— Очень вкусный суп, Надюша! — похвалил Иван Петрович. — Самый смак! — согласился сын. Польщенная этими замечаниями, Надежда Васильевна отправилась за вторым блюдом. — Ну, а у тебя какие новости, Коля? — спросил отец. — Какие у нас новости! По геометрии попух! — сказал со смехом мальчик. — Попух как лопух! Такую жирную пару залепила, чуть перо не сломала. — Н-да… — задумчиво промолвил Иван Петрович. — С математикой у тебя не клеится. Технических талантов я что-то не замечаю… — А что это такое — талант? Ты его видел? Выдумал кто-то словечко, а ты и веришь. Никаких талантов нет! Теперь все равны! Следует заметить, что Коля высказывал здесь, конечно, не свое мнение. Но если подумать, то не трудно догадаться, откуда он нахватался подобных идей. — Н-да… — неопределенно произнес отец. — Талантов, говоришь, нет. А что же все-таки есть? — Блат! Блат решает все! Ты лучше скажи, гро́ши получил? — Получил. — Сила! — с удовольствием сказал Коля. — Папа, тебе есть общественная нагрузка. — Какая? — Сделай почтовый ящик. Нам поручили устроить со школой девчонок первомайский вечер… Понимаешь?.. Для почты… небольшой такой. Рисуночки можешь не выпиливать. Сделаешь? — А почему бы тебе самому, Коля, не сделать? — Ну, вот еще… я занят с утра до ночи. Столько уроков, да еще нагрузки… А ты все равно ничего не делаешь. Фанерки я принесу. Договорились? — Ну, хорошо. После обеда Иван Петрович взял лежащую на тумбочке газету и устроился у окна. — Мама, я пойду к Женьке уроки делать! — предупредил Коля, вытаскивая из портфеля какую-то тетрадь и пряча ее в карман. — А почему ты дома не делаешь? Столик у тебя есть… — А ты мне поможешь, если задачка не выйдет? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал: — У Женьки дедушка все знает. Самую трудную задачку может решить. Мама, а ты мне гроши обещала… — Сколько тебе нужно, Коля? — Десять рублей. Я Женьке должен. Помнишь, ты сама сказала, что отдадим. Ни слова не говоря, Надежда Васильевна достала десятирублевку и вручила ее сыну. — Сила! — вместо благодарности сказал Коля и исчез за дверью. Иван Петрович прекрасно понимал, что, получив деньги, мальчик со своим приятелем отправятся в кино, но не вмешивался. Всякое такое вмешательство вызывало крупную ссору с женой. А кроме того, он всегда помнил, что воспитанием детей занимается не только школа и комсомол, но и много других специальных организаций; академия педагогических наук, научно-исследовательские институты педагогики, комиссии при Исполкомах и даже профсоюзы. Литература, газеты, радио, кино, театры — все используется для того, чтобы воспитать молодое поколение, а значит невежественное вмешательство родителей может только нарушить стройную продуманную систему воспитания. Передовица газеты сообщала о том, что приближается весна, и призывала мобилизовать все силы и бросить их в бой на посевную кампанию. У Ивана Петровича, как работника Главсовхоза, весна была запланирована в прошлом году, а поэтому ничего нового в передовице он не нашел. Прочитав заметки о международном положении, он пробежал глазами всевозможные социалистические обязательства колхозов, просмотрел заголовки второй и третьей страниц и остановился на фельетоне. Фельетоны он всегда читал с удовольствием. Автор «продергивал» какого-то взяточника шофера, оговариваясь при этом, что случай взятки в советской действительности почти невероятный, из ряда вон выходящий, но тем не менее, о нем следует писать, чтобы подобный случай не повторился. Дочитав до половины, Иван Петрович вспомнил, что где-то слышал про такого шофера. Но где? Кто мог ему рассказать? На какой-то момент это его озадачило, но, взглянув на заголовок, он понял, в чем дело. В руках у него была прошлогодняя газета. Жена, собираясь идти в магазин, приготовила газету для завертывания покупок, а он по ошибке взял и не посмотрел на дату. Странно, не правда ли? Прочитать всю газету и не заметить, что она старая. Странно, тем более что Иван Петрович никогда не считал себя рассеянным. Прежде чем продолжать, пожалуй, следует поближе познакомиться с главным героем повести. Надо же знать, с кем имеешь дело и что можно от него ждать в дальнейшем. Иван Петрович Прохоров человек среднего роста, с правильными чертами бритого приятного лица и умеренной полнотой. В серых глазах его обычно теплится выражение покоя и невозмутимости. Он имеет неторопливую походку, ровный голос, плавные жесты. Впрочем, жестов он, как правило, вообще старается избегать. Вот, собственно, и все, что можно сказать о внешнем облике. Этого, конечно, мало, но, честное слово, в нем нет ничего такого, что бросалось бы в глаза и отличало его от многих ему подобных советских служащих. В Главсовхозе, где работает Иван Петрович, его ценят как прилежного, исполнительного, покладистого работника. Все, что ему поручают, он