– Я слышал, что вы с Лорен любите сюда ходить. Надеялся вас тут найти. Миранда ощутила прилив радости. Она была права. Он ее хотел. Но потом что-то в его словах задело ее гордость. – Ты хотел найти меня и Лорен? – с подозрением спросила она. В этом имелся смысл, ведь сначала Он познакомился с Лорен. Но Миранда и слышать об этом не хотела, особенно после того, как вчера Он первым делом спросил именно про Лорен. А ведь она почти позволила себе забыть. Он пришел только ради Лорен. Отстойной Лорен, которая до сих пор наряжается как ребенок и сейчас застряла дома с братом, потому что ей мамочка так сказала. – Ну, – Он пожал плечами, как виноватый мальчишка, – я надеялся, что ты будешь одна. Так и получилось. Да. Так и получилось. Она знала, что Ему особо не интересна Лорен. Кому она может быть интересна, если есть Миранда? Девушка сделала пару шагов в Его сторону, но остановилась. Что если в этот момент придет Лорен и все испортит? Все еще была вероятность, что она заявится. Надо уйти отсюда, пока этого не произошло. «Забери меня, – подумала она. – Забери куда-то, где мы сможем побыть наедине». Он остановился в паре метров от призрачного дерева и прислонился к одному из дубков, что росли вокруг. По его манере Миранде стало ясно, что Он никуда особо не торопится. Он обвел ее взглядом: голые лодыжки, ноги, тело и, наконец, лицо. Девушка посмотрела на Него в ответ, и Он улыбнулся. – Хочешь прогуляться со мной, Миранда? – Да, – сказала она и позволила взять себя за руку и увести в лес. 3 Алекс не хотел привлекать внимания к своему занятию и мысленно отметил, что не следует чересчур увлекаться поисками и сидеть в архиве слишком долго, а то его кто-нибудь может заметить. Он целый час ворошил пыль, пролистывая материалы за прошлый год в надежде встретить дело, похожее на убийство все еще не опознанных девочек из сада миссис Шнайдер. Это оказалось одновременно и проще, чем он ожидал, и сложнее. Проще, потому что насильственные преступления были крайне редким явлением в Смитс Холлоу, так что полицейскому одного взгляда на папку было достаточно, чтобы понять, стоит ли углубляться в материалы того или иного дела. А сложнее, потому что Алексу проходилось продираться сквозь целое море мелких взломов, магазинных краж, совершенных малолетками, жалоб на шумные вечеринки у соседей. Он отметил, что значительное число кляуз содержит имя миссис Шнайдер, и решил обязательно поинтересоваться у Софии, не желает ли она закатить для соседей по району пикник в честь Дня независимости. Пускай Старая Расистка жалуется на шум сколько влезет, пока все веселятся на улице, а она сидит в гостиной и давится желчью. Офицер понимал, что на фоне произошедшего вчера следовало бы проявить сострадание к старухе, но почему-то для такого человека у него в душе сочувствия не находилось. К 11:30 он установил, что с 1984 никаких насильственных преступлений в городе не происходило – помимо убийства Джо Ди Муччи. Алекс считал, что сходство на лицо: как минимум удаление органов, хотя девочек обезглавили и расчленили, а у мужчины вырвали сердце. Полицейский был относительно уверен, что ранения однотипны, но следовало дополнительно проверить себя и сравнить фото трупов Ди Муччи и девочек. «Видимо, у убийцы период обострения?» – подумал Алекс и усмехнулся сам над собой. Словно фразочка из романа про агентов ФБР и серийных убийц, который он когда-то прочитал. В профайлинге у него было примерно столько же опыта, сколько и в расследовании убийств – решительно нисколько. Но больше никто, видимо, не интересовался судьбой мертвых девочек. Алекс подумал, что в обычных обстоятельствах на помощь пригласили бы следователя извне: какого-нибудь детектива из Чикаго или – точно! – из ФБР. Это же крошечный городок с крошечным полицейским участком, сотрудники которого большую часть времени проводят разнимая драки в местной пивнушке пятничными вечерами. Два расчлененных тела – достаточное основание, чтобы запросить подмогу. Но Кристи, видимо, не планировал никого приглашать, а мэр Тохи опасался, что негативное освещение ситуации в прессе поставит под удар его драгоценную летнюю ярмарку. А каково будет мэру, если убийца откроет там охоту? Он выставит себя последним дураком. Алекс вернулся, чтобы позвать Миллера на обед, потому что знал, что в противном случае напарник сам придет его искать, а ему не хотелось объяснять, что он делал в архиве. У него создалось странное чувство, что тогда все материалы могут неожиданно исчезнуть или что здание участка ночью подожгут. Полицейский бы с легкостью отогнал эти мысли – что за паранойя? – если бы не знал, как иногда сложно написать в блокноте простое слово «ДЕВОЧКИ». Напарники доехали до «Мороженого у Сэма», потому что Миллер решил, что ему жизненно необходима не только картошка фри, но и шоколадный милкшейк. Кафе Сэма было обычной придорожной забегаловкой с бургерами, хот-догами и картошкой, молочными коктейлями и мороженым. София не одобряла, когда Алекс злоупотреблял фастфудом («Мне все равно, что ты не полнеешь – столько масла никому на пользу не пойдет»), поэтому он ограничил потребление вредной еды одним разом в неделю, а в остальные дни таскал с собой на работу приготовленные женой сэндвичи на цельнозерновом хлебе с салатом и курятиной. – Три хот-дога с чили, большую картошку, шоколадный