Андреа подняла голову и посмотрела через просвет в ветвях деревьев на яркие точки, мерцающие далеко в почерневшем небе. В горле снова образовался комок, и она опять попыталась сглотнуть его. Андреа так давно жила со своими воспоминаниями, что ей не составит труда дать им название. Сердце выстукивало пронзительный и тоскливый ритм, но впервые за три года она была почти свободна от тягостного чувства вины. Внутри мягко трепетало. Облегчение. Облегчение. Облегчение. – Ночь, когда ты ушел, – голос Андреа дрожал. Маргарет Грейс вслед за Андреа взглянула на небо и медленно кивнула: – Очень, очень хорошо. Открыв мешочек, Маргарет Грейс вытащила щепотку сверкающего серебристого песка и высыпала его на ладонь. – Теперь закрой глаза и повторяй за мной, – сказала Маргарет Грейс: – Я прошу Песочного Человека. – Я прошу Песочного Человека. – Увести меня. – Увести меня. – В страну сновидений, где я смогу играть. – В страну сновидений, где я смогу играть. Маргарет Грейс развеяла песок над закрытыми глазами Андреа, и сознание девочки стало расплывчатым, мысли путались и исчезали. В этом песке что-то было. Что-то в его мерцании. Что-то, что она хотела удержать. Но было слишком поздно. Потому что в этот момент Андреа провалилась в глубокий сон. Правила Андреа вскочила. Она была почти уверена, что проснулась в своей комнате. Что Маргарет Грейс, огни Замечтанья, диковинный кожаный мешочек были просто странным сном, даже несмотря на то, что она ощущала боль, когда щипала себя у ворот цирка. Но гамак качнулся в сторону, заставив Андреа ухватиться за его плетеные золотистые края. Она крепко держалась за них, пока гамак не перестал качаться. Затем Андреа поднесла ладони к глазам, которые слезились и болели, как будто что-то в них попало. Ресница или пыль… Серебряные песчинки. Андреа усиленно терла глаза до тех пор, пока не избавилась от песчинок, причинявших боль. Все происходило на самом деле. Она действительно была здесь. В этом промежуточном состоянии между сном и явью в голове Андреа еще мелькали обрывки воспоминаний, от которых она избавилась в обмен на входной билет. И дело было не столько в воспоминании, сколько в ощущении, что чего-то не хватает. Внутри нее теперь зияла дыра, необъяснимое чувство, словно она потеряла кусок пазла в темном и пыльном углу. По словам Маргарет Грейс, все то, что она отдала, будет использовано в Замечтанье и уже находится в шатре снов, так что теперь каждый ребенок сможет пережить эти ощущения, если захочет. Свесив ноги с гамака, Андреа нащупала почву, и ей показалось, что сила гравитации, связывающая ее с землей, теперь стала слабее. Она потрясла головой, пытаясь избавиться от головокружения. Наконец ее взгляд сфокусировался на кожаном мешке, прибитом к одной из рядом стоящих берез. Внутри него находился кусок пергамента, который переливался в свете полной луны. Андреа вытащила его из мешка. На билете темно-синими чернилами было написано: Пропуск в Замечтанье «Царство сновидений» Только на одну ночь Полностью оплачен Это был ее билет в Замечтанье. У нее получилось. Она заработала этот входной билет! Андреа повернулась на звук впереди и прошагала к билетной будке. – Добро пожаловать в Замечтанье, – сказала Маргарет Грейс, ее глаза блестели. Она протянула ладонь. – Билет, пожалуйста. Андреа предъявила свой билет. Маргарет Грейс одобрительно и жадно взглянула на него, затем сунула его куда-то под прилавок и оперлась на окошко. – Есть несколько правил, которые ты должна принять, прежде чем зайдешь в Замечтанье, – сказала она, – в них нет ничего сложного, главное, не забывать соблюдать их, пока ты находишься здесь. – Во-первых, – она подняла один палец, – Замечтанье – это страна сновидений. Очень важно, чтобы ты это помнила. Иногда грезы могут казаться очень реальными. – Во-вторых, – она подняла второй палец, – сны такие, какие они есть, они уже сформировались. Не думай, что ты можешь изменить то, что в них происходит, это не так. Думай о них как о поездке в тематический парк. В некоторых снах у тебя есть выбор, но ты всегда следуешь по готовому пути. Если будешь придерживаться этого пути, то найдешь выход. – В-третьих, – третий палец присоединился к двум другим, – что бы ты ни делала, не задерживайся слишком долго в кошмаре. – И последнее, – она подняла четвертый палец. – Не пытайся вспомнить сон, который отдала за входной билет, пока не посмотришь его в шатре снов. – Почему нет? – недоуменно спросила Андреа. – И что ты имеешь в виду под кошмарами? Маргарет Грейс ободряюще улыбнулась Андреа: – Таковы правила, дорогая. Сны могут быть коварными. Кошмары могут быть даже забавны, но если ты останешься слишком надолго в одном из них или попытаешься за пределами шатра снов возродить воспоминание, которым заплатила за свой билет, то твое сознание может отреагировать