— Что вы посоветуете мне предпринять? — Связаться с компанией Арбогаста, конечно: может, там что-нибудь знают. Возможно, у них есть неизвестная вам информация о Чикаго. Но сегодня вам вряд ли удастся дозвониться. — Наверное, вы правы, — Лайла встала. — Что ж, спасибо за все, что сделали. Извините, что доставила вам столько хлопот. — Я для того здесь и сижу, чтобы помогать людям. Верно, Сэм? — Верно, — сказал Сэм. Шериф Чамберс тоже поднялся. — Я понимаю ваши чувства, мисс, — сказал он. — И мне очень жаль, что я ничем не смог вам помочь. Но у меня нет абсолютно никаких фактов. Вот если бы вы знали хоть что-то конкретное, тогда, может быть… — Мы понимаем, — сказал Сэм, — и благодарны за помощь, — он повернулся к Лайле: — Пойдем? — Вы все же проверьте насчет Чикаго, — крикнул шериф им вслед. — Всего хорошего. Потом Сэм и Лайла оказались на тротуаре. Вечернее солнце отбрасывало косые длинные тени. Пока они стояли, тень от штыка ветерана Гражданской войны подобралась к шее Лайлы. — Вернемся ко мне? — предложил Сэм. Девушка покачала головой. — В гостиницу? — Нет. — Куда же тогда? — Я не знаю, как ты, — сказала Лайла, — но я намерена поехать в этот мотель. Она подняла лицо и с вызовом посмотрела на Сэма. Узкая тень от штыка прочертила резкую черную линию поперек ее горла, и долю мгновения казалось, будто кто-то отрезал девушке голову… ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Норман знал, что они приедут, он понял это гораздо раньше, чем увидел сворачивающую к мотелю машину. Он не знал, ни кто должен приехать, ни как они будут выглядеть — ни даже сколько их будет. Но он знал. Он убедился в этом еще прошлой ночью, когда лежал в постели и слушал, как кто-то ломится в дверь. Тогда он затих, как мышь, и даже не попытался встать и осторожно выглянуть в окно. Он натянул на себя одеяло, укрывшись с головой, и испуганно ждал, пока незнакомец уйдет. И тот, наконец, ушел. Как хорошо, что он догадался запереть маму во фруктовом погребе. Хорошо для него самого, хорошо для мамы — и для незнакомца. Однако Норман понимал — еще тогда, — что это не конец. И события подтвердили его правоту. После обеда, когда он прибирался внизу, у болота, приехал шериф Чамберс. Норман перепугался, снова увидев его после стольких лет. Он не забыл — он очень хорошо помнил шерифа Чамберса. И кошмар. Этим словом Норман всегда обозначал про себя то время. И дядя Джо Консадайн, и яд, и остальное — все это было давним, долгим кошмаром, который начался в тот момент, когда он позвонил шерифу, а закончился через несколько месяцев, когда Нормана выпустили из больницы и он вернулся домой. Но теперь, увидев шерифа, Норман почувствовал, что кошмар не покидал его ни на мгновение, — что все повторялось, — но кошмары вообще имели привычку повторяться: снова, и снова, и снова. Главное не забывать, что ему уже удалось обмануть шерифа тогда, в гораздо более сложной ситуации. Теперь будет куда проще — если он не потеряет голову. И, действительно, никаких сложностей не возникло. Он ответил на все вопросы, вручил шерифу ключи и безропотно позволил обыскать дом. Ему было даже занятно, в каком-то смысле: шериф лазил по дому, а сам Норман, тем временем, разравнивал последние следы у болота. То есть, ему было бы занятно, если бы он был уверен, что мама не поднимет шума. Она могла решить, что в подвал спускается Норман, и если бы она подала голос, вот тогда и начались бы настоящие неприятности. Но мама не сделала этого: Норман ее предупредил, а кроме того, шериф искал вовсе не маму. Он считал, что мама умерла и ее похоронили. Как же ловко Норман надул его в тот раз! Да и сегодня это удалось без труда: шериф приехал, все обыскал и ничего не заметил. Он задал Норману еще несколько вопросов о девушке, и об Арбогасте, и о Чикаго. Норман едва не поддался искушению придумать что-нибудь новое: например, что девушка упомянула отель, в котором собиралась остановиться в Чикаго, однако по зрелом размышлении решил, что лучше этого не делать. Надежнее держаться того, что он говорил раньше. И шериф поверил. Он даже извинился, перед тем как уехать. Итак, с шерифом было покончено, но Норман знал, что это еще не все. Шериф Чамберс приезжал не ради собственного удовольствия. Он не проверял какой-нибудь конкретный факт — потому что никакими фактами и не располагал. Все объяснял его же вчерашний звонок, неопровержимо доказавший, что об Арбогасте и девушке знали какие-то другие люди. Именно они и настояли на том, чтобы шериф Чамберс позвонил Норману, и заставили его побывать в мотеле. А теперь неизбежно приедут сами. Неизбежно. Когда Норман подумал об этом, его сердце начало бешено колотиться. Ему захотелось совершить что-нибудь безрассудное — уехать куда глаза глядят или спуститься в погреб и положить голову маме на колени, или пойти в спальню и спрятаться под одеялом. Но это не поможет. Норман не мог уехать, бросив маму, и не мог рисковать, забирая ее с собой — в ее-то состоянии. Он не мог даже посоветоваться с нею. Неделю назад он так и сделал бы, но теперь это было невозможно: после того, что произошло, он не мог доверять маме. Если приедет еще кто-нибудь, он сделает вид, будто ни о чем не подозревает. Это единственное разумное решение. Надо просто ответить на их вопросы, ни на йоту не уклоняясь от того, что он говорил раньше, и все будет кончено. Но сейчас нужно было заставить сердце не биться так часто. Норман сидел в конторе в полном одиночестве. Пара из Алабамы уехала рано утром, а иллинойсская сразу после обеда. Новые клиенты не появлялись. Небо опять начали затягивать тучи. Если разразится гроза, то клиентов сегодня не будет, так что глоток-другой ему не повредит. Может, хоть алкоголь умерит стук его сердца. Норман вытащил бутылку из-под крышки стола. Это уже вторая бутылка из тех трех, что он спрятал в ящик месяц назад. Ничего страшного: всего лишь вторая бутылка. Из-за первой и начались все неприятности, но это больше не повторится. Теперь Норман мог ничего не бояться: мама была надежно спрятана. Чуть позднее, когда стемнеет, он приготовит что-нибудь ей на ужин. Может быть, они даже побеседуют немного о том, о сем. Но сейчас необходимо подкрепиться глотком. Тремя глотками. Первый мало помог, но зато после второго все наладилось. Норман успокоился. Совершенно успокоился. Он даже мог бы приложиться к бутылке еще разок, если бы захотел. И тут ему захотелось этого просто нестерпимо, потому что он увидел, как к мотелю подъезжает машина. Обычная машина, ничем не отличавшаяся от других — никаких номеров, выданных в другом штате, ничего такого, — однако Норман сразу понял, что это они. Если ты, почти наверняка, являешься медиумом, то способен чувствовать психические вибрации. А так же и то, как захлебывается стуком твое сердце, и ты делаешь основательный глоток, сидишь и смотришь, как они вылезают из машины. Мужчина выглядел обыкновенно, и Норман поначалу решил, что ошибся. Затем он увидел девушку. Он увидел ее и поспешно запрокинул бутылку над головой, чтобы глотнуть как следует и заодно заслонить лицо девушки. Потому что это была она. Она вернулась, выбралась из болота! Нет, не могла она выбраться. Это чепуха — это невозможно. Посмотри на нее еще раз. Вот так, когда она вышла на свет. У этой волосы совсем другого цвета: почти как у блондинки, но все же чуть темнее. И она не такая полная. Но похожа на ту, будто ее сестра. Точно. Наверняка, это ее сестра. И тогда все становится понятным. Эта Джейн Вильсон — или как там ее по-настоящему звали — украла деньги и сбежала. Сначала ее разыскивал детектив, а теперь сестра. Другого объяснения не могло