милкшейк, – зачитал Миллер тощему подростку, стоявшему за кассой. Он достал кошелек. – Алекс, ты что будешь? – Хот-дог по-чикагски и колу. – А картошку? – Миллер не мог вообразить и дня без любимой еды. – Если бы я ее хотел, я бы сказал. Он окинул взглядом парковку, в ожидании пока Миллер оплатит заказ. Стандартная для такого летнего дня публика: семьи с маленькими детьми едят вафельные рожки, стайки тинейджеров делят одну порцию картошки и мороженого с фруктами на всех. Небольшое радио на главной витрине забегаловки играло «Everything She Wants» – песню, которую Алекс за последние пару месяцев слышал явно слишком часто, потому что его обычно такая благоразумная и одержимая наукой Вал влюбилась во фронтмена группы Wham! Джорджа Майкла. В воздухе витал аромат масла для фритюра. Почти всех людей на улице офицер знал если не по имени, то хотя бы внешне, что в очередной раз подтверждало, каким маленьким на самом деле был Смитс Холлоу. Алекс с семьей переехал всего пару месяцев назад, но уже сейчас добрая половина людей, с которыми он пересекся взглядами, помахали ему и поприветствовали: «Здравствуйте, офицер Лопез!». За одним исключением. Белый мужчина, сидит в одиночестве, ест чизбургер за столиком на улице. Алекс его не узнал, но что-то в его виде ощущалось такое, из-за чего волосы на затылке вставали дыбом. Дело не в том, что мужчина выглядел как-то подозрительно. Или как серийный убийца. А скорее в том, что он был Нездешним. Алекс практически мог разглядеть над его головой табличку «Чужак». Причем «чужак» не в смысле «из Силвер Лейк». Мужчина явно был даже не из окрестностей Смитс Холлоу. Слишком дорогая одежда и стрижка. Слишком блестящие туфли. Он разглядывал толпу гостей «Мороженого у Сэма» со сдержанной гримасой презрения, будто купил билет в чрезвычайно занятный зоопарк. Миллер подошел к Алексу с подносом, заваленным едой. Они расположились за пустым столиком на улице. Офицер специально сел так, чтобы видеть незнакомца. На подносе лежало две коробочки картошки. – Я же сказал, что не хочу. Миллер покачал головой и подвинул Алексу упаковку: – Ну, как без картошки, чувак. Алекс задумался, что же творится в голове у Миллера. «Мадонна, картошка, пиво «Пабст Блю Риббон» и бейсбольный клуб “Чикаго Кабс”», – ответил он на свой собственный вопрос. Как кто-то вроде него мог стать полицейским? – На что глядишь? – спросил Миллер, откусив сразу половину хот-дога. – Там какой-то мужик, я его не узнаю, – ответил Алекс, рассеянно жуя картошку, которую ему подвинул напарник. – Даже я не всех знаю, а я тут всю жизнь прожил. Ты о ком? – Тот мужчина, что в одиночестве сидит под деревом. Нет, только не поворачивайся. – Да что это по-твоему? Кино про шпионов? – усмехнулся Миллер и, проигнорировав Алекса, развернулся на лавке. Он с прищуром поглядел на человека под деревом. Незнакомец аккуратно вытирал руки целой стопкой маленьких белых салфеточек, которые выдают в придорожных забегаловках и дайнерах по всей Америке. – Тот богатого вида мужик? – Да, – Алекс закатил глаза, – почему бы тебе еще не покричать об этом? Миллер развернулся обратно и запихнул в рот остатки первого хот-дога. – Наверняка из Чикаго, – проговорил он, жуя чили. Алекса передернуло: – Ради Бога, не говори с набитым ртом. Мои дети и то лучше воспитаны. – А что не так с эти мужиком? Уверен, он просто проездом тут – направляется куда-нибудь, где поинтересней, чем в Смитс Холлоу. Алекс пожал плечами: – Есть в нем что-то. Миллер улыбнулся: – Ну, если он такой подозрительный, можешь просто подойти и спросить, что он тут делает. Ты же в конце концов уполномоченный представитель закона, Алекс. – Может быть, – ответил он, поднося ко рту хот-дог. Офицер уже съел полкоробки картошки и сам того не заметил. Алекс не то чтобы пялился на незнакомца, но из виду его не выпускал. Миллер доедал обед так сосредоточенно, будто был ученым, разрабатывающим лекарства от рака. Напарники уже почти закончили, когда незнакомец встал и выбросил мусор в контейнер неподалеку. Алекс хотел поторопить Миллера, чтобы проследить за мужчиной, однако позже решил, что это дикость. Ему что, больше заняться нечем? Однако он зафиксировал, что мужчина сел в красный «Понтиак Фиеро» 1984 года с наклейкой города Чикаго. Алекс точно заметит эту машину, если встретит ее снова. Очень мало кто в Смитс Холлоу водил современные автомобили, а чикагский стикер делал его особо узнаваемым. Незнакомец сдал назад и выехал на окружную трассу, не бросив и единого взгляда на толпу. Но Алекс был уверен, что мужчина заметил наблюдение. 4 Джордж Райли заметил, как коп – кто-то, сидевший неподалеку обратился к нему «офицер Лопез», – злобно разглядывал его в забегаловке, где он остановился перекусить бургером. А как его было не заметить? Фиксировать подобные вещи – работа Райли. Хороший журналист подмечает все. Никогда не угадаешь, что потом пригодится. Он удивился и подумал, что полицейский-латинос мог делать в таком заурядном городке, как Смитс Холлоу. По данным переписи, белого населения и/или потомков ирландских, немецких или польских иммигрантов здесь проживало более 95 %. Впрочем, в этом плане Смитс Холлоу ничем не отличался от Чикаго. На заре карьеры Райли даже пришлось выучить польский, потому что в городе оставались целые районы, где на нем говорили больше, чем на английском.