Постепенно, в соответствии с некоторыми неявными, но определенно существующими социальными законами тяготения, согласно которым подобное притягивается к подобному, граждан Узбекистана, живущих на улицах с близкими их сердцу и пониманию названиями, постепенно становилось все больше. Поскольку, по непонятному стечению обстоятельств, Душанбинской улицы в Москве не оказалось, в Выхино стали селиться и выходцы из Таджикистана и других солнечных, некогда входивших в единую страну, азиатских республик. Благодаря всем этим социальным и демографическим процессам, жилье в Выхино всегда стоило относительно недорого, во всяком случае, в сравнении с другими Московскими районами. В начале двухтысячных министерство обороны, еще не набравшее нынешнюю мощь и финансовое благополучие, предпочитало именно здесь покупать квартиры для своих очередников. И именно в Выхино, на Ташкентской улице, и получил свою квартиру Анатолий Васильевич Валеев, отслуживший более двадцати лет в войсках специального назначения и вышедший в отставку после полученного ранения. Все это Вика, теперь дремавшая на переднем пассажирском сиденье Жориного «террамонта», успела выяснить еще вчера вечером. При каких обстоятельствах было получено ранение, ей узнать не удалось, но, судя по тому, что спустя полгода Валеев был награжден Орденом Мужества, оно явно было получено в ходе какой-то боевой операции. В две тысячи втором году, в год награждения, на Кавказе хоть и прекратились широкомасштабные боевые действия, но стычки с боевиками случались чуть ли не ежедневно. Шанс получить свою награду, равно как и погибнуть, был у каждого военного, несшего там службу. – Пора, красавица, проснись! Жора положил руку ей на бедро. Почувствовав его прикосновение, Вика открыла глаза и, едва успев прикрыть рот ладонью, зевнула. – Уже приехали? – потянулась она, оглядываясь по сторонам. В разгар рабочего дня во дворе, заросшем старыми высокими тополями, было безлюдно и тихо. – Приехали! – недовольно буркнул Жора. – Скажи уж лучше – доползли. Никто не работает, все только ездят туда-сюда, а мы из-за них опаздываем. – Вот мы же и ездим, и работаем. – Вика потянулась к Мясоедову и поцеловала его в щеку. – Не бухти! Ты такой смешной, когда сердишься. Она открыла дверь и первой вышла из машины. Жора удивленно посмотрел ей в спину и отстегнул ремень безопасности. – Я? Смешной? Задумчиво потерев щеку, Жора выскочил из машины. – Нам третий подъезд, – быстро сориентировался он и, подхватив Вику за руку, стремительно зашагал к дому. Набирая на домофоне номер квартиры Валеевых, он возмущенно пробурчал: – Ну это надо же так сказать, – я смешной. Мясоедов повернулся к Крыловой и состроил пугающую гримасу. – Я злой и страшный! – Как скажешь, – Вика потянулась к нему и вновь поцеловала, на этот раз в подставленные Жорой губы. – Кто? – послышался женский голос из динамика домофона. Вика представилась. В домофоне послышался тяжелый вздох, так, словно женщина действовала не по своей воле, раздался пронзительный писк, и дверь открылась. В подъезде, тускло освещенном одинокой маломощной лампочкой, висел полумрак и тяжелый, застоявшийся запах табачного дыма. Значительная часть жильцов явно предпочитали курить на лестничных площадках. Мясоедов с сомнением взглянул на покореженную, обгорелую кнопку вызова лифта. К его удивлению, после нажатия под потемневшей пластмассой замерцал оранжевый огонек, а лифт с тяжелым, нарастающим гулом двинулся вниз. Вика взглянула на таблички с номерами квартир первого этажа. – Нам шестой, – произвела она нехитрые вычисления. Остановившийся на уровне первого этажа лифт пару секунд подумал и только затем нехотя распахнул двери. Вика шагнула было внутрь, но в нерешительности остановилась. Кто-то раздавил в лифте пивную банку, причем, судя по бурым потекам на стенах, банка в этот момент была полной. Кем и зачем это было сделано, можно было только гадать, камеры видеонаблюдения в лифте не было. Зато теперь оттуда доносился мерзкий запах закисшего пива. – Может, пешком? – предложила Вика Мясоедову, но тот уверенно подтолкнул ее вперед. – Ты вдохни сейчас поглубже и не дыши. До шестого этажа быстро доедем. Но быстро доехать не получилось. Где-то наверху натужно гудел работающий из последних сил двигатель, прямо над головой поскрипывали стальные тросы. Крыловой казалось, что возле каждого этажа лифт замедляется, словно собираясь немного передохнуть, а затем с новыми, так и не появившимися силами ползет дальше. Она выдохнула