делает обстоятельно, солидно и добросовестно. От Ивана Петровича нельзя ждать резких слов протеста, горячего спора, а тем более настойчивых действий или упорной борьбы, он всегда молча заслушивает распоряжения своих начальников, переспрашивает, если что-то не понял, и приступает к исполнению. Никакой угодливости, подхалимажа Иван Петрович не проявляет, держится всегда с достоинством, но, тем не менее, злые языки утверждают, что Иван Петрович настолько робок, застенчив и труслив, что боится начальства больше, чем свою собственную жену. Между прочим, для полноты картины, следует заметить, что Иван Петрович нравится женщинам, а их в Главсовхозе немало, но ни одна из них не может похвастать, что он выделяет ее среди остальных. Не было случая, чтобы Иван Петрович купил кому-нибудь из машинисток, секретарей или даже агрономов женского пола билет в театр или хотя бы в кино. Никто не может упрекнуть его в том, что он принял чье-то приглашение и ходил на день рождения или другой семейный праздник… Это обстоятельство имеет особо существенное значение в дальнейшем потому, что такую «бездействующую единицу», как выражалась Зиночка, секретарша планового отдела, — женщины Главсовхоза не могут оставить в покое, тем более, что им были точно известны подробности его личной жизни. Теперь читатель имеет представление о главном герое и можно продолжать повесть. Пришел гость. Надежда Васильевна сообщила мужу об этом многозначительно, и не только потому, что гости приходили к Прохоровым редко, но потому, что это был какой-то особенный гость. Велюровая шляпа, хорошее пальто, красивый галстук, кольцо с большим камнем на пальце — все это она мгновенно увидела и оценила. Изысканно-вежливое обращение, тонкие усики, аромат дорогих духов… — Ваня, к тебе пришли… — Кто? — Не знаю… Снимай пижаму… скорей, скорей! — тихо говорила она мужу, подавая пиджак. — Милости просим! Проходите, пожалуйста! Вы уж извините… у меня такой беспорядок… не прибрано… Иван Петрович с недоумением смотрел на снимавшего пальто гостя, но когда тот приветливо улыбнулся, такое же благожелательное выражение отразилось и на его лице. — Иван Петрович Прохоров? — спросил гость. — Совершенно верно. — Очень рад, дорогой Иван Петрович! С большим трудом разыскал вас… Очень рад видеть вас в добром здравии… Гость крепко пожал руку и не выпускал ее. Глазами он сверлил Ивана Петровича, словно искал в лице его знакомые с детства черты. — Выглядите вы прекрасно! — Ваня, может быть, вам чайку? — спросила жена и, не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. — Та-ак! — протянул гость, выпуская руку Ивана Петровича и оглядываясь. — Очень рад, что вы уцелели, сохранились так сказать… Для нас это имеет теперь некоторое значение… Иван Петрович смотрел на посетителя и делал вид, что обрадован его приходом, не понимая впрочем — кто он и зачем пришел? — Чернобурая лиса возвращается домой след в след! — неожиданно и очень четко проговорил посетитель. Улыбка сбежала с губ Ивана Петровича, и он поднял брови. — Что! Не ждали? — спросил гость, внимательно наблюдая за переменой выражения на лице хозяина. — Да… признаться, не ждал. — Ну еще бы… столько лет! — Да, да… много лет… много воды утекло… — пробормотал Иван Петрович, думая, вероятно, что перед ним школьный товарищ или приятель студенческих лет, которого он забыл. В самом деле, не придет же незнакомый человек на квартиру и не будет держаться с такой уверенностью. Напоминание о чернобурой лисе лишний раз доказывало о каких-то совместных играх или занятиях… — Вы меня простите, но от неожиданности я немного растерялся… — Вполне понятно! — с усмешкой сказал гость, бесцеремонно усаживаясь на стул. — Нас никто не слышит? — Н-нет… — Я король треф! Попробуйте поставить себя на место Ивана Петровича, дорогой читатель, и вы поймете его состояние. Кто может с серьезным видом называть себя королем треф? Только сумасшедший… Так, по всей вероятности, и решил Иван Петрович. — Я вижу, вы удивлены! — продолжал между тем незваный гость. — Впрочем, понятно… Это для вас новое. Очень хорошо, что вам удалось сохраниться. Теперь вы можете быть спокойны. Все архивы в наших руках и всякая случайность исключена. Вы в полной безопасности… Что слышно в Главсовхозе? — неожиданно приветливым тоном спросил он, увидев, что в комнату вошла Надежда Васильевна. Иван Петрович до такой степени был напуган и чувствовал себя в таком беспомощном состоянии, что потерял дар речи. Слова гостя откладывались где-то глубоко в сознании, но смысла их он не понимал. Сумасшедшие обычно вызывают любопытство у нормального человека, но только не в таких условиях. Иван Петрович и сумасшедший были один на один и между ними было расстояние в два метра. Жена достала из шкафа лимон и, обворожительно улыбаясь, сделало новую попытку завязать беседу.