самым неожиданным образом. Ты будешь сбита с толку… и ничего хорошего из этого не выйдет. Конечно, кошмары тоже бывают увлекательными, но, как только ты поймешь, что это кошмар, быстро выходи из него. А если захочешь возродить отданное тобой воспоминание, то делай это только в шатре снов. – Я не нарушу правила – сказала Андреа, пытаясь сохранить твердость в голосе. Она была уверена, что не захочет оставаться в кошмарах, какими бы они ни были. И она была больше чем уверена в том, что у нее не возникнет желания вспоминать то, о чем она так мечтала забыть. – Чудесно! – просияла Маргарет Грейс. – Тогда подпиши это. Она протянула листок бумаги с перьевой ручкой на веревочке: – Это подтверждение того, что тебе рассказали правила и ты понимаешь свою ответственность за их соблюдение. И если ты совершишь ошибку, в этом не будет нашей вины. Андреа без колебаний подписала бумагу. Маргарет Грейс одобрительно посмотрела на подпись Андреа: – Ну что ж, теперь настало самое время, не так ли? Андреа кивнула, ее глаза были широко открыты, а сердце взволнованно билось в ожидании ночи забвения. Маргарет Грейс вышла из будки, и обе девочки целеустремленно двинулись к воротам Замечтанья, остановившись рядом с широким металлическим рычагом, воткнутым в землю. – Добро пожаловать в Замечтанье, – произнесла Маргарет Грейс и надавила на рычаг. Андреа наблюдала, как внушительные ворота Замечтанья открывались перед ней с пронзительным скрипом. Тепло, шум и вкусные ароматы Замечтанья обволокли Андреа, проникли в нее через кожу и легкие и наполнили всю ее, когда она с надеждой шагнула внутрь. Пенни Андреа зашла в освещенные яркими огнями ярмарочные ряды, которые были полны детей со всех концов света. Их лица расплылись в улыбках, когда за ней закрылись ворота. Дети, черноглазые и темноволосые, зеленоглазые и светловолосые, голубоглазые и рыжеволосые во всех возможных комбинациях, бегали из лавочки в лавочку. Они сновали по ярмарочным рядам в сари и спортивных штанах, в льняных рубашках и синих джинсах. Некоторые носили наряды, которые Андреа видела только на фотографиях во время занятий по обществознанию, так как они вообще были из другого века. Девочки в платьях с большими красными бантами и мальчики в шортах и гольфах почти до колен. У одних одежда была запачкана и изорвана, у других – чистая и хорошо выглаженная. Многие дети держали в руках какое-нибудь вкусное лакомство. Труба на крыше конфетной лавочки пыхтела, выбрасывая в воздух Замечтанья пары жженого сахара. Эти ароматы напомнили Андреа о том, как мало она съела за ужином и как было бы здорово раздобыть немного еды. Ароматами сладостей хотелось наслаждаться, смакуя их, как последние страницы любимой книги. Замечтанье и правда напоминало книгу, прошитую еле заметными золотыми волшебными нитями, проходящими через шатры и лавочки и даже сквозь воздух, скрепляя все это в одно целое. Каждая лавочка – новая страница. Каждый шатер – отдельная глава. А ворота Замечтанья – твердый переплет этой волшебной книги. Андреа как губка впитывала каждую деталь, наслаждаясь ею и сохраняя ее в глубинах своей души. Чем бы ни оказалось Замечтанье, теперь оно стало ее частью. И когда ей придется перевернуть последнюю страницу проведенного здесь времени, когда она наконец-то проснется от всех сновидений, которыми было наполнено Замечтанье, ей будет трудно расстаться со всем этим. – Ты здесь новенькая? Девочка примерно того же возраста, что и Андреа, внезапно остановилась перед ней. На ее полноватой фигуре было платье василькового цвета, а на ногах блестящие черно-белые туфельки. Рыжие волосы были заплетены в косички, а пухлые щечки и переносица были усыпаны рыжевато-коричневыми веснушками. Девочка выглядела так, будто ей нужно было выспаться. Под глазами залегли глубокие фиолетовые круги. Андреа были знакомы такие круги: она часто видела их на лице матери после развода. – Да, – ответила Андреа, – а как ты узнала? Какой бы изнуренной ни выглядела эта девочка, она точно не чувствовала усталости. – Во-первых, ты смотришь на все такими глазами, как будто говоришь: «О Боже, это место настоящее?» Это совершенно естественно, между прочим. У всех новичков здесь такое лицо. Иногда даже у меня все еще бывает такое лицо, – девочка окинула взглядом местность, как будто она была здесь хозяйкой. – Замечтанье изумительно. Андреа сунула руку в карман, чтобы прикоснуться к предмету, который там лежал, хотя она и не могла вспомнить, почему он там вообще находится и почему она потянулась к нему сейчас. Она чуть не вытащила его, чтобы рассмотреть, но девочка схватила ее за запястье и крепко сжала его. – Я Пенни. Пенни Перивинкл, – она подошла ближе, – и у меня потрясающее предчувствие, что мы с тобой станем подругами. У меня здесь, конечно, много друзей, но я всегда готова находить новых.