— Я хочу тебя здесь. Глава 9 Mann und Weib, und Weib und Mann… Меня разбудила песня, которую пела в винограднике польская девушка. Reichen an die Gottheit an… Майлз ушел, оставив после себя вмятину на подушке и мужской запах на простынях. Я села и обхватила руками колени, размышляя, какой неожиданный оборот приняла моя жизнь. В комнате было еще темно, лишь длинные узкие полоски света лежали на полу — солнце пробивалось сквозь жалюзи. Я слышала воркование голубей и шум пресса вдалеке. Я открыла окна и посмотрела на бледно-красный ландшафт, на кипарисы и качающиеся на ветру сосны. Майлз ставил ведра на прицеп. Я несколько мгновений наблюдала за ним, думая, как страстно и почти благоговейно он занимался со мной любовью, какое наслаждение доставляло ему мое тело. Под окном росло фиговое дерево, сидевшие на нем голуби клевали перезревший фиолетово-коричневый плод. Я умылась, оделась, заправила кровать и пошла вниз. В утреннем свете казалось, что чучело медведя улыбается, а не скалит зубы. Я пересекла холл и вошла в кухню. В конце невероятно длинного стола сидели Рокси и Сесиль. — Bonjour[36], Фиби, — тепло сказала Сесиль. — Bonjour, Сесиль. Привет, Роксана. Рокси подняла выщипанную в салоне красоты бровь. — Вы все еще здесь? — Да, — спокойно ответила я. — Не хотелось возвращаться в Авиньон в темноте. — Et vous avez bien dormi?[37] — понимающе улыбнулась Сесиль. — Très bien. Merci[38]. Сесиль передала мне тарелку с круассанами и печеньем. — Хотите чашечку кофе? — С удовольствием. — Пока Сесиль наливала кофе из кофейника с ситечком, я оглядела большую кухню, пол которой был выложен терракотовой плиткой. Повсюду висели гирлянды чеснока и горького перца, а на полках стояли старые медные сковородки. — Как тут хорошо — у вас удивительный дом, Сесиль. — Спасибо. Надеюсь, вы приедете к нам еще. — Значит, вы сейчас уезжаете? — спросила Роксана, намазывая на хлеб толстый слой масла. Ее голос звучал безучастно, но враждебность по отношению ко мне была очевидна. — Уеду после завтрака. — Я повернулась к Сесиль. — Мне нужно в Иль-сюр-ла-Сорж. — C'est pas trop loin[39], — сказала она. — Доберетесь туда за час. Я кивнула. Я уже бывала там, но подъезжала к городу с другой стороны. Придется изучить дорогу. Пока мы с Сесиль болтали на смеси французского и английского, на кухне появился хорошенький черный котенок. Я позвала его, и, к моему удивлению, он прыгнул мне на колени и свернулся клубочком, громко мурлыча. — Это Мину, — пояснила Сесиль, а я тем временем гладила котенка по голове. — Кажется, вы ему понравились. — Я заметила, что она смотрит на мою правую руку. — Quelle jolie bague, — восхитилась хозяйка. — Ваше кольцо прекрасно! — Спасибо. Оно принадлежало моей бабушке. Роксана отодвинула стул и встала. Потом взяла персик из вазы с фруктами, подбросила его правой рукой и ловко поймала. — Тебе хватило petit déjeuner[40]? — спросила Сесиль. — Да, — ответила Рокси. — Увидимся позже. — Меня здесь не будет, — сказала я. — Но надеюсь еще встретиться с тобой. Роксана молча вышла из комнаты, и повисло неловкое молчание — Сесиль почувствовала ее пренебрежение ко мне. — Roxanne est tres belle[41], — заметила она. — Да, она прекрасна. — Miles l'adore[42]. — Конечно, — согласилась я и пожала плечами: — Elle est sa fille[43]. — Oui, — вздохнула Сесиль. — Mais elle est aussi… comment dire? Son talon d'Achille[44]. Я сделала вид, что занимаюсь котенком, который неожиданно перевернулся на спину, подставив мне животик. Затем допила кофе и посмотрела на часы. — Мне пора, Сесиль. Mais merci bien pour votre hospitalité[45]. — Я сняла с колен котенка и хотела было поставить тарелку и чашку в посудомоечную машину, но Сесиль опередила меня и проводила до входной двери. — Au revoir[46], Фиби, — сказала она, когда мы вышли на солнечный свет. — Желаю вам хорошо провести время в Провансе. — И расцеловала в обе щеки. — И еще я желаю вам, — она посмотрела на сидящую на солнцепеке Роксану, — …счастья. По дороге к машине я подумала, что Сесиль не стоило этого говорить. Рокси может быть строптивой, эгоистичной и требовательной, но разве не все подростки такие? В любом случае я познакомилась с Майлзом совсем недавно, и счастье тут ни при чем. Но он мне нравится. Очень нравится… Прикрыв глаза от солнца, я смотрела на виноградник в поисках Майлза и тут увидела, как он идет ко мне, слегка встревоженный, словно я собираюсь сбежать. Мне нравилось в нем это сочетание изысканности и уязвимости. — Ты же ведь еще не уезжаешь, правда? — спросил он, подходя ближе. — Уезжаю. Но… спасибо тебе… за все. Майлз улыбнулся и поднес к губам мою руку — с таким видом, что у меня сжалось сердце. — Ты поняла, как добраться до Иль-сюр-ла-Соржа? — кивнул он на карту, лежавшую на капоте. — Да. Это довольно просто. Так что… Я села за руль. И тут послышалось серебристое арпеджио в исполнении черного дрозда. Я улыбнулась, вспомнив вино. Майлз наклонился и поцеловал меня через открытое окно. — Увидимся в Лондоне. По крайней мере я очень на это надеюсь. Я сжала его руку и поцеловала еще раз. — Обязательно увидимся. * * * Чудесная дорога на Иль-сюр-ла-Сорж, пустынная и солнечная, шла мимо вишневых садов и виноградников, а ее золотистые обочины были малиновыми от маков. Я думала о Майлзе, о его невероятной привлекательности. Мои губы чуть припухли от его поцелуев. Я припарковалась на краю симпатичного городка, стоявшего на реке, и пошла по многолюдному рынку. Здесь продавали лавандовое мыло, бутылочки с оливковым маслом, острую салями, прованские лоскутные одеяла и пляжные корзины терракотового, желтого и зеленого цветов. Атмосфера была деловой и шумной. — Vingt euros![47] — Merci, monsieur[48]. — Les prix sont bas, non?[49] — Je vous en prie[50]. Потом я перешла речку по маленькому деревянному мосту. В верхней части города было спокойнее, покупатели внимательно разглядывали антиквариат и безделушки. Я остановилась у лотка, на котором лежали старое седло, пара красных боксерских перчаток, бутылка с большим кораблем внутри, несколько альбомов с марками и кипа журналов сороковых годов. Я просмотрела их: на обложках кадры высадки в Нормандии, бойцы Сопротивления с союзными войсками и празднование конца оккупации Прованса. Надпись гласила: L'ENTRÉE DES TROUPES ALLIÉES. LA PROVENCE LIBÉRÉE DU JOUG ALLEMAND[51].