Часть 19 из 76 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Следователь сел к столу.
– Коньяк вы, помнится, не пьете, – улыбнулся Ковалев. – Чаю?
– Спасибо, – покачал лобастой головой Кесаев. – Лучше сразу к делу.
– Ну, к делу так к делу. Я пригласил вас для того… – начал полковник.
– Чтобы сообщить пренеприятное известие, – закончил Кесаев без тени улыбки.
– Отчего же неприятное? – рассмеялся мужчина. – Все складывается как нельзя лучше. Мы готовим дело для передачи в суд.
– На каком основании? – чувствовалось, что Кесаев напрягся.
– Оснований, Тимур Русланович, у нас теперь более чем достаточно, – хозяин кабинета выложил на стол документы. – С заключением экспертизы вы уже знакомы. Это расшифровки записей показаний Шеина и Жаркова. А вот это показания свидетелей, видевших Шеина и Жаркова на платформе Пригородная четвертого сентября текущего года во время, совпадающее с временем убийства Игоря Годовикова. Ознакомьтесь.
Кесаев взял протоколы допросов, принялся листать, хмуря брови. Ковалев внимательно следил за реакцией московского коллеги, и она ему не нравилась.
– В конце концов, это моя работа, – раздражаясь, сказал Ковалев. – Ловить преступников, собирать доказательную базу и отдавать их под суд.
– Вашему свидетелю шестьдесят семь лет, она на платформе семечками торговала? – не менее раздраженно спросил Кесаев. – Сколько людей за день мимо нее прошло? Вы уверены, что она вспомнила Шеина и Жаркова сама, а не по подсказке ваших сотрудников?
– В подтасовках меня обвиняешь, товарищ полковник? – набычился Ковалев. – Я показаний ни из кого не выбивал! Все на твоих глазах. Вот признательные, вот свидетельские, вот орудие убийства. Все сходится, чего ты еще хочешь?
Дверь без стука распахнулась, в кабинет ворвался Липягин.
– Александр Семенович, из Новошахтинска звонили! Там труп. Множественные ножевые. И глаза выколоты.
– Блядь! – Ковалев нахмурился.
– Получается, не все сходится, – сухо сказал Кесаев, отложил документы и вышел.
* * *
На пустыре возле старой котельной стояли штук пять милицейских машин. В зарослях, для удобства прорубив проход, над трупом колдовали эксперты.
Чуть поодаль по тропинке расхаживал туда-сюда взбешенный Ковалев, у машин курили Липягин, пара оперов и московские из группы Кесаева. Витвицкий и Овсянникова, приехавшие последними, подошли к месту убийства.
Тело и лицо мертвой девушки были изуродованы настолько, что опознать ее не представлялось возможным. Витвицкий побледнел, достал из кармана носовой платок, прикрыл нос и рот. Заметив это, один из оперов усмехнулся, но ничего говорить не стал.
Из-за машин появились двое местных колдырей с авоськой, из которой торчали бутылка «Московской», половинка буханки и пучок зеленого лука.
– Начальник, а шо у нас туточки за Клуб веселых и находчивых? – порыскав глазами, спросил лысый пьяница у скучающего в оцеплении милиционера.
Тот скосил глаза, увидел, кто перед ним, и сплюнул в сухую траву:
– Пошли отсюда. Живо.
Колдыри, пожав плечами, собрались уже уйти, но их заметил Липягин и широким шагом двинулся к машинам.
– Погоди! – крикнул он милиционеру и коротко свистнул, привлекая внимания колдырей. – Э, стоять! А ну-ка, граждане алкоголики, на пару вопросов ко мне.
Эксперт тем временем закончил работу, с трудом выпрямился, помассировал колени. К нему подошел Ковалев.
– Ну?
– Множественные проникающие ранения, – сухо заговорил эксперт. – Глаза выколоты. Матка удалена. Вероятно, убийца унес ее с собой.
– Зачем? – машинально спросил полковник.
– Спросите у вашего убийцы, – пожал плечами эксперт.
Витвицкий побледнел, отшатнулся. Овсянникова поддержала его под локоть.
– Что-то еще? – Ковалев достал новую сигарету, прикурил от окурка.
– Умерла она, вероятнее всего, не сразу. Кроме того, присутствуют следы изнасилования. На одежде осталась сперма. Мы забрали образец на анализ, так что у вас как минимум будет группа крови преступника.
– Спасибо, – кивнул Ковалев, повернулся к Витвицкому: – Ну? Вы что думаете, Виталий Иннокентьевич?
Капитан сделал над собой невероятное усилие, собрался и посмотрел на труп.
– Полагаю, это наш убийца. Изнасилование, множественные ножевые ранения, выколотые глаза и… – он сглотнул, давя рвотные позывы, – и… и его внимание к половым органам.
Ковалев задумчиво кивнул. Витвицкий вместе с Овсянниковой отошли в сторону. К ним приблизился эксперт.
– С вами все в порядке?
Психолог с трудом кивнул.
– Все нормально.
Давешний опер все же не выдержал, с ухмылкой подмигнул эксперту:
– Товарищ доктор-врач, ты нашатырь держи наготове, а то мало ли?
Витвицкий сердито посмотрел на него, поспешно отошел к кустам, делая глубокие вдохи и выдохи. Овсянникова надвинулась на опера, взяла его за пуговицу и тихо, чтобы не слышал Витвицкий, с явной угрозой в голосе прошипела:
– Юра, прищеми язык.
– Ирк, ты чего? – растерялся мужчина.
– Ничего. Варежку захлопни, а то ты меня знаешь, у меня рука тяжелая.
Опер непроизвольно потер щеку – видимо, слова о тяжелой руке не были пустым звуком.
– Да ладно тебе, это ж шутка была, – промямлил он, делая шаг назад.
Овсянникова молча смотрела на него. Под ее взглядом мужчина повернулся к Витвицкому, развел руками:
– Извини, капитан.
Витвицкий отмахнулся – мол, проехали. Опер поспешно ретировался.
Медики накрыли тело убитой простыней, погрузили на носилки, понесли к труповозке. Эксперты грузились в «уазик», Ковалев и Липягин уже уехали.
– Спасибо вам, – сказал Витвицкий Овсянниковой, когда они шли к машине.
– Не за что, Виталий Иннокентьевич.
Витвицкий остановился, посмотрел на девушку так, словно увидел ее впервые.
– Есть за что. И… Ирина, вы… В общем, можно просто Виталий.
Старший лейтенант улыбнулась, но не удержалась:
– Хорошо, Виталий Иннокентьевич.
* * *
Чикатило вернулся из командировки вечером следующего дня. В числе прочих пассажиров он сошел с поезда и двинулся по перрону, помахивая портфелем. Вокзал жил своей привычной, суетливой жизнью. Мужчина спокойно лавировал в толпе, пока не заметил в стороне торговок с цветами, семечками и прочей ерундой.
– Сынок, попробуй семечки, – помахала пухлой рукой пожилая женщина, заметив покупателя в плаще и шляпе. – Вкусные!
Чикатило подошел, но семечки брать не стал, покачал головой.
– Спасибо. Мне не нужно.
Он прошел дальше, остановился рядом с другой торговкой. Перед нею на картонке стояли небольшие горшочки с фиалками. Чикатило мягко улыбнулся.
book-ads2