Так, еще пять метров, потом там будет кто-то из тестирующих этот аппарат техников, вечно хмурый рыжий Витька, кажется? Может, еще и обойдется. Может, даже и не уволят за очередную пьянку на работе. «Не с твоим везением», – снова хмыкнул скептически внутренний голос. А вот интересно, все эти диалоги с самим собой – это как, нормально? Или уже дорога к мягкой палате, белому халату, а то и тапочкам под цвет? Когда следующая панель пропустила его внутрь рубки управления, Митрич окончательно убедился что он либо тронулся умом, либо все-таки спит, потому что первое, что он увидел, едва приподняв голову от пола – удивленная морда гориллы, пристегнутой к одному из четырех белых кресел. – Трандец, – констатировал мужчина, – это ж уже даже не белочка… – Хэллоу! – отозвался до идиотизма жизнерадостный голос и сильным акцентом. – Вы кто? Второе кресло занимал человек в оранжевой форме, положенной международному экипажу, и, похоже, он был близким родственником Майка Тайсона. Широкоплечий, с хорошими глазами и открытой улыбкой честного человека. Он был в том возрасте, когда уже защищают докторскую, но еще любят комиксы. – Я не понимаю, простите, – едва перекричал гул незнакомец. Митрич осознал и заткнулся: звонкая река мата пресеклась. Судя по строчкам на центральном мониторе, похмельный техник находился во взлетающем космическом корабле непонятно с кем. А еще он вчера в этом самом корабле что-то такое химичил. По пьяни. – Трандец, – еще раз повторил Митрич и бессильно уронил голову на руки. – Тран Дес? Ваше имя? – все не унимался родственник боксера. – Доктор Самди. Горилла, оставшаяся безымянной, пока хранила солидное молчание, разглядывая нового компаньона не по-звериному разумными глазами. – Вы должны сесть в кресло, Тран. Пере… груз. Иначе можете страдать. Это да. Митрич страдал. Он бы вообще рвал на себе волосы, если бы только мог оторвать руки от пола. В этот момент огромная лапища, напоминавшая хваткой железную клешню, потащила его за шиворот в сторону свободного кресла. Мужчина позволил кое-как усадить себя и пристегнуть ремнями. Теперь его мысли занимал единственный вопрос: а есть ли у него хоть один шанс вернуться на Землю? Когда перегрузки сменились, наконец, невесомостью, ожил центральный экран для связи, и через несколько секунд помех на нем появились перекошенная физиономия начальника технического департамента космодрома «Северный» Олега Нестеренко. – Николай Дмитриевич, – тридцатилетний сын генерального, до сегодняшнего дня искренне полагавший, что ему перепала неплохая синекура, выглядел бледным и перепуганным как вызванный к доске двоечник, – у нас планерка утренняя тут… а вас нет… Пропускная система показала, что вы вошли в отсек, но не вышли… Да, блин, именно планерка сейчас – самое важное. – А я – тут вот, – в тон малолетнему начальнику развел руками Митрич, – лечу. – Да как вы туда попали-то?! – Олег, казалось, сейчас упадет в обморок, опрокинув неизменный кофейный стаканчик из старбакса на легкий голубой пиджак. – Проверял, что все в порядке, и заработался. – Как это – проверяли? Вы же даже не инженер! – Кстати, об инженерах: где главный? Василий Степанович? Олег помялся немного, пряча глаза, но все же ответил. – Мы не знаем, на работу не явился, телефон не берет. – И вчера на корабль по лестнице влезть не смог, – ляпнул Митрич, поймав вспышку только что вернувшегося короткого воспоминания, и тут же прикусил себе язык. Вечер прошел в русском стиле – пили, курили, разве что морды не били. Василий Степанович, незабвенный, с которым вчера упомянутый Хеннеси и дегустировали, вправду не смог забраться по лесенке. Грузный, пожилой, он ставил ногу на ступеньку, хватался, как утопающий за перила, а потом заваливался в сторону, и Митричу приходилось ловить собутыльника. А тот отмахивался, и рычал своим хриплым басом из всклокоченной бороды – уйди, уйди! Надо поправить! Разобьются же к чертовой матери! На слове «разобьются» Митричу резко поплохело. – Подождите… То есть как это – влезть не смог? А где вообще охрана была? – Как это – где? – взъярился внезапно, наверное, со страху, астронавт-невольник. – Дед Владлен спал! Ему восемьдесят! Что вы на меня такими глазами смотрите? Да ваш же отец урезал ставку два месяца назад, старые охранники уволились дружно, а новых откуда брать? – Вакансия висит на сайте… – начал Олег, но замолчал. – Вы лучше вот что скажите, выбраться отсюда как-то можно? К МКС пристыковаться или еще как? – Мы что-нибудь придумаем! Не волнуйтесь, Николай Дмитриевич … – но бегающие глазки начальника были красноречивее любой жизнеутверждающей лжи. – Вы же знаете, какие у нас специалисты тут… «Ага. Именно что знаю, – подумал техник. – это – конец». После прошлой волны бонусов начальству, заказов комплектующих через фирму-посредника, принадлежавшую брату главного, после повышения представительских расходов на нормальных программистов и инженеров, разумеется, не хватило. Работали такие, как Василий Степанович, старик почти уже, душой болеющий за «эту чертову ракету», жаждущий передать багаж своих огромных знаний хоть кому-то из молодых. А еще были студенты, зеленые пацаны, совмещающие работу с дипломной практикой, и поэтому работающие за гроши. Гениальная идея директора по развитию – «Науку в вузы! Студентам эксклюзивный опыт на прорывном проекте» – а на деле, способ сэкономить на нормальных специалистах. Это конец. – …твою мать! – закончил, наконец, сложную тираду техник. – Вам сейчас просто нужно успокоиться, Николай Дмитриевич, иначе, конструктива у нас не получится. Просто успокоиться. Интересно, можно было бы дать более дурацкий совет? Впрочем, не хочешь получать идиотские советы – не делись с идиотами своими проблемами. – Значит, так, Олег, – Митрич потер лицо руками, все еще не в силах смириться с действительностью, – позовите-ка вашего отца. Поговорить надо. – Зачем? – еще не забытый страх, от фразы «вызываю отца в школу», колыхнулся в глазах начальника отдела. – Затем. В полдень пресс-конференция, чего журналистам говорить будем? – Но… Для журналистов подготовлен пресс-релиз, вряд ли уже возможно изменить сценарий… – Да они на прямом включении будут, дубина! – взорвался, наконец, несчастный космонавт. – Америкоса этого увидят, гориллу и меня еще! – Да-да, вы правы, я сейчас позвоню отцу, – на бледном лице парня отразилась смесь обреченности и облегчения – все же, теперь разгребать этот бардак будет не он. – Пап, привет, у нас тут нештатная. Зайди прямо сейчас. Супер срочно. Не по телефону. Спасибо. А потом голубые глаза вновь уставились на Митрича, и теперь в них плескалось откровенное изумление: – Погодите… Какая еще горилла? Пока, отключив связь, ждали старшего Нестеренко, Михаила Юрьевича, Митрич уставился на попутчиков. Американец собирал какой-то прибор, а горилла преспокойно подавала ему по очереди то шуруповерт, то тестер для электричества, удерживая ящик с инструментами, все норовящий улететь под потолок. – О! Мистер Тран! – обрадовался потерянный в детстве брат Тайсона. – Вы поговорили с коллегами? Вы знаете, когда у нас связь с ЮЭсЭй? – Они еще позвонят, – неловко отмахнулся техник, – вы мне лучше скажите – это вот кто? Откуда на борту – обезьяна? И как вы говорили, вас зовут? – Доктор Фрэнсис Самди, – протянул руку американец, – очень приятно. – Николай… – он хотел добавить «Дмитриевич», но не стал. – Николай Тран Дес… Ох, у вас такие сложные имена, – поправлять его не хотелось. – Могу я вас звать, как раньше, Тран? – Можете-можете, горилла-то откуда? Парень помялся несколько секунд, а потом только руками развел и обезоруживающе улыбнулся. – Теперь мы можем быть откровенны, раз уж назад пути нет. Это – контрабанда. – В каком это смысле? – напрягся Митрич. – Я привез его сюда в контейнере для оборудования. Нет-нет! Вместе с огромным запасом еды, так что на этот счет не волнуйтесь. Но Джек – не обычная горилла. Не обычная горилла угукнула и помахала отверткой. «Мне нужно выпить. Причем, срочно». – Он, понимаете ли, – продолжил подбирать слова Фрэнк, – результат эксперимента. Коллеги в лаборатории вырастили внутри тела гориллы человеческий мозг. Никто не дал бы ему жить спокойно, датчики, исследования, а в итоге усыпление и вскрытие. Я должен был помочь. Так что, у нас на борту – как это вы говорите? Кролик? – Заяц, – машинально поправил техник, – горилла – заяц. Джек протянул волосатую ладонь с длинными гибкими пальцами, дружелюбно глядя в глаза Митричу. «И ведь этот день еще только начался…» Какого черта, а? Техник ответил на предложенное рукопожатие. Теперь он окончательно уверился, что все происходящее – сон. Неисправный корабль, запущенный к Марсу, в котором накануне копался пьяный, из экипажа – доктор чего-то, техник-алкоголик и разумная горилла. Прэлес-с-с-стно. Джек поднял, висящий на мощной шее планшет и написал на сенсорном экране: «Мы не знали, что русские пришлют еще одного астронавта». Митрич пару секунд таращился на надпись, осознавая, что огромное волосатое животное не забыло поставить запятую в сложноподчиненном предложении. – Ты… э-э-э… Вы говорите по-русски? – только и уточнил он. – Джек…как это называется? А! Полиглот. Говорит восемь языков. У него IQ193. «Поправочка. Доктор неизвестно чего, техник-алкоголик и гениальная горилла». – Знаете, – Митричу внезапно стало смешно, как не было уже очень-очень давно, – а я на самом деле тут как бы тоже не совсем по своей воле.