– Для чего нужен? Какой он должен был дать результат? – Он был нужен. Последовательности всех дальнейших вопросов упиралась в такие же тупики. Врач прав: разговаривать сейчас с клиенткой было абсолютно бессмысленной затеей. Тони, уже сидевший за столиком защиты к моменту прихода своего шефа, таинственно кивнул, подтверждая, что выполнил поручение. Он, как и Вэл, сдал рабочие амулеты в канцелярию суда (в том числе – звукозаглушающие) и не рисковал произносить вслух информацию, не предназначенную для посторонних ушей. В переполненный зал ввели обвиняемую, по-прежнему сопровождаемую тюремным врачом. Прозвучал привычный призыв: «Встать, суд идёт!» Зрители всколыхнулись плотными рядами, и ощущаемая в зале плотная аура множества Иных на краткий миг проявилась физическим давлением – воздух словно уплотнился и стал вязким, сковывая движения и подавляя. Да, нечасто в замкнутом помещении собирается столько монстров. И нечасто на предварительном слушании нет нужды беспокоиться о законе секретности – в толпе не было никого из непосвящённых. Данным обстоятельством воспользовались некоторые из присутствующих: двое стражников суда расположились у столов защиты и обвинения в звериной ипостаси драконов, а судья Накир распустил за спиной белоснежные полотнища крыльев. При таком образе ему, на вкус Вэл, не хватало огненного меча в руках, но и без карающего клинка судьи процесс, как и ожидалось, выходил красочный. Сплошь чёрное одеяние Брэда Кэмпбелла оттеняло белый наряд серафима, и даже секретарь суда нервно сглотнул при виде величественной парочки, шествующей к подиуму. Обвиняемая застыла, как парализованная, взирая на светлого и тёмного «ангелов», явившихся по её душу. «Умеют некоторые произвести первое впечатление, не отнять. Хорошо хоть секретарь не оговорился: «Падите ниц, они явились!», – усмехнулась про себя Вэл, резко отворачиваясь от знакомой широкоплечей фигуры Кэмпбелла. Зря она не подала прошение, чтоб её дела никогда не отдавали ему на рассмотрение! – Слушается дело. Народ против Брин Стоун, – объявил судья Накир. – Народ представляет Роберт Гастингс, окружной прокурор. Защита представлена адвокатом Вэллери Мэнс. Стороны готовы начать предварительное слушание дела? – Народ готов. – Защита готова. – Отлично, тогда начнём. Я обратил внимание, что данный судебный процесс привлёк пристальное внимание сообщества ИГР. Я призываю присутствующих соблюдать полную тишину в зале суда и все эмоции держать под контролем. Нарушители порядка будут немедленно выдворены из зала! Господин окружной прокурор, приступайте к обвинению. Гастингс так осторожно начал дело, что не приходилось сомневаться: он успел навести справки об адвокате с востока и, возможно, позвонить коллеге из Атланты, чтобы получить характеристику от первого лица. Вызванный им топограф так подробно объяснял по картам местоположение коттеджа Харриса и расположение комнат в его доме, что судья Накир вмешался в дачу показаний, заверив прокурора, что суд способен разобраться в картах самостоятельно. Вэл отказалась от перекрёстного допроса первого свидетеля, и присягу принял тот оборотень-росомаха, что держал на прицеле Вэл в спальне убитого инкуба. Сержант рассказал, что его отряд направили в дом демона после поступившего сообщения о совершённом преступлении, где и обнаружили убитого хозяина дома. Он подробно описал встречу с Вэл, расположение тела убитого и состояние спальни, а прокурор попутно присоединял к материалам дела фотографии и показания копов-оборотней о запахах в спальне. Вэл не протестовала, внимательно рассматривая те снимки, что обвинение сочло нужным предъявить в качестве доказательств. – Перекрёстный допрос, адвокат? – учтиво обратился к ней Гастингс. – Да, спасибо. Офицер, в спальне имелась мусорная корзина – вы исследовали её содержимое? – Нечего было исследовать – корзина была абсолютно пуста. – На полу комнаты вы не находили каких-либо непонятных серебряных предметов? – Нет, мэм, – удивился росомаха. – Если не считать разбросанной по ковру одежды, комната была аккуратно