У Андреа свело живот. Она знала, что сейчас последует, но что-то было не так. Она только не могла ткнуть в это пальцем. Это были слова, которые всегда произносила их семья, когда Андреа была младше. Семейный гимн Мерфи. Они звучали перед тем, как лечь спать, и в забавные моменты, и когда они все обнимались. Это было до того, когда печаль и молчание пролегли между ними. – Одна-а – а… – протяжно продолжил отец, растягивая слово и побуждая Андреа с Фрэнсисом присоединиться к следующему слову гимна. В душе Андреа собирались грозовые тучи, темнея и тяжелея с каждым мгновением, но она произнесла это слово без колебаний, а Фрэнсис подхватил. Все четверо закончили фразу вместе: – Семья. Родители крепко прижали Андреа с Фрэнсисом друг к другу, делая из них «детский бутерброд», и снова произнесли эти слова счастливыми и уверенными голосами. Как будто это было неизменной правдой. Как будто так было всегда: – Мы. Одна. Семья. Андреа крепко зажмурилась, пытаясь унять жжение в глазах. Что-то было не так. Андреа украдкой взглянула на Фрэнсиса и увидела, что он увлекся происходящим даже больше, чем она. – А теперь вы двое должны идти спать, – сказал отец. – Завтра у нас насыщенный день. Семейный завтрак, игры… все, как вы любите. – Звучит здорово! – Фрэнсис слегка подпрыгнул от возбуждения. – И мы весь день будем вместе, – добавила мать, ласково взъерошив Фрэнсису волосы. – Может, мы даже сходим в парк. Парк. Качели, река и злая ива, притворяющаяся доброй. Утраченный брат, потерянные годы и разрушенная семья в разбитой рамке для фотографий. Андреа изо всех сил ущипнула себя за руку. Ничего. Никакой боли, совсем. Правда обрушилась на Андреа, словно порыв ветра. Обман Песочного Человека рассеялся, как туман. Она отпрянула от сонного наваждения, потому что именно этим и были ее родители – тяжелым, крепким сном. – Это не реальность! – воскликнула Андреа. Родители из сна обняли Фрэнсиса, словно защищая его. – Андреа, – мать издала неловкий и отрывистый смешок. – Не глупи! Мы снова вместе. И вам пора идти спать. – Нет, – слова Андреа становились тверже и решительнее. – Но ты же все исправила, Андреа! – отчаяние звучало в каждом слове Фрэнсиса, давая ей понять, что магия еще не окончательно завладела разумом ее брата. Все было слишком просто. Все было слишком просто, потому что не было настоящим. Их родители стояли и смотрели друг на друга глазами, полными любви. Они все еще держали Фрэнсиса за плечи. – О, дорогая, – сказал отец. – Теперь посмотри, что ты наделала. В следующую секунду любовь в их глазах сменилась враждебностью и недоверием – так они смотрели друг на друга незадолго до развода. Они еще крепче сжали Фрэнсиса, и умоляющее выражение в его глазах сменилось паникой. Андреа попыталась освободить брата, расцепляя их руки, но, дотронувшись до них, она почувствовала ледяной холод. Их кожа побледнела, затем посинела. Они выглядели точно так же, как тогда, когда она думала, что кошмар «Замороженное место» последовал за ней в их дом. Андреа сбросила их руки, высвобождая Фрэнсиса из их хватки, и дети отступили от родителей из сна как можно дальше, вжавшись спинами в стену кухни. Сквозь тела родителей стали видны кухонные шкафы. Мать и отец медленно растворялись в воздухе, выкрикивая друг другу какие-то злые слова, которые уже нельзя было разобрать. Эти крики до боли напоминали те, под которые Андреа так часто засыпала раньше, накануне их развода, до того как дом погрузился в молчание. Образы родителей рассеялись. – Нет! – закричал Фрэнсис, хватая пустой воздух. – Нет! Нет! Нет! Он в отчаянии метался по кухне, по его щекам ручьями текли слезы. – Зачем ты это сделала, Андреа? Почему ты заставила их исчезнуть? – Потому что они были ненастоящими, – мягко ответила Андреа. – Разве ты не понимаешь? Он хотел оставить нас здесь навсегда. Он хотел удержать нас во сне, чтобы мы никогда не нашли дорогу домой! – Если бы это был сон, тогда была бы дверь. Я не вижу здесь двери. Где дверь? – Фрэнсис стал шарить руками по кухонным стенам, сшелушивая куски краски, затем изо всех сил ударил кулаками по толстому оконному стеклу, расколов его. – Я не знаю! – Андреа присоединилась к ярости Фрэнсиса, сдирая краску со стен, пытаясь найти выход. Она боялась, что, если ей это не удастся, она обречет их на вечную жизнь в одиночестве в этом пустом доме снов. В отчаянии Андреа упала на пол, в ее душе бушевала страшная буря, которая, казалось, может расколоть ее на части. Все, что у нее было, разрушено. Семья распалась. Младший брат пропал без вести. Она не могла заставить себя продолжать искать дверь. Голос внутри нее искушал Андреа вернуться наверх, в свою спальню, залезть в кровать и начать сновидение снова, чтобы вернуть своих иллюзорных родителей. У нее была возможность остаться в мире, где она могла забыть свой безрассудный гнев и душераздирающую боль, которую она так долго в себе носила. Но в то же время Андреа понимала, что не сможет окончательно забыться в Замечтанье. Она не сможет навсегда спрятаться в сновидении, не сможет сбежать из жизни навсегда, даже если ей придется вернуться в реальность, где не будет Фрэнсиса и где ее семья будет разбита. Андреа наконец перестала сопротивляться слезам в попытках защитить свое разбитое сердце. Она перестала избегать напоминаний о том, что случилось с их семьей. Она теперь сильнее этого. Она перестала убегать от боли. Кухня из сна расплылась перед ней, и из глаз Андреа потекли слезы, серебряные, как ртуть в мамином старом термометре. Из нее хлынули ручьи, реки, океаны слез. Они без остановки лились на пол вокруг нее, затапливая комнату и выплескиваясь в коридор. Фрэнсис перестал метаться по кухне в своих неистовых поисках. Он подошел к сестре и обнял ее, поглаживая по спине, давая ей почувствовать, что он рядом. И самое главное – Фрэнсис не мешал ей плакать. Дверь из слез Прошли минуты, часы, целая вечность, но как только Андреа выплакала все свои слезы, произошло нечто чудесное. Серебряные слезы перестали растекаться по дому. Капли вдруг изменили направление своего движения, группируясь и оставляя сухие пятна на полу. Они громоздились друг на друга, принимая форму чего-то твердого. Чего-то высокого и прямоугольного, шаткого, но жесткого. Дверь. Дверь, построенная из слез, отражала мальчика и девочку, которые перед ней стояли. У обоих были фиолетовые круги под раскрасневшимися от слез глазами. Они крепко держались за руки. – Ты думаешь, эта дверь ведет к нему? – спросил Фрэнсис. – Единственный способ это узнать – войти туда, – ответила Андреа. Прикладывая столько усилий, чтобы спрятаться, Песочный Человек никогда бы не подумал, что Андреа сможет добраться до него через дверь из своих слез, ведь она говорила ему, что никогда не плачет. Он точно ждал их по ту сторону. Он хотел этим сном сломать ее. И хотя отчасти ему это удалось, теперь, пройдя через испытания, Андреа чувствовала себя сильнее, чем когда-либо. Она дотянулась указательным пальцем до двери и почувствовала, как влага щекочет ее кожу. Затем она просунула в дверь всю руку целиком и ощутила сухой воздух с другой стороны. Андреа шагнула вперед. Фрэнсис последовал за ней. Так они вошли, сухие и невредимые, в личный сон Песочного Человека. Комната со сценой, где выступала перед несуществующими зрителями порожденная сном Маргарет Грейс. Где ее одинокий брат не мигая наблюдал за ней, притворяясь, что она все еще с ним, хотя он сам создал всю эту ложь. Силуэт Песочного Человека в его сливовом цилиндре и неизменном сером смокинге виднелся в первом ряду. – Я не думал, что ты придешь, – Песочный Человек уставился прямо перед собой и говорил голосом, лишенным всяких эмоций. – Я был уверен, что ты решишь остаться. Если тебе не понравился тот сон, у тебя есть волшебный пергамент, чтобы создать другой. Я могу сделать для тебя такой, который лучше всего подойдет тебе. Андреа потянулась в карман и незаметно передала Фрэнсису какой-то предмет, жестами давая ему понять, что она хочет, чтобы он сделал. Фрэнсис кивнул. – Моя Маргарет только что закончила свое выступление, – продолжал Песочный Человек. – Она скоро вернется, уверяю вас. Она поет как ангел, ты никогда не слышала ничего подобного. – Я знаю, – ответила Андреа. Осторожно ступая, она подкралась к Песочному Человеку. Фрэнсис сделал то же самое с другой стороны. Вездесущий туман окутывал стулья, Песочного Человека и детей. Он расплывался по полу плавными волнами, скользя по их лодыжкам, когда они шли. – Я слышала, как она поет. – Разве она не великолепна? – спросил Песочный Человек, его голос дрожал, его глаза не отрывались от сцены. Андреа стояла теперь совсем близко и видела, как бриллианты слез катились по его щекам. Андреа вздохнула. Этот человек был ужасен и гнусен, и он творил жуткие вещи. Но также он был очень грустен. Ощущаемая при первой встрече с Песочным Человеком магия теперь исчезла и сменилась жалостью. – Я пришла сказать, что выбрала свой сон, – произнесла Андреа, похлопывая по сложенному пергаменту в кармане. – Я зря отказалась от сна о моей семье, но теперь я готова. Ты был прав. Проходя через все эти сны, я осознала, что пришла сюда, чтобы забыть. Мне нужно место, где я могла бы все забыть. Если ты все еще готов его построить. У Андреа больше не пекло в глазах. Они наполнились слезами, готовыми свободно пролиться. Тень Фрэнсиса шевелилась за Песочным Человеком, приближаясь к нему медленно и беззвучно. Выход из сна образовался в стене шатра.