– Сука, я псих! Притыку дайте, завалю! А-а-а! – Растащите их! – рявкнул первым пришедший в себя Ковалев. Жарков сидел верхом на поверженном противнике. Он уже не бил, чувствуя себя победителем, лишь замахивался и рычал: – Кто тут пидорас?! Шо, захлопнулся? Кто тут пидорас? Кабинет ожил, люди засуетились. Подоспели милиционеры, оттащили зло зыркающего Жаркова, подняли напуганного Шеина. – Хруленко, запись останови, твою мать! – рыкнул Ковалев на застывшего у магнитофона офицера. – Уведите обоих! Успокойте, приведите в чувства. Допрос продолжим через полчаса по одному. Первый Шеин. Жаркова в одиночку. Арестованных поволокли к выходу. Услышав распоряжение Ковалева, Шеин победоносно истерично расхохотался: – В одиночку пойдешь, сука, понял?! – Баклан хуев! – с ненавистью огрызнулся Жарков, он попытался вывернуться, но милиционеры держали крепко. – Да уведите вы их! – устало поморщился полковник. – Пока все свободны. Переругивающихся Шеина и Жаркова вывели в коридор. Ковалев мял виски. От духоты и неожиданно возникшего бардака разболелась голова. Сотрудники потянулись к выходу. Подошел недовольный Кесаев, посмотрел на сидящего начальника ростовского УГРО сверху вниз: – Вам не кажется, Александр Семенович, что это какой-то цирк? – Что для вас цирк? – окрысился на московского коллегу Ковалев. – Зверское убийство ребенка? – Не передергивайте. Вы прекрасно понимаете, о чем я. – Нет, не понимаю. – Эти двое, чтобы они ни говорили, менее всего похожи на убийц, уж поверьте моему опыту. – У меня опыт не меньше вашего. И этот опыт подсказывает, что никто, ни один человек, не возьмет на себя такое убийство по собственной воле, – Ковалев поднялся из-за стола и говорил теперь, глядя прямо в глаза собеседнику. Обычно под этим взглядом люди ломались, отводили глаза, но Кесаев взгляд выдержал. – Видно же, что эти двое – мелкая шпана. Обычные гопнари, говоря их языком. – Вы так считаете, Тимур Русланович? Ковалев продолжил давить взглядом, но Кесаев смотрел прямо и был спокоен. Железный, значит? Ковалев усмехнулся, взял со стола папку и протянул Кесаеву: – Ознакомьтесь. Мне передали перед самым допросом, не успел вам показать. Кесаев открыл папку, углубился в изучение документа. Ковалев с интересом наблюдал за московским следователем. Бумага, которую он передал москвичу, была экспертным заключением по ножу, изъятому у Шеина при задержании. И среди прочего в этом заключении говорилось: «…Отпечатки пальцев на рукояти и лезвии идентичны отпечаткам пальцев подозреваемого Шеина П.В. … …Сопоставив характер ран на теле несовершеннолетнего Годовикова с лезвием данного ножа, нельзя исключить, что данный нож мог быть предполагаемым орудием убийства несовершеннолетнего Годовикова И. …» Кесаев оторвал взгляд от бумаги и посмотрел на Ковалева по-новому. – Утром пришло из лаборатории, – невинно сообщил Ковалев. Все-таки ему удалось сбить спесь с непроницаемого коллеги. – Из этой бумаги следует только, что нож принадлежит Шеину, – задумчиво произнес Кесаев. – Из этой бумаги следует, что нож мог быть орудием убийства, – в тон ему ответил Ковалев. – А мог и не быть, – на лицо мужчины вернулось обычное непробиваемое выражение. – Товарищ полковник, давайте вы не будете меня учить, как вести расследование, хорошо? Это – улика! – Ковалев постучал пальцем по заключению. Он чувствовал, что в голосе его звенит раздражение, что раздражением этим он сдает позиции, но сделать с собой ничего не мог. – Я курить, – сказал он уже спокойнее, закрывая разговор. – Вы как хотите. И резко вышел. Оставшись в одиночестве, Кесаев сел к столу и принялся задумчиво перечитывать заключение экспертизы. * * * Троллейбусный парк на Двадцать второй линии в Пролетарском районе при свете дня оказался местом весьма унылым. Витвицкий шел вдоль типового забора, за которым расположилось депо, и разглядывал колючую проволоку, змеящуюся по верхнему краю ограждения. Забор закончился, упершись в будку КПП, проволока тоже. Капитан остановился, внимательно осмотрел будку, ворота и снова перевел взгляд на забор и вьющуюся петлями колючую проволоку. – Эй, парень! Тебе чего надо? – окликнул грубый голос. Витвицкий оглянулся. От будки КПП к нему шел крепкого сложения молодой охранник. На лице его было недовольство, в движениях чувствовалась угроза. Витвицкий невольно ссутулился и поспешно полез во внутренний карман. Достал удостоверение и смущенно развернул. Необходимость размахивать корочкой отчего-то всегда вызывала у капитана неловкость. Возможно, неловкость эта была за тех, кто наглел, хамел и бравировал, доставая удостоверение, а таких Виталий Иннокентьевич видел немало. – Простите… я тут… вот… Молодой человек будто споткнулся об удостоверение, растеряв напористость. Угрозы в нем не осталось ни грамма, сейчас он скорее напоминал большого теленка. – Извините, товарищ капитан, – пробасил парень. – У нас ввели внутриобъектный режим. Как угонщик этот пролез, так нас теперь так дрючат… – он споткнулся и поправился: – Простите, сильно проверяют. Вы ведь тоже из-за угонщика? Витвицкий кивнул, уточнил предельно вежливо: – Простите, как вас по имени-отчеству? – Валера, – уже бодрее отозвался охранник. – Подскажите, Валерий, а как угонщик на территорию попал? – А хер его… – он снова споткнулся и поправился: – Простите, пес его знает. Я не видел, Петрович же дежурил. Но через КПП он пройти не мог. Ворота закрыты были. Выходит, через забор. Витвицкий в который раз поглядел на верхний край забора, по которому тянулась колючая проволока. – Под током? – уточнил на всякий случай, кивая на проволоку. – Шутите? На хера по ней ток пускать? – охранник удивился настолько искренне, что даже забыл поправиться. Капитан кивнул, подошел к забору вплотную и посмотрел на верхний край, будто кот, прицеливающийся к прыжку. Но не прыгнул, а повернулся к молодому охраннику: – Валерий, – спросил он, немного смущаясь, – а вы не могли бы меня подсадить? * * * В здание УВД Витвицкий ворвался, как выражались незабвенные Ильф и Петров, стремительным домкратом. Отмахнулся удостоверением от дежурного, пронесся через вестибюль и, едва не сбив кого-то с ног, побежал вверх по лестнице. Как раз в этот момент из кабинета после допроса выводили Шеина. Следом вышли Ковалев и Кесаев с папкой под мышкой. – Предлагаю продолжить после трех. Допросы допросами, как говорится, а обед по расписанию, – Ковалев был миролюбив – видно, индивидуальный допрос, в отличие от перекрестного, прошел без эксцессов. Впрочем, эксцесс не заставил себя ждать и явился двум полковникам в виде расхристанного, запыхавшегося капитана. Витвицкий вылетел с лестницы в коридор, увидел конвоируемого Шеина и коршуном кинулся к нему. – Покажите руку! Ту, с царапиной! – потребовал капитан у Шеина. – Товарищ капитан, не положено… – опешил конвоир. – Я только посмотрю, – мужчина и не думал ослаблять напор. – Быстрее. Повинуясь натиску всегда тихого капитана, конвоир кивнул Шеину – мол, можно. Витвицкий с какой-то маниакальной поспешностью схватил парня за предплечье, вывернул руку запястьем к себе, вздернул рукав и впился хищным взглядом в глубокую кривую царапину.