прибрана, нигде ничего не валялось, всё стояло на своих местах. Никаких брошенных серебряных предметов мы вообще нигде не находили: ни у дома, ни на пути бегства обвиняемой. – Вы не можете утверждать, что моя подзащитная «бежала» – она всего лишь быстро покинула дом Харриса и оставалась там, откуда позвонила в полицию, не усложняя задачу своего нахождения. Вы указали, что в самой спальне и у порога отчётливо ощущались запахи трёх людей, помимо потерпевшего: мой, моей подзащитной и горничной, работающей в доме. – Совершенно верно, мэм. – Вы не учуяли в спальне сильного аромата цветов? – Цветов? – растерялся свидетель. – Запах цветов был, но меня же спрашивают о людях! – Я спрашиваю вас о запахе цветов – он был? – Да, мэм. В спальне имелся густой аромат того цветка, что стоял у окна. – Вы узнаёте его на фотографии? – Протянув фото, сделанное ею в спальне инкуба, Вэл получила утвердительный ответ. – Это олеандр, ядовитое растение. Прошу присоединить фото к материалам дела. – Основание? – нахмурился судья Накир. – Запах этого растения настолько стоек и насыщен, что используется в парфюмерии, и он вполне способен заглушить собой слабые запахи. – Не в данном случае, ваша честь! – подскочил окружной прокурор. – Мы провели точнейший анализ воздуха в комнате и готовы доказать, что неопознанных запахов в спальне не имелось! – Пока вы этого не доказали, – заметила Вэл. – Это позже докажут показания экспертов! Цветок в спальне не имеет отношения к делу! – А мои эксперты докажут обратное, – улыбнулась Вэл. – Ваша честь, защита настаивает, что для внесения большей ясности в показания следующих свидетелей суду важно знать о факте наличия в спальне яркого заметного цветка. – Хорошо, просьба защиты удовлетворяется. Прокурор вызвал горничную Хло, и та, запинаясь и нервничая, рассказала, как обнаружила в спальне мёртвого хозяина и так перепугалась, что бросилась бежать, куда глаза глядят. В своём сбивчивом рассказе она несколько раз подчеркнула, что не переступала порога спальни – похоже, прокурорские ребята тщательно проинструктировали её относительно данного момента. – Вы осознавали, что нарушаете закон, не сообщая в полицию о совершённом преступлении? – спросила Вэл. – Нет, тогда я слишком испугалась и ничего не соображала. – Когда вы в последний раз заглядывали в хозяйскую спальню, не считая того утра, когда обнаружили в ней мёртвого хозяина? – В субботу днём: я прибиралась в ней в отсутствие мистера Харриса. – Нож, фигурирующий в деле в качестве доказательства, в комнате видели? – Нет. Что ножу делать в спальне?! – То есть, вы не могли бы не заметить его, если б он лежал на полке, на подоконнике, под кроватью? – В субботу я переворачиваю даже матрас, так что никакого ножа в спальне точно не имелось, – заверила Хло. – Хорошо, спасибо. Вот фотография из материалов дела. Рядом с кроватью, на которой вы видите тело убитого, находится тумбочка с серебряной статуэткой. Ничего странного не замечаете? – Ой, у статуэтки верхушка отколота! Она изображала нечто вроде букета, а на фото лишь полусломанные лепестки вниз висят, а раньше они были подняты вверх все до единого. – В субботу днём статуэтка была цела? – Конечно! Я пыль с неё смахивала. Не представляю, кто бы мог сломать её: мистер Харрис всю субботу отсутствовал, а в его спальне бываю только я. – Ну, в доме имеются слуги и помимо вас. – Да, но уборка спален не входит в круг их обязанностей, они никогда туда не заглядывают. – Спасибо. Ваша честь, прошу доставить в здание суда и присоединить к материалам дела разбитую статуэтку. – Может, присоединим сразу всё, что нашлось в спальне Харриса? – с сарказмом предложил прокурор. – Там не так уж много предметов – не больше тысячи наименований. – Прошение защиты отклонено – суд не видит оснований для внесения статуэтки в вещественные доказательства по делу. Суд оставляет за собой право изменить своё решение, если позже адвокат серьёзно обоснует эту просьбу. . Следующим на свидетельское место поднялся судмедэксперт Джейк Миллер и поведал всё то, что уже обсуждал с Вэл