и вновь втянула в себя воздух на уровне четвертого этажа. – Ртом дыши, тогда запахов чувствовать не будешь, – поделился очередным мудрым советом Мясоедов. Виктория ответила ему укоризненным взглядом и, как только двери лифта наконец распахнулись, стремительно выскочила на площадку шестого этажа. Валеева, невысокая худощавая женщина лет шестидесяти, уже ждала их, стоя в проеме распахнутой двери. При виде появившейся из лифта мощной фигуры Мясоедова на лице ее промелькнул испуг. – Вы не говорили, что будете вдвоем. – Она перевела неодобрительный взгляд на Крылову. – Порядок такой, – первым среагировал Жора, демонстрируя свое удостоверение, – по одному ходить запретили. Недовольно поджав губы, Валеева дважды моргнула, сомневаясь, стоит ли пускать в дом сразу двух незнакомых людей. – Проходите, коли так, – произнесла она наконец, отступая вглубь квартиры, – направо, на кухню. – Толя, – женщина повысила голос, – иди уже, хватит на диване валяться. – Иду! На пороге кухни, прихрамывая на левую ногу, появился высокий мужчина, густые седые волосы которого эффектно смотрелись на фоне загорелого почти до черноты лица. Он молча пожал руку Мясоедову, кивнул Крыловой и повернулся к застывшей со скрещенными на груди руками супруге. – Ну и как мы тут вчетвером поместимся? Пошли уж в гостиную. Не дожидаясь ответа жены, он развернулся и вышел из кухни. Крылова нерешительно взглянула на хозяйку дома. – Чего уж теперь, идите, – вздохнула та. Гостиная была обставлена традиционным набором мебели: велюровый серый диван, два обтянутых такой же тканью кресла, мебельная стенка с установленным в нише телевизором, небольшой столик, который по традиции именовали журнальным, хотя основной его миссией было размещение пультов от телевизора, приемника кабельного телевидения, видеоплеера и старенькой, но весьма солидно выглядящей стереосистемы, колонки которой были закреплены на стене по обе стороны от дивана. Анатолий Васильевич занял дальнее кресло, развернув его спиной к окну. Жора, следуя примеру хозяина, занял второе кресло, предварительно повернув его к журнальному столику. Виктория пропустила вперед Оксану Аркадиевну, чтобы та могла сесть на диван ближе к своему мужу. Когда все наконец расселись, Валеев, который до этого сидел, откинувшись на спинку кресла, подался вперед и грустно улыбнулся. – Вот мне интересно, почему так получается: когда этот Волков нашу дочку жизни лишил, к нам домой никто не рвался прийти, объяснить, как так получилось, что человека нету, а никто в этом не виноват, а теперь, как самого этого Волкова убили, к нам сразу двое пожаловали. Что скажете, гости дорогие? Вика обменялась быстрым взглядом с Мясоедовым. – Так мы и пришли за них извиниться, – неожиданно добродушно пробасил Жора, – за тех, кто раньше не приходил. Сами знаете, люди в нашей системе разные работают. Но они ведь везде разные? – Взгляд майора остановился на хозяине дома. – Вы, кажется, в армии служили? Думаю, там тоже всяких людей хватает. – Что нам теперь с ваших извинений? – Валеева говорила, не поворачивая головы и глядя прямо перед собой на противоположную стену. – Дочь нам вернуть вы бы и так не смогли, а того, кто убил ее, уже поздно наказывать, его уже наказали. – Забавная ведь штука вышла, – усмехнулся Анатолий Васильевич, – если бы этого негодяя хотя бы на несколько лет посадили, он бы сейчас жив оставался. А так получается, вы все его сами под монастырь и подвели. Или что, – его брови угрожающе сдвинулись, – вы думаете, это я посодействовал? Жора неестественно кашлянул, а когда Вика обернулась к нему, чтобы понять, в чем дело, дважды моргнул, и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза, давая понять, что передал ей эстафетную палочку общения с гостеприимными хозяевами. После получаса, проведенного в квартире Валеевых, стали очевидны два обстоятельства. Во-первых, родители погибшей девушки убеждены, что вся история о том, как их выпившая дочь сама бросилась под колеса проезжающей мимо машины, ложь от начала и до конца. Во-вторых, и Анатолий Васильевич, и, возможно, даже в большей степени Оксана Аркадиевна нисколько не жалеют о безвременной кончине Дениса Волкова, а, наоборот, весьма этому обстоятельству рады. – Не по-христиански, конечно, – развела руками Оксана Аркадиевна, – зато как есть. Новость о том, что вместе с виновником гибели их дочери одновременно были расстреляны еще три человека, вызвала у четы Валеевых некоторое, но совсем недолгое замешательство. – Надо