— Я же, — сорвалась она, и застыла, не в силах произнести то, что чувствует. — И я делаю все это ради тебя, потому что за эти полгода ничего не изменилось, а только стало крепче, сильнее, что бы ты себе не думала. — Но ты не должен страдать рядом со мной, ты должен жить. — Жить я должен? произнес чуть громче и, оглянувшись на кроватку, добавил: — Выйдем на минутку, родная. Я взял ее руку и, стараясь не напирать силой, повел за собой, выводя из спальни, спускаясь вместе на первый этаж. — Что такое? спросила, когда мы оказались в гостиной, и я развернул ее к себе лицом. — Жить я должен, значит? заговорил в голос, серьезно смотря ей в глаза. А ты что должна делать? Думаешь, спасла меня, рискуя собой, и я буду радоваться, как идиот? — Дамир, я не — Послушай теперь ты, Лия! Я не гребаный страдальщик! Рядом с тобой дышать только начал, жить! А вот когда тебя не было, тогда я страдал, тогда жизни не понимал! А ты мне говоришь, что я нянчусь с тобой? Да пусть я буду лучше нянчиться, чем переживать и думать где ты и как! Понятно тебе? — Ты не понимаешь, что я не могу тебя подпустить к себе? Мне страшно, Дамир, страшно! — А я не напираю на тебя и готов ждать сколько угодно! — Вы чего кричите здесь? Чего ругаетесь? в комнату влетела мама, с ужасом в глазах смотря на меня, как на врага народа. — Мы не ругаемся, — хотел пояснить я, но меня перебили. — Никто кричать не будет в доме, где моя внучка! И ты, здоровый детина, не кричи на маленькую девочку! — Фига себе! удивился я и даже улыбнулся, что моя мама защищает Лию, — Я их тут, значит, оберегаю, и еще виноватый. — Алина Семеновна, вы не переживайте, — влезла малышка, но мама и ей выписала. — Я не переживаю, дорогая! Но никто не будет кричать на мою невестку! Если так хочется, Дамир, иди вон на охрану ори! — Мам, ты вроде меня как должна защищать? Нет? шутливо переспросил я, вовсе не обижаясь на нее. — Нет, когда дело касается этой девочки. — Так, а кто тут кричит? послышался голос со второго этажа. — Мамуль, послушай, — начала Лия, но ей снова не дали сказать. — Ты молчи, вообще, негоже с мужем ругаться, — спокойно проговорила Валерия Евгеньевна, спустившись на первый этаж. — Я с ним не ругалась, — ответила малышка, и развернувшись, направилась к ступенькам, наверняка собираясь вернуться к дочери. — Кофе выпить, что ли, — задумчиво проговорил я, почесывая подбородок. — Перед девочкой извинись, охламон! почему-то мама, кстати, держала в руках полотенце, которым и стукнула меня по плечу. — Мам, меня на работе все мужики боятся, а ты мне едва ли до груди достаешь, еще и задираешь. Всегда тебе удивлялся. — А ты куда пошла? спросила теща у дочери, наблюдая как та поднимается по ступенькам. — Ой, все мам, не до этого сейчас, — отмахнулась она, и я охнул, только не от слов, а от очередного удара полотенцем. — Мам, ну хватит, хочется помахать полотенцем, иди охрану погоняй, или Кирилла. Его точно не помешает отлупить. — Так, стоп-стоп-стоп! остановившись у перил, задумчиво произнесла Лия, выставив перед собой руки ладошками вперед. — Я в общем пошел, у меня еще не завершенные дела остались. — С каким таким мужем я ругаюсь, мам? вдруг дошел смысл слов мамы до Лии. — Алина, а пойдем ужин готовить, а то Варвара Михайловна сегодня устала, — спохватилась женщина и, подхватив маму под руку, направилась в кухню. — Дамир, — позвала меня малышка, но мы услышали тихий плач и сразу же рванули к дочери. — Бабушки, быстро смесь приготовить, — на ходу бросил я, и поспешил, чтобы Лия не закрыла от меня дверь. Оказавшись в спальне, я заметил, как любимая бережно взяла на руки Лапочку, и неожиданно сморщила носик, понимая, что что-то не так. — Доченька моя маленькая, какая же ты умная девочка у меня, как все вовремя, — похвалила она Лику, и, склонившись поцеловала в лобик. Я быстро постелил пеленку на пеленальный столик, который находился над тумбочкой около кроватки и начал искать свежие вещи и памперс. — Твой отец похоже провинился, и сейчас будет тебя мыть, — продолжала мило разговаривать с ребенком Лия. Не плачь, лапушка, не надо. Пока она раздевала малышку и снимала грязный памперс, я прошел в ванную и настроил теплую воду, а потом принял дочку из ее рук, собираясь вымыть попку, не волнуясь о неприятных запахах. — Отомстила за маму, молодец дочь, продолжай в том же духе. Только не плачь, мы сейчас все отмоем, и будешь самой пахучей девочкой в мире, — пообещал я, и намылив попку детским мылом, принялся смывать. — Ты это делаешь с обожанием и такой ловкостью, словно — Словно что? насухо вытерев уже чистую попку, мы вернулись к столику, я взял из рук Лии памперс и начал надевать его на дочь. Ты же сама знаешь, что она самое драгоценное в жизни. — Она умещается у тебя в одной руке, — улыбнувшись, пожала плечами, и мы стали вместе наряжать нашу принцессу. Лика