– Вот. Они чистые. Тетя Лукреция подавила приступ тошноты. Даже пытка щекоткой не заставила бы ее к ним притронуться. – Думаю, – сказала она умирающим голосом, – я выберу ей что-нибудь другое. Все вышли из магазина. Они не прошли и пятидесяти метров, как молодой человек в темно-синем шлеме бросился наперерез тете Лукреции. Дело ясное: это был воришка, и он хотел вырвать у нее сумку. Сумка осталась на месте. Она была старая, заслуженная, тридцати двух лет от роду, эта дубленая буйволова кожа встречала не первое свое Рождество. Не хватало еще, чтобы какой-то мазурик заставил ее отпустить вожжи! Вожжи, то есть ремешок, были зажаты в крепком кулаке тети, все равно что в бетонной глыбе. Но столкновение опрокинуло даму навзничь. Карманник потянул за ремешок. Сумка не поддавалась. Тогда он поднял кулак, чтобы… но никто так и не узнал зачем. Перед ним вдруг выросла Женевьева, в той самой стойке, из которой великий Буд Пуи Суой атаковал не менее великого Лу Квито Алмендроса 17 января 1997-го на чемпионате мира по тайскому боксу в Саратоге, штат Алабама, США, и послал его в нокаут. Женевьева не послала воришку в нокаут. Она нанесла ему лоу-кик винтом, два боковых удара с заслоном и еще прямой локтем (на всякий случай); затем, согнув руку, ухватила его за ногу и дернула вверх. Месье Кол Мой, наверно, сказал бы, что всему этому не хватает размаха, но ведь она училась только второй год… И противник был повержен! Сидя в снегу на пятой точке, он нянчил руку и ощупывал нос. – Полиция! – кричала тетя Лукреция. – Позовите полицию! Женевьева наклонилась к парню и заботливо протянула ему чистый бумажный платок. – Бегите! – шепнула она. – Быстро! Энид подхватила в том же тоне: – Ага, уносите ноги! – Я злейшему врагу не пожелаю попасть к ней в лапы! – прошептала Беттина вору, указывая на тетю Лукрецию. Как ни озадачен был воришка, засиживаться на тротуаре он не стал. Он вскочил на ноги и задал стрекача по бульвару. – Удрал! – возмутилась тетя Лукреция. – Что еще делать вору? – пробормотала Шарли. Все столпились вокруг тети. – Брось, – сказала ей Беттина. – Сумка при тебе, – поддержала Энид, – это главное. Беттина посмотрела на Женевьеву, улыбаясь уголком рта. – А он был симпатичный, – промурлыкала она, – поэтому ты дала ему убежать? Тут все обернулись. Потому что позади происходило нечто несусветное. В сутолоке тетя Валериана тоже упала. Она пыталась подняться, но пуховик и лишний вес перетягивали, несмотря на поддержку Мюгетты. Все бросились им на помощь. И когда Шарли, Женевьева и Беттина подхватили толстуху за все, за что только можно было подхватить, обнаружился целый ряд странных явлений: • У тети Валерианы один глаз яблочно-зеленый, а другой черный. • Ее животик стал горбом… на шее. • У тети Валерианы молодые стройные ножки. • Ее длинные зубы лежат в два ряда на асфальте. Все всё поняли. И закричали: – Гортензия!!! Они покатились со смеху, к ужасу тети Лукреции, которая тем временем рассказывала какому-то зеваке биографию тридцатидвухлетней дубленой буйволовой кожи и говорила, что сделает с тем, кому вздумается ее, заслуженную, у нее украсть. Она обернулась как раз вовремя, чтобы остолбенеть, увидев конец стриптиза тети Валерианы посреди бульвара. – Господи… – ахнула она. – На что еще способно это создание? Боже мой… да это Гортензия! 17 Все о моей тете Из дневника Гортензии Тетя Лукреция непременно хотела подать жалобу в комиссариат, и из-за этого пришлось потерять кучу времени. Тем более что мы дали десяток разных описаний вора. Наконец мы закинули тетю в ее «твинго» со всеми пакетами и обещанием увидеться завтра на рождественском ужине. И – победа: я (ну то есть тетя валериана) не дала ей купить мне эти мерзкие ручки! Чтобы отдохнуть (больше от тети Лукреции, чем от покупок), Шарли предложила нам выпить шоколаду в «ангеле Эртбиза». Но Беттина сказала, что на Морском бульваре открылась рождественская ярмарка, