– А в тот день, когда он пропал, вы гуляли? Павлик опустил голову, промолчал. – Павлик, ответь, пожалуйста, на вопрос, – с нажимом произнесла завуч. – Я не помню, – пробурчал тот. Витвицкий резко встал, отодвинул стул. – Душно у вас здесь, Тамара Павловна, – он тронул мальчика за плечо. – Павел, а пойдемте с вами на свежий воздух? Павлик непонимающе посмотрел на милиционера. – Ну, прогуляемся, – пояснил Витвицкий. – У нас будет мужской разговор. Не против? Павлик на секунду задумался – и кивнул. * * * Обелиск со звездой, что стоял через двор от входа в школу, Витвицкий заприметил еще на входе, потому идея родилась сама собой. Капитан вышел на крыльцо, придержал Павлику дверь и, спустившись с крыльца, зашагал через двор. Мальчик молча шел рядом. – Знаешь, кто я? – нарушил молчание Витвицкий. – Ты не смотри, что я без формы. Он остановился, достал удостоверение, протянул мальчишке в развернутом виде, как взрослому: – Я капитан милиции, просто форма в чемодане… А еще у меня в чемодане ножик есть выкидной, немецкий. Хочешь, подарю? Мне он вроде как ни к чему, только место занимает. При упоминании немецкого ножика у мальчишки загорелись глаза. – Прямо настоящий немецкий? – Конечно, настоящий, – улыбнулся Витвицкий и снова зашагал в сторону обелиска. – Мне его друг из ГДР привез. Только ты мне на несколько вопросов честно ответь. Взгляд мальчика потух с той же быстротой, что загорелся. – Чего ты боишься? – напрямик спросил Витвицкий. – Ничего я не боюсь, – насупился Павлик. – Сказал же, что ничего не знаю. – Ну-ка, пойдем. Капитан ускорил шаг. Павлик, не понимая, что происходит, плелся следом. Виталий прошел через двор и встал у обелиска. Мальчишка остановился рядом. – Знаешь, что это за памятник? – Могила неизвестного солдата, – снова чуть оживился Павлик. – То есть известного… известных. Нам Марк Борисович рассказывал. Тут фамилии есть. Это бойцы Красной армии и партизаны, которые в Великую Отечественную войну погибли. Братская могила. Вот! – Молодец, – похвалил Витвицкий. – Как думаешь, им было страшно? Павлик не ответил, стоял и молчал, не очень понимая, куда клонит дядя из милиции. – Но они сражались за Родину, за правое дело. И погибли за правду. Павлик внимательно посмотрел на Витвицкого. – Не надо бояться правды, – очень мягко добавил тот. – Тем более капитан советской милиции тебе точно ничего плохого не сделает. – А если я вам скажу, вы никому не расскажете? – решился мальчик. – Это будет наша тайна, – искренне пообещал капитан. – Слово офицера. Ты же ничего плохого не сделал. – Сделал, – обреченно выдохнул Павлик. – Мы с Серым… то есть с Сережкой с уроков сбежали, чтобы на электричке покататься. * * * Они действительно сбежали с уроков, чтобы покататься на электричке. Серый предложил, и Павлик согласился, хоть и знал, что за прогул попадет, а за электричку – тем более, но Сережа был убедителен и обещал, что будет «зашибись». Впрочем, чем ближе они подходили к электричке, тем сомнительнее казалась затея. На платформу Сережа практически взбежал в предвкушении авантюры. Павлик же шел понурый, все меньше разделяя настрой приятеля и все больше думая о неотвратимости наказания. – А если контролер? – боязливо спросил Павлик, придумывая, как отказаться от затеи. – Перейдем в другой вагон, – легко отозвался Сережа. Электрички еще не было, Сережа заметил пустую лавку и устремился к ней. – А если он тоже в другой вагон? – не унимался друг. Сережа плюхнулся на лавку, бухнул рядом ранец. – Выйдем и подождем другую электричку, – весело крикнул он. – Что он нам сделает, если мы выйдем? Или ты струсил? – Ничего я не струсил, – насупился Павлик. – Струсил-струсил! – радостно уличил мальчишка и весело задразнил: – Трус-трус-белорус на войну собрался, как увидел пулемет, со страху обосрался! Павлик обиженно вскинулся, но ничего не успел сказать. Рядом остановился незнакомый дядька в плаще и шляпе, с портфелем в руке. – Ребята, вы местные? – поинтересовался он. – Да, – посмотрел на него Сережа. – А что? – Это не ваша собака там на улице бегает? – Какая собака? – спросил Сережа, и глаза его заблестели. Павлик смотрел на дядьку в шляпе настороженно. Тот ему не понравился. Он вроде был вежливый, говорил мягко и вообще казался добрым, но руки почему-то держал в карманах, хотя на улице было тепло, и еще судорожно облизывал губы. Мужчина уловил интерес со стороны Сережи и присел рядом с ним на лавку. – Щенок, – заговорил он с мягкой, едва заметной хрипотцой. – Овчарка. Как в фильме «Ко мне, Мухтар». Смотрели? С Никулиным. Или «Пограничный пес Алый». – Конечно смотрели, – похвалился Сережа. – Вот я думал, вдруг это ваш щенок потерялся. Жалко. Он породистый. Я бы себе забрал, да я не местный. Ехать далеко, а у меня ни поводка, ни намордника. А без намордника собаку в электричку нельзя. Мужчина в плаще вздохнул. – А где этот щенок? – с надеждой спросил Сережа. – Я ж не местный, – пожал плечами дядька, – названий улиц не знаю. Показать могу. – Покажите! – попросил Сережа. Мужчина с сомнением посмотрел на часы. – Как бы мне только на электричку не опоздать. – Успеете, – с мольбой протянул Сережа. – Ну что ж с тобой делать, – нехотя вздохнул незнакомец в плаще. – Идем, покажу. Мальчишка вскочил с лавки, подхватил ранец, готовый бежать к щенку овчарки, обладание которым было круче, чем катание на всех электричках мира. Спохватился, обернулся к Павлику. – Ты идешь? Павлик недоверчиво смотрел на дядьку. Тот по-прежнему ему не нравился, идти с ним никуда не хотелось. – А как же электричка? – спросил Павлик.