в полицейском морге. От перекрёстного допроса этого свидетеля она отказалась и не опротестовала присоединение к делу материалов судебно-медицинской экспертизы. Затем эксперты-криминалисты дали показания об отпечатках пальцев в спальне и на рукоятке ножа, а также о найденном на рукоятке микроскопическом элементе белой хлопковой нити. Прокурор тут же предъявил суду платочек, найденный Вэл у дома инкуба, и разразился патетической историей тернистого пути его обретения полицией. Исторгнув из своих уст тонну сарказма, прокурор всё-таки сумел удержаться от прямых обвинений в сторону адвоката обвиняемой, и вызвал свидетеля, видевшего, как Вэл подошла к калитке и подобрала платок. – Вы чётко рассмотрели в моих руках именно тот платок, что обвинение намерено счесть вещественным доказательством? – обратилась Вэл к низшей демонице, проживающей вблизи от коттеджного посёлка Харриса и совершавшей утреннюю пробежку вдоль обочины дороги как раз утром прошлого воскресенья. – Нет, конечно, я бежала слишком далеко, поэтому видела лишь, что вы нагнулись и подняли с земли небольшой белый предмет. – Это мог быть клочок бумаги? Бумажная салфетка? – Да, вполне. – Вы сами, адвокат Мэнс, признались капитану Вэнрайту, что подняли именно платок! – вмешался окружной прокурор. – Вы не можете ссылаться на капитана Вэнрайта – это показания с чужих слов, – возразила Вэл. – Более того, даже вызвав в суд самого капитана, вы всё равно вынудите его давать показания с чужих слов – моих. – О, я прекрасно осознаю, как ловко вы создали мне дилемму с этим платком: вы единственный человек, кто может дать показания от первого лица о нахождении платочка, но я не могу вызвать адвоката свидетельствовать против её подзащитной! Прекрасный трюк, мисс Мэнс, складывается впечатление, что вы явились в дом убитого отнюдь не случайно и уже тогда прекрасно знали, кого будете защищать в суде. Я так понимаю, вы возражаете против присоединения платка к материалам дела? – Нет, – кратко ответила Вэл на драматичные речи оппонента. – Не возражаете?! – не поверил своим ушам прокурор. – Нет, если вы сумеете доказать, что платок принадлежит именно моей подзащитной, не основываясь только на её запахе на ткани. В конце концов, платок мог оказаться в её руках случайно – так же, как оказался в моих. Однако прежде, чем вы перейдёте к доказательствам, я хочу задать ещё один вопрос свидетельнице. Скажите, когда вы бегали в то утро, вы видели вблизи дома Харриса лишь меня? Демоница замялась и неуверенно оглянулась на судей: – Я могу говорить исключительно о том, что чётко видела и в чём абсолютно уверена? – Да, вы не вправе выдвигать предположения и делать выводы – только сообщить о том, что ясно видели или слышали, – подтвердил Накир. – Ясно рассмотрела я адвоката обвиняемой. – Но видели ещё чей-то силуэт? – насторожилась Вэл. – Ваша честь, я протестую против принуждения свидетеля к даче недостоверных показаний! После ваших объяснений свидетельнице считаю вопрос адвоката проявлением неуважения к суду! – взвился прокурор. – Протест принят. Просьба к адвокату не задавать впредь провокационных вопросов. Свидетельница, вы свободны. Мистер Гастингс, что вы решили по платку? – Я намерен доказать, что он принадлежит обвиняемой. Следующие свидетели поведали, что Брин Стоун два месяца тому назад заказала в ателье десять одинаковых платков с золотой монограммой своего имени, что эти маленькие платочки неоднократно замечались в её руках. Что на платке, предъявленном в качестве вещественного доказательства, имеются микроскопические следы крови обвиняемой. И что точно такой же платочек был обнаружен в её сумочке, имевшейся при ней в момент ареста, – небольшой клатч пристёгивался к поясу приталенного узкого платья вампирши изящной рубиновой застёжкой. Указанная сумочка была предъявлена суду. – В сумочке было что-то ещё помимо платка с монограммой? – уточнила Вэл у свидетеля – уже неплохо знакомого ей капитана Уильямса. – Протестую, ваша честь, вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу! – возразил прокурор.