Голос эхом прокатывается по залу, заставляя Львов подскочить. Они непроизвольно разжимают хватку, отчего каменная туша падает на ногу одному из грузчиков. Тот с воем начинает прыгать на месте, вцепившись в покалеченную ступню. — Аккуратнее, — добродушно предупреждаю я, — технику безопасности никто не отменял. Да и защитных касок на вас не видно. Сейчас ограничимся штрафом, впредь будьте осторожнее. Мэтт издаёт смешок. — Какого? — раздаётся сзади знакомый голос. — И ты здесь! Прочь с дороги, мальчишка. Расталкивая нас, в помещение протискивается Бакари. — Дедуль, — окликаю его я, — а ты в курсе, что твои ретивые пчёлки тащат в улей чужое доброе? Пожужжи им, чтобы медленно отошли от моего законного трофея. Он оборачивается ко мне и в его взгляде мелькает неприкрытое раздражение. — Законный⁈ Ты его не собрал вовремя, так что теперь он принадлежит тому, кто первый его нашёл, — последнюю фразу сопровождает стук трости о плиты. — Похоже, дед забыл принять свои таблетки, — вздыхает Гидеон. — Мэтт, как некрасиво, — мягко журю его я, — проявляй уважение к старости. Если у него началось слабоумие, это ещё не повод глумиться на уважаемым членом общества. Этот африканский стахановец восемьдесят лет не для того козлов ритуальным ножом кромсал, чтобы какой-то щегол над ним смеялся. Потупив глаза и шаркая ножкой, Пиромант отвечает: — Понял-понял. Глумиться вслух не буду. Только про себя. Тай вскрывает одной рукой банку пива, что ещё больше переводит ситуацию в какой-то фарс. — Да я… — Тиколош задыхается от ярости. — Я вас!.. Пошли во-о-он отсюда! — Не ори так, дедуль. Сердце же прихватит, а у меня нитроглицерина с собой нет. Есть, правда, иное лекарство, — и я стреляю глазами в направлении кобуры, — но оно принимается интракраниально. Хватит всего одной дозы. — Как-как? — с любопытством уточняет амиш. — Через мозг, — сухо отвечает Ребекка. — Откуда слов-то таких набрался? — с уважением косится на меня Мэтт. — Книжки читаю, и тебе рекомендую. Пока мы вяло переругиваемся, фигуру Бакари охватывает тёмная дымка. Морщинистое лицо искажает гримаса ярости. — Ты уверен, что хочешь разыграть эту карту? — глядя в глаза старику, спрашиваю я. — Если да, что мне передать твоим родным? Осквернитель буравит меня тяжёлым взглядом. Его пальцы подрагивают, как от спазмов, но старый лис понимает — ещё одно движение, и прольётся кровь. Учитывая, что меня сопровождает три Кваза, рейтингом не уступающие африканцу, а его собственные едва перевалили за семь сотен, исход очевиден. Уверен, он ещё и налогами обложил их по самое горло, в результате чего, лидер шустро развивается, а остальные стагнируют. Я едва заметно усмехаюсь: — Думаю, тебе лучше уйти. Пока только один из нас потерял лицо. Глава Золотых Львов явно бесится от собственного бессилия. — Проклятье… — шипит он. — Забирай свою дохлятину, недоносок! Но мы ещё поговорим! Старик презрительно сплёвывает и делает знак своим людям бросить тело монстра. Те неохотно подчиняются, кидая в меня угрюмые взгляды. — Я всегда открыт для разговора. Спроси любого. Машу им рукой на прощание. Бакари что-то цедит себе под нос и выходит из лаборатории. Его люди плетутся следом, таращась исподлобья. Я постукиваю пальцами по рукояти револьвера, готовый при малейшей угрозе обратить этих гиен в бегство. Наконец все покидают помещение. Ситуация исчерпана, но внутри меня до сих пор тлеет уголёк презрения. Падальщики они и есть, а вовсе не львы. Грязные стервятники, попытавшиеся стянуть чужое. Ничему их жизнь не учит… Я бы предпочёл пристрелить Бакари сейчас и навсегда закрыть этот вопрос, но он всё ещё лидер одного из влиятельнейших кланов планеты. Его убийство на Саммите вызовет политический скандал и поставит меня в невыгодное положение в глазах других фракций. Более того, все мы подписали договор о ненападении и гарантиях безопасности остальным участникам. Это соглашение контролируется Сопряжением. За нарушением последуют серьёзные санкции. Придётся сдержать свой пыл и найти иные способы наказать упыря. Тем более, у меня есть куда более важные дела сейчас. Однако рано или поздно мне представится шанс, и я его не упущу. Шустрый осмотр баэзида приносит свои плоды. Содержит: 96 880 единиц арканы Способность «Обсидиановые шипы». Требует: Мощность (B), Стойкость (B), Интеллект (B), Резонанс (B), Интенсивность (B) Активная Расходует: 1 500 (150) единиц арканы Ступень: B Шанс отторжения: 37% С помощью арканы вы создаёте на собственном теле обсидиановые шипы и стреляете ими на расстояние до 20-и метров. С