же, – покачал седой головой Анатолий Васильевич, – давненько, кажись, такого не было. Вот, помню, в девяностые, как телевизор ни включишь, каждый день что-то похожее. Либо взорвут кого-нибудь, либо расстреляют зараз человек пять, не меньше. Вот если бы вы не здесь штаны просиживали, – он осуждающе уставился на приоткрывшего наконец глаза Мясоедова, – а бандитов ловили, тогда, может, и на улицах люди бы меньше гибли. Выдав эту нравоучительную тираду, отставной военный замкнулся и почти полностью перестал реагировать на дальнейшие вопросы Крыловой. Его жена замолчала еще раньше. Поняв, что вытянуть из Валеевых, во всяком случае прямо сейчас, ничего не получится, Вика встала. Оксана Аркадиевна с готовностью вскочила, чтобы дать Крыловой возможность быстрее выйти. – Мы уже все? – Мясоедов выбрался из кресла и вновь придвинул его к стене. – Я и спросить ничего не успел. – Так спроси, – язвительно отозвалась Вика, выходя из комнаты. Она уже была в прихожей, когда заданный майором вопрос заставил ее поспешно вернуться в комнату. – А вот это кто? Жора стоял у застекленной книжной полки, на которой стояли две фотографии. С одной из них улыбалась погибшая несколько месяцев назад Настя Валеева, с другой на него смотрел очень серьезный молодой человек в парадной форме полицейского и с погонами старшего лейтенанта на широких плечах. – Я же говорила, не надо было их в комнату звать, – проскрипела Оксана Аркадиевна, – теперь они Володьке все нервы измотают. * * * В кабинете Реваева было шумно. Сам полковник, махнув рукой вошедшим, чтобы рассаживались вокруг стола, вышел из кабинета, прижимая к уху мобильный телефон. Мясоедов, широко раскинувший по столу локти, тут же продолжил начатый еще в коридоре спор с Михеевым о преимуществах немецких внедорожников над японскими, а Вике, как раз собиравшейся перевести телефон в беззвучный режим, неожиданно позвонила мама. Обычно она никогда не звонила днем, зная, что Вика не любит, когда ее беспокоят в рабочее время, поэтому, поднося телефон к уху, Крылова ощутила легкий укол беспокойства. Оказалось, что повод для звонка действительно был весомым. Викиному отцу, работавшему в институте экономического моделирования, предложили перейти на работу в Газпром, да не куда-нибудь, а в лондонское представительство компании, отвечавшее за заключение крупнейших сделок с европейскими покупателями. – Как у вас тут весело, – вернувшийся в кабинет Реваев захлопнул за собой дверь, – чувствую, вам всем есть что мне рассказать. Ну, с кого начнем? В кабинете мгновенно стало тихо, так что всем отчетливо был слышен шепот Крыловой: – Все, мам, я тебе потом перезвоню. – Привет от меня маме передавайте, – благодушно улыбнулся Юрий Дмитриевич, направляясь к своему креслу. – Так что, нет желающих мне что-то рассказать? – Давайте тогда я начну. – Виктория поспешно отключила телефон и виновато взглянула на полковника. – Пообщались мы с родителями Анастасии Валеевой, не сказать, конечно, что разговор был очень продуктивным, но, скорее всего, они сами не имеют никакого отношения к нашему делу. – Это вы как установили? – удивился Реваев. – По их глазам, полным слез и родительского гнева? Или у них есть алиби? – Нет, алиби мы не проверяли, но мать Валеевой не подходит по типу фигуры на стрелявшего, а отец сильно хромает, мы бы увидели это на записи. – Вы уверены, что он действительно хромает? А не только по случаю вашего визита? – Есть данные, что он был ранен, – неуверенно ответила Крылова, – но точный характер ранения неизвестен. Хромает Валеев или нет, уточнить несложно, я смогу это сделать завтра же. – Вот и уточните, – кивнул полковник. – Если хромает, ну что же, одним вариантом меньше, это тоже шаг вперед. Если же окажется, что он вас обманул, тогда надо будет очень тщательно разбираться, где он был в момент преступления, кто может это подтвердить и с чего вдруг он надумал перед вами представление разыгрывать. Я так понимаю, у вас все? – Реваев вопросительно взглянул на Крылову. – Нет, у нас еще один персонаж нарисовался, – с усмешкой отозвался Жора. – У Валеевых есть еще сын, – подхватила Вика, – причем он только летом выпустился из Рязанской академии МВД и сейчас работает оперативником здесь, в Москве, в Восточном округе. – Как интересно, – Реваев удивленно причмокнул губами, – я общался со следователем, который работал по этому наезду, он мне про брата ничего не рассказывал, Валеевы-старшие ему изрядно нервы потрепали, но никакой брат к нему ни разу не приходил.