит, что на самом деле случилось с девочками. Но пока ей не с кем было даже поговорить. Не от кого было ждать помощи. Есть только Лорен, ее навлеченное мигренью виде́ние и слабая надежда, что, если разобраться, как умерли девочки, можно будет установить, насколько правдива история бабушки. Действительно ли Лорен ведьма. Или типа того. – Твой ход, – сказал Дэвид. Лорен вытянула единицу, что значило, что она может выдвинуть пешку со своей базы. – Повезло. – Да уж, – протянула Лорен, глядя на то, как ее пешка в полном одиночестве стоит на игровом поле. – Повезло. 2 Алекс был не в настроении для ярмарки. Капитан приказал ему с Миллером посменно работать с Хендриксом и Панталео, чтобы как минимум одна пара офицеров каждый день патрулировала территорию с момента открытия и до самого закрытия, т. е. с 11 утра до 8 вечера, а по пятницам и субботам – до 10. Шеф попробовал смягчить удар обещанием оплатить внеурочные («Я уже согласовал с мэром – он благодарен за ваше присутствие»), но Алекса не беспокоили деньги. Его беспокоило, что долгие часы напролет ему придется болтаться на жаре и помогать гостям из других городов, которые потеряли детей в толпе или которым подростки обчистили карманы. А те моменты, когда Алекс не будет заниматься мелкими кражами и поиском малышей, засмотревшихся на продавцов воздушных шаров, офицер проведет, объясняя посетителям ярмарки, как куда пройти. По наблюдениям Алекса все люди пребывали в твердой уверенности, что полицейский в форме лучше компаса. И неважно, что вместе с билетами на входе выдают карты. Зачем изучать какую-то бумажку, если тут стоит офицер? Но все эти досадные мелочи отходят на второй план на фоне того, что во время ярмарки у Алекса не получится бывать в участке. А если он не в участке, то, значит, не сможет просматривать архивы в поисках материалов об убийствах других девочек. После вчерашнего обеда Алекс с Миллером застряли на мелком ДТП за пределами города. Как только полицейские установили виновных и передали водителей вместе с транспортными средствами в руки Службы помощи автомобилистам, Алекса и Миллера вызвали в придорожную забегаловку «У Пита» примерно в трех милях от места аварии по той же дороге. Там банда байкеров-позеров ввязалась в драку с парой настоящих байкеров. Заварушка рассосалась довольно быстро, стоило только появиться мужчинам в форме (и, что важнее, с кобурами), но Алексу и Миллеру все равно потребовалось почти два часа, чтобы взять показания у свидетелей и выяснить, кто обязан оплатить бару ущерб. А когда напарники разобрались с дебоширами, смена уже подошла к концу. Было бы крайне подозрительно, если бы Алекс отправился в участок рыться в подвальных архивах, так что полицейский поехал домой, раздосадованный, что у него совсем не оставалось времени на поиски. В обычном городе – или даже в Чикаго – его бы лишь похвалили за то, что в свободное время он трудится над делом. Или, по крайней мере, всем было бы без разницы – подход в духе «Это твое личное время, делай что хочешь». Но офицер не рассчитывал, что тут коллеги поведут себя так же. Впрочем, прямо никто ничего не говорил. Алекс просто ощущал, что каким-то образом полицейских уводят от реального расследования этих убийств. Но кто за этим стоит? Мэр? Или же кто-то еще? Даже себе Алекс не мог признаться, что причина может крыться в неких сверхъестественных силах. Хотя на себе ощутил, как физически тяжело оказалось записать на бумаге все, что он знал о деле. Он не верил в это, хотя с ним заговорили оторванные от тел головы.