умеренной вероятностью эта атака приобретёт аспект разложения, заставляющий шипы распадаться прямо внутри раны, отравляя кровь. Вы получаете возможность направлять способность сектором в размере 90-и градусов вокруг себя. Собираю аркану, а способность вытягиваю Экстрактором. Учитывая, что ею обладало насквозь каменное существо, уверен владение Геомантией значительно усилит эту атаку. Так же как Аэрокинез усиливает мои Струны пустоты. Стоит ускорить прокачку Аланы. Нам не помешает ещё один мощный элементальщик. — Бакари психически неуравновешен, — замечает Девора, когда мы покидаем бункер. — Чем больше ты будешь его задирать, тем выше шанс, что это спровоцирует его нападение. Даже если оно пойдёт во вред ему самому или его клану. — То, что у него фляга свистит, я уже понял. Не знаю, заметила ты во время боя или нет, но с ним была одна девушка — Амара Кимани. Её убили кселари, а этот старый хрыч перешагнул через неё, как через грязную половую тряпку. Брезгливо и с пренебрежением. Он не ценит жизни своих ближайших союзников. Абсолютно. Тай молчаливо кивает и протягивает мне свой любимый напиток. Приняв с благодарностью, отпиваю и размышляю о том, что Арианнель снова оказалась права. На каждого адекватного человека, Сопряжение вынесло наверх, как грязную пену, парочку моральных уродов. Прямо сейчас у них есть отличный шанс закрепиться так, что потом их уже не сковырнёшь. Придётся резать по живому. Мы двигаемся по Адельбодену в направлении Телепортариума, когда дорогу нам заступает телохранительница китайской Императрицы. Думал, все царские особы уже свалили, но, очевидно, кто-то решил задержаться. Мэй изображает полупоклон и делает приглашающий жест рукой. Я не чувствую исходящей от неё агрессии, молчит и Инстинктивная бдительность. — Ну пошли, коль не шутишь, — усмехаюсь я. — Говорила мне мама, что девушки будут сами на шею вешаться, но чтоб настолько!.. Азиатка едва уловимо закатывает глаза. Через две минуты мы подходим к зданию, мало пострадавшему в ходе атаки кселари. Снаружи дежурят несколько бойцов, а внутри — на кушетке — элегантно скрестив ноги меня дожидается сама Юйлань Цин. — Егерь, — она ведёт ладонью, — присаживайтесь. Прошу прощения за беспокойство. Я хотела побеседовать до саммита, но, увы, не получилось. Голос у неё ровный, но если сфокусироваться, можно уловить напряжение, усталость и тревогу. Кселари всем нам пошатали нервишки. Оперевшись на колено, Императрица ненадолго замолкает, собираясь с мыслями. — Я беспокоюсь о действиях Небесных Драконов, — наконец произносит она. — Их новый лидер кажется мне чересчур амбициозным и агрессивным. Я опасаюсь, что он затаил обиду в ответ на ваши действия и может попытаться нарушить хрупкое перемирие с вашим кланом. — То есть с первого раза они не поняли? — вздыхаю я. — Вы убили прошлого лидера и многих офицеров. Шен Гао нужно доказать, что он способен смыть полученное оскорбление и вести за собой людей. Его авторитет находится в шатком положении. Лучший способ это исправить — отомстить врагам клана. — Благодарю за предупреждение, — вкладываю тепло в голос. — Мы будем бдительны. Любопытство берёт верх, и я уточняю: — Всё же почему вы решили предупредить меня? Просто логика диктует, что вам имеет смысл поддержать соотечественников. Императрица улыбается одними уголками губ: — Потому что в нынешней ситуации я не ставлю на хромую лошадь. Дружеские отношения с вашим кланом куда ценнее для меня, чем благосклонность тех, кто даже не признаёт моей власти. Возможно, после очередной смены руководства, Драконы вспомнят, чья воля управляет нашей Империей. Мы обмениваемся понимающими взглядами. Поблагодарив её за откровенность, прощаюсь и вскоре мы отправляемся домой. Во Фритаун прибываем уже после заката, и разбредаемся по своим делам. Выйдя из душа, посвежевший и практически бодрый, с удивлением обнаруживаю Горгону, сидящую в одном из кресел посреди моей комнаты. Она придвинула к себе журнальный столик и методично чистит свои револьверы. Тусклый светильник отбрасывает причудливые тени на её сосредоточенное лицо. Сев в соседнее кресло, ничего не говорю. И жду. Некоторое время мы проводим в молчании под негромкий скрип металла и шуршание чистящих инструментов в оружейном стволе. Наконец, Арианнель говорит, не глядя на меня: — Заметила, в бою ты часто подставляешься под удары. Тот бездарь с метательным ножом не должен был по тебе попасть. С твоей-то скоростью. Контролируй обстановку даже в полнейшем хаосе. И следи за ногами, партнёр, иначе однажды оступишься.