уже практически перестала плакать, изредка всхлипывая и внимательно наблюдая за нами. Я пытался осторожно вытереть слезки с крохотного личика, а Лия надевала ползунки и распашонку, я же, взяв шапочку, сам едва касаясь головки, нарядил свою красотку. Засмотрелся на нее, удивляясь, как такой маленький комочек может вызывать бурю чувств в душе, причем таких чувств, что за ее счастье готов порвать всех. Глазки-бусинки, губки словно маленький бантик и сама невероятно крошечная доченька она наш мир, без которой все просто рухнет. — Слава Богу, дочка пошла в тебя, такая же миниатюрная и красивая. — Согласна, сын, а то пошла бы в тебя, и была бы такой же высоченной и огромной, а Лии было бы трудно рожать, — заметила мама, принеся бутылочку со смесью. — Спасибо вам, Алина Семеновна, — поблагодарила Лия и взяла бутылочку из ее рук. — Внученька, спуску им не давай, — подмигнула она Ангелике, и тут же добавила, — а ты милая, зови, если напирать будет. Мама прекрасно знала, что я никогда не причиню вред женщине, и теперь просто меня дразнила, на что я по-доброму улыбнулся. В этот раз мы снова кормили Лапочку вместе, в том же положении. И как бы Лия не боялась меня, как бы не показывала свой страх, я все равно видел, что ее тянуло ко мне, пусть она пока сама этого не понимала. Но однажды придет время и она сможет полностью довериться и открыться, а я буду ждать столько, сколько потребуется, только ради ее спокойствия. Таких женщин, как она, одна на миллионы, и Бог послал Лию именно мне, а я не имел права облажаться, не имел права упустить такой шанс, такую женщину. Не имел права просто сглупить. — Не делай так никогда больше, — неожиданно произнесла Лия, когда дочка уснула у нас на руках, но мы продолжали все так же сидеть. — Ты о чем? — Если ты хочешь, чтобы я научилась доверять тебе, не делай ничего без моего согласия. — Прости, малышка, это все брат подстроил. Но говорить, что я огорчен не собираюсь. — Вы не спросили моего мнения, — прошептала она, рукой поглаживая маленький животик дочки. — Если ты скажешь, я оформлю развод. — Ладно, — кивнула она и я выдохнул, помогая подняться, чтобы положить Лику в кроватку. Я хочу отдохнуть, пока Ангелика спать будет, оставишь меня? — Конечно, — улыбнувшись, ответил я, и без разговоров покинул спальню, давая возможность Лии побыть наедине и отдохнуть. Она устала, организм еще не привык к таким нагрузкам, ведь в больнице постоянно лежала, а теперь больше проводила времени с дочкой. Да и откровенные разговоры со мной не способствовали улучшению ее настроения, которое тоже в какой-то степени влияло на состояние организма. Сейчас все зависело от меня, насколько я смогу помочь ей, насколько смогу поддержать и сделать все, зависящее от меня, чтобы она никогда больше не испытывала ту боль, которая до сих пор ее не покидала — Не думала, Дамир, что ты еще захочешь меня увидеть. Я внимательно смотрел на Аню, сидевшую напротив меня и с надменным видом, нагло предлагающую свое тело. Почему-то мне казалось, что после последней встречи она будет вести себя куда более скромнее, да только вышло все наоборот. Вид ее был неоднозначный, больше похожий на дешевую шл*ху, и даже тогда, когда она появилась в моей квартире полгода назад, выглядела куда лучше. Кто бы мог подумать, что женщина может настолько себя не уважать и с легкостью продавать свое тело ради наживы. Ну что же, девочка сделала все для того, чтобы я помог ей с работой, да и негоже пропадать человеку, если он так сильно любит деньги. — Я тоже не мог себе представить, что одним днем пойму, как горю желанием встретиться с тобой. Поднявшись из кресла, я подошел к бару и налил себе в стакан виски, видеть эту паршивую су*у было не так просто, поэтому алкоголь мог помочь мне умерить пыл. — Что, понял, что я смогу доставить тебе удовольствие? с превосходством спросила она, и с грацией, подобно кошке, поднялась с диванчика, медленно подошла ко мне, взяла из рук мой стакан. Я сделал вид, что меня вовсе не зацепило ее хамство, которое в действительности вызвало внутри дикий огонь ненависти. И, конечно, это было абсолютно не из-за стакана виски, а из-за того, что Аня по-настоящему чувствовала себя важной и нужной. Словно она здесь к месту, и все готовы пасть к ее ногам, только бы она осталась и уделила свое внимание простым смертным. Дешевая шл*ха, посмевшая прикоснуться к святому, для меня святому и такому важному. Ради денег готова убить человека, насолить ему, только бы получить свое. — Ты права, ты сможешь доставить мне удовольствие, — не удостоив ее взглядом, налил себе новый стакан виски и сделал пару глотков обжигающей жидкости. — Наконец-то смог забыть свою мурку, — прошептала она и свободной рукой прошлась по моей груди, делая вид, что поправляет пиджак. — Давай не будем о Лии, ладно? — Ладно, котенок, ладно.