быть. Норман знал, как в этой ситуации поступила бы мама. Но, слава Богу, от этого он застраховался. Он ни на дюйм не отступит от своей версии, и они уедут. Главное, что никто не мог ничего доказать — никаких улик не осталось. И скоро Норману будет нечего бояться, потому что он точно знал, каких вопросов ждать. Виски помогло. Оно дало ему возможность спокойно стоять за столом, дожидаясь, пока мужчина и девушка войдут внутрь. У порога они ненадолго задержались, договариваясь о чем-то, но это его не обеспокоило. Он видел, как с запада наползают тяжелые тучи, но и это его ничуть не взволновало. Небо постепенно темнело, лишая солнце его великолепия. Солнце лишается своего великолепия — Господи, да это же настоящая поэзия. Он был поэтом. Норман улыбнулся. Он много кем был. Если бы они только знали… Но они не знали — и никогда не узнают, — и Норман сейчас был для них всего лишь толстым, не первой молодости владельцем мотеля. Он посмотрел на вошедших, моргнул и спросил: — Чем могу служить? Мужчина подошел к столу, и Норман приготовился ответить на первый вопрос о девушке, но лишь моргнул еще раз, потому что мужчина заговорил совсем о другом: — Можно нам снять комнату? Норман кивнул, не в силах произнести ни слова. Может, он все-таки ошибся? Но нет, к столу шагнула девушка, и сомнений не осталось: она была сестрой той. — Да. Не желаете ли посмотреть… — Нет, спасибо. Мы хотели бы поскорее переодеться во что-нибудь свежее. Мужчина солгал. Их одежда была совсем чистой. Тем не менее, Норман улыбнулся: — Хорошо. За двухместный номер — десять долларов. Будьте добры, запишитесь в этот журнал. Вы расплатитесь сразу? Он придвинул к ним регистрационный журнал. Мужчина поколебался, затем быстро заполнил пустую строчку. Норман уже давно привык читать написанное вверх ногами. Мистер и миссис Сэм Райт, Индепенденс, Монтана. Еще одна ложь. Никакие они не Райты. Глупые бессовестные лгунишки. Думают, они самые хитрые, надеются, что он попадется на их удочку. Ну что ж, он им покажет! Девушка не отрываясь смотрела в журнал. Не туда, где делал запись мужчина, а выше, в самое начало страницы. Туда, где расписывалась ее сестра, Джейн Вильсон или как ее там ее. Она думала, Норман не заметит, как она сжимает руку мужчины, но он заметил, зря старалась. — Я поселю вас в номер первый, — сказал Норман. — А где это? — В самом конце ряда. — Может, лучше в шестой? Номер шестой. Теперь Норман вспомнил. Он ведь сам занес в журнал номер комнаты, в которую поселил ее сестру: так было положено, и он всегда это делал. А девушка увидела его пометку, конечно. — Номер шестой совсем рядом с конторой, — сказал он. — Но вам там не понравится. Сломан вентилятор. — О, но он нам не нужен. Собирается гроза, так что скоро станет прохладно, — лгунья! — А кроме того, шестерка — мой счастливый номер. Мы поженились шестого, — грязная, бесстыжая лгунья! Норман пожал плечами. — Хорошо, — сказал он. И это было хорошо. Теперь, когда Норман все обдумал, он видел, что так даже лучше, чем просто хорошо. Раз эти лгуны делают вид, что они обычные туристы, значит, они не смогут задавать вопросов и будут пытаться разнюхать что-нибудь тайком, а в такой ситуации номер шестой идеален. Норман мог не беспокоиться, что они найдут что-то, и одновременно получал возможность присмотреть за ними. Да, в номере шестом это проще простого. Лучше не придумаешь! Он взял ключ и проводил мужчину и девушку к соседней двери. Пришлось сделать всего пару шагов, но ветер усилился, и снаружи было довольно прохладно. Пока мужчина доставал из машины сумку, Норман отпер дверь. Утверждают, что приехали из Монтаны, а у самих одна-единственная сумка. Грязные лгунишки! Норман открыл дверь, и они прошли внутрь. — Вам нужно еще что-нибудь? — спросил Норман. — Нет, все в порядке, спасибо.