– Аккумулятор, – промямлил тот. Второй быстро записал ответ в протокол. – Это ваш аккумулятор? – Нет… я… – Чикатило развел руками. – Вы слышали, как гражданин Чикатило признал, что это не его аккумулятор? – спросил старший лейтенант у понятых. Те дружно кивнули. – Скажите, откуда он взялся у вас дома, гражданин Чикатило? – Я его… принес… – Понятые, обращаю ваше внимание: гражданин Чикатило признал, что сам принес к себе домой не принадлежащий ему аккумулятор, – старший лейтенант отложил протокол. – Ну что же, Андрей Романович, вам придется проехать с нами. Собирайтесь. Фаина прикрыла рот рукой, готовая, кажется, в любой момент расплакаться. Мужчина поднялся, немного растерянно похлопал жену по плечу. – Не надо, Фенечка. Не надо. Он вышел из кухни. Когда жена, милиционеры и понятые оказались у него за спиной, на лице Чикатило не осталось ни растерянности, ни страха. Он все рассчитал, и план его воплощался в жизнь. * * * Месяц спустя в областном суде при практически пустом зале шло заседание. На скамье подсудимых стоял, кротко сложив руки на причинном месте, Чикатило. Секретарь суда читал приговор: – Суд постановил признать Чикатило Андрея Романовича виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 92 УК РСФСР, и назначить ему наказание в виде… Чикатило перестал слушать, он знал, что скажет секретарь, – год принудительных работ. Этого как раз хватит, чтобы его перестали искать. Когда секретарь закончил, конвойные жестом пригласили Чикатило на выход. Мелькнуло в зале бледное лицо Фаины. Чикатило для нее – и для всех остальных – выглядел совершенно потерянным. Его не взяли под стражу из-за малости содеянного, и Чикатило первым вышел из зала. И только оказавшись в пустом коридоре, он позволил себе победную ухмылку. * * * В областном управлении шло очередное собрание обеих групп, работающих над поимкой ростовского потрошителя. В кабинете, среди прочих, сидели Кесаев, Ковалев, Горюнов, Липягин, Витвицкий, Овсянникова, Некрасов. – Завтра утром от нас уезжает товарищ Некрасов, – сказал Кесаев, подводя черту под очередным этапом работы. – Его ждут неотложные дела в Москве. Липягин наклонился к Ковалеву, прошептал на ухо: – Безвременно, безвременно… На кого ж ты нас покинул? Полковник кисло улыбнулся туповатой шутке. – Полагаю, я озвучу общее мнение, если скажу, что помощь Евгения Николаевича в нашем общем деле была неоценима, – закончил Кесаев. – Благодарю покорно, – кивнул профессор. – Очень надеюсь, что, когда вы поймаете убийцу, у меня будет возможность с ним побеседовать. – Разумеется, Евгений Николаевич. А пока еще раз благодарим за содействие. Ваш проспективный портрет… Липягин снова наклонился к Ковалеву. – …Ни хрена нам не дал. Кесаев заметил, что ростовские коллеги шушукаются, спросил у Липягина: – Эдуард Константинович, вы хотите что-то сказать? Майор отрицательно покачал головой, развел руками – нет, мол, молчу. – Ваш проспективный портрет определил основное направление нашей работы, – повторил Кесаев и обратился ко всем: – Продолжаем искать и проверять, товарищи. Особенной бдительности нужно требовать от сотрудников, работающих на железнодорожных и автовокзалах. Не лишним будет проверять пригородные электрички. – Продолжаем искать иголку в стоге сена, – громко, чтобы все услышали, сказал Ковалев. – У вас, Александр Семенович, есть другие предложения? – сразу напрягся следователь. – Мои предложения вам известны, – буркнул Ковалев и поднялся: – Мне нужно идти. До свидания, товарищи. И, на ходу пожав руку Некрасову, вышел. * * * После суда уголовного Чикатило ждал суд товарищеский, объединенный с партийным собранием. В президиуме сидели несколько человек, среди них директор и парторг. Директор был мрачен – Чикатило для него прежде всего являлся ценным работником. Будь его, директора, воля, он закрыл бы глаза на этот долбаный аккумулятор да еще и пару добавил бы – лишь бы Чикатило остался на предприятии. Таких снабженцев днем с огнем не найти. – Главный вопрос на сегодняшней повестке – дело Андрея Романовича Чикатило, – говорил парторг, косясь на сидевшего отдельно от всех на стуле Чикатило. – Суд признал его виновным и присудил наказание в виде обязательных трудовых работ. Но мы, со своей стороны, не можем оставить этот вопрос без внимания. Кто хочет выступить, товарищи? Встала активная тетка из планового отдела. Директор поморщился – сейчас начнется… – Я считаю, что таким, как гражданин Чикатило, не место в наших рядах. Нормировщик Зуев, лобастый и плечистый мужик предпенсионного возраста, прогудел из первого ряда: – Андрей Романович Чикатило – член партии с шестидесятого года. Выходит, больше двадцати лет партия в отношении него заблуждалась? – А даже если и заблуждалась, – сразу взъерепенилась активистка из планового. – Никогда не поздно признать свои ошибки. – Люди меняются. Жил себе честно, а потом взял и упер аккумулятор с линолеумом, – раздался голос из зала. – Ну, линолеума-то, положим, у него не нашли, – обронил немолодой водитель. – Линолеуму кто-то другой ноги приделал. В зале начался гвалт. Парторг хлопнул ладонью по столу. – Тише, товарищи. Я не думаю, что здесь есть повод для дискуссии. С ситуацией все знакомы, ставлю вопрос об исключении на голосование. Кто за то, чтобы исключить Андрея Романовича Чикатило из рядов Коммунистической партии Советского Союза? Активная тетка первой подняла руку. Следом поднялись руки остальных участников собрания… * * * А после в курилке коллеги Чикатило обсуждали произошедшее. – Херня это все… из-за какого-то аккумулятора, – глубоко затягиваясь, крутил головой водитель. – Аккумулятор, между прочим, такая же социалистическая собственность. А еще линолеум, – возражал ему инженер. – И с линолеумом этим все мутно. Как будто кто-то свои грешки под шумок списал. Да и не был Романыч никогда вором… – Откуда вам знать? – не сдавался инженер. – Какой из него на хрен вор? – водитель сплюнул в урну. – Из него и мелкий несун никакой – сразу попался. А вообще, мужики, все что-то тащат. Что, не так? Как этот… Жванецкий сказал: «Что охраняешь, то имеешь…»[12]. – Вот только не надо на всех наговаривать. Жванецкий высмеивает отдельные перегибы на местах! – инженер говорил как по писаному. – Какой наговор? Другие вон каждый день чего-то прут. – «Другие» не попадаются, – бухгалтер, докурив, аккуратно затушил окурок, бросил в урну. – А раз он попался – значит, это кому-нибудь нужно…