— Да нет, — пожал плечами Майлз. — А в чем дело? — Ну… Полагаю, в том… — Я глотнула вина. — На Рокси все падает с неба, и она не привыкла прилагать к этому никаких усилий. Словно само собой разумеется, что все принадлежит ей. Майлз пристально смотрел на меня. — Какого черта? Что ты хочешь этим сказать? Я вздрогнула от его тона. — Просто… детей надо поощрять. Вот и все. — О. — Лицо Майлза разгладилось. — Да. Конечно… А затем я рассказала ему о Кэти и желтом бальном платье. Он откинулся на спинку стула. — Так вот что побудило тебя прочитать мне эту лекцию, верно? — Возможно. По-моему, поведение Кэти достойно восхищения. — Так оно и есть. Но Рокси находится в иной ситуации. Я не чувствую себя виноватым, тратя на нее столько денег, поскольку… могу делать это и много даю на благотворительность, так что не считаю себя эгоистом. Имею право распоряжаться оставшимися после уплаты налогов средствами так, как мне заблагорассудится. И предпочитаю тратить деньги в основном на семью — то есть на Рокси. — Ну… — пожала я плечами. — Она твой ребенок. Майлз повертел в руке бокал. — Да. Я воспитывал ее в одиночку в течение десяти лет — а это непросто, и ненавижу, когда посторонние говорят мне, будто я все делал неправильно. «Значит, «посторонние» заметили, как Майлз потакает Рокси, — думала я, направляясь субботним утром в магазин. Но этого невозможно не заметить. — Интересно, а если у нас с Майлзом будут дети, станет ли он относиться к ним точно так же? Я бы точно не позволила ему этого. — И я поймала себя на мысли о нашей возможной семейной жизни — отношение Рокси ко мне со временем наверняка станет терпимее, а если нет… — Ей шестнадцать, — напомнила я себе, снимая пальто. — Скоро она пойдет по собственному жизненному пути». Перевернув табличку с надписью «Закрыто», я пожалела, что сегодня мне никто не помогает — ведь суббота всегда самый напряженный день. Я говорила об этом с Анни, но она предпочитала не работать по уик-эндам, поскольку обычно в эти дни ездила в Брайтон. Я отказалась от идеи попросить о помощи маму: винтаж ее не интересует, и, кроме того, она устает и нуждается в отдыхе. В первый же час в магазине побывало восемь покупателей. Было продано фиолетовое бальное платье, а также мужской тренч от «Берберри»; затем пришел мужчина, искавший подарок для жены, и купил несколько вещей тети Лидии. Потом наступило временное затишье, и я облокотилась на прилавок, наслаждаясь видом Хита. Дети катались на велосипедах и носились друг за другом; люди бегали трусцой, катили коляски и запускали воздушных змеев. Я смотрела на небо с барашками облаков, следила за самолетами, поблескивающими на солнце, оставляя белые полосы на синем фоне. Большое подсвеченное снизу облако с удивительно ровными краями нависло над Хитом словно космический корабль. Я представляла фейерверк, который расцветит небо через неделю. Мне нравились фейерверки в Блэкхите, и будет очень мило, если мы полюбуемся им вместе с Майлзом. Звякнул колокольчик. Это была Кэти. Войдя, она покраснела и, посмотрев на стену, увидела желтое платье в окружении новых бальных нарядов. — Значит, вы повесили его на место, — уныло сказала она. — Да, я не могла больше его придерживать. — Понимаю. — Она вздохнула. — Мне очень жаль. — Вы не хотите его покупать? Кэти выглядела совершенно несчастной. — Хочу. Но у меня на прошлой неделе украли мобильник, и мама сказала, что я сама должна заплатить за новый, поскольку была так беспечна. Одна из семей, где я сидела с детьми, уехала на каникулы, и я не смогла заработать. И еще меня уволили из «Косткаттерс» — я там временно заменяла одного человека. И потому я не могу купить платье — мне не хватает ста фунтов. Я откладывала разговор с вами в надежде, что все образуется. — Какая жалость… Но что вы наденете вместо него? Кэти пожала плечами: — Не знаю. У меня есть старое бальное платье. — Она скорчила гримаску. — Из полиэстера, цвета зеленого яблока. — О. Звучит… — Ужасно? К нему нужна подходящая сумочка. Я могла бы купить что-нибудь в «Нексте», но поздновато спохватилась. Наверное, я вообще не пойду на бал. Все это… слишком сложно. — Может, подберете что-нибудь подешевле по своему вкусу? — Ну… возможно. — Кэти перебрала вешалки с вечерней одеждой и отрицательно покачала головой: — Ничего подходящего. — Значит, вы заработали сто семьдесят пять фунтов? — Она кивнула. — И по-прежнему о нем мечтаете? — взглянула я на платье. Кэти тоже посмотрела на него. — Я его обожаю. Самое обидное, что в мобильнике была его фотография. — Это ответ на мой вопрос. Послушайте, вы можете купить его за сто семьдесят пять фунтов. — Правда? — От счастья Кэти даже подпрыгнула. — Но ведь вы могли бы продать его за полную стоимость… — Да. Но лучше продам вам — раз вы так страстно хотите получить его. Ведь это довольно большие деньги — по крайней мере для большинства шестнадцатилетних девушек. Так что вы должны быть совершенно уверены. — Я уверена! — воскликнула Кэти. — Не хотите сначала позвонить маме? — Я кивнула на стоящий на прилавке телефон. — Нет. Она тоже считает его очаровательным — я показывала ей фотографию. Она сказала, что не может купить его, но дала мне тридцать фунтов. — Хорошо. — Я сняла платье. — Оно ваше. Кэти захлопала в ладоши. — Спасибо! — И достала из сумочки карточку «Маэстро». — А как насчет туфель? — спросила я, пока она набирала пин-код. — У мамы есть желтые кожаные туфли с открытой пяткой, а у меня — ожерелье из желтых стеклянных цветов и блестящие заколки для волос. — Звучит прекрасно. А у вас есть подходящая шаль или накидка? — Нет. — Одну минуту. — Я принесла вечернюю накидку из лимонного цвета органзы, прошитую серебряными нитями, и приложила к платью. — Она сюда подойдет — но вам потом придется вернуть ее. — Конечно, верну. Спасибо! Я сложила накидку и поместила в пакет с платьем, а затем вручила все это Кэти. — Радуйтесь платью — и балу… «Вчерашний вечер в лондонском Музее естествознания стал серьезным испытанием для динозавров, — вещал на следующее утро репортер «Скай ньюз». У Майлза на кухне был включен телевизор, и мы, завтракая, вполглаза смотрели его. — Тысяча подростков явились в музей на Бал бабочек, организованный в помощь Фонду по борьбе с лейкемией у подростков. Торжественное мероприятие спонсировал «Кризалис», а вели юные Энт и Дек; присутствовала там и принцесса Беатрис. — Мы увидели принцессу — в розовом вечернем платье, улыбающуюся в камеру. — Гости наслаждались шампанским и канапе, танцевали под музыку «Бутлег Битлз», их развлекали актеры «Классного мюзикла». Разыгрывались айфоны, цифровые фотоаппараты и дизайнерские вещи, а также поездка в Нью-Йорк на американскую премьеру фильма «Квант милосердия». Всего было собрано шестьдесят пять тысяч фунтов». — Может, мы увидим Рокси… — Майлз впился взглядом в экран. Рокси все еще лежала в постели — отходила от вчерашнего. Ее привезла домой мама подруги почти в час ночи. Майлз дождался ее, но я ушла спать. — Ты предупредил Рокси, что я буду здесь? — спросила я Майлза, намазывая джем на тост. — Не успел. Она слишком устала и сразу завалилась спать. — Надеюсь, она воспримет это спокойно. — О… не сомневаюсь, так и будет. И тут в кухне появилась Рокси — в сером кашемировом халате и розовых тапочках-«кроликах». У меня задрожали колени, и я прижала их к нижней части столешницы, напомнив себе, что в два раза старше. — Привет, сладенькая. — Майлз улыбнулся Рокси, смотревшей на меня надменно и озадаченно. — Ты ведь помнишь Фиби, дорогая? — Привет, Рокси! — Мое сердце колотилось от мрачного предчувствия. — Как тебе бал? Она прошла к холодильнику. — Хорошо. — Я знаю нескольких девочек, которые там танцевали, — сказала я. — Как интересно, — отозвалась она, доставая апельсиновый сок. — Было много твоих друзей? — поинтересовался Майлз, подавая ей стакан. — Да, кое-кто был. — Она со скучающим видом села на барный стул и налила себе соку. — Сиенна Фенуик, Люси Кауттс, Айво Смитсон, Иззи Хэлфорд, Мило Дебенхэм, Тигги Торнтон… да, и Эленберг. — Рокси широко зевнула. — А в туалете я видела Пичес Гелдоф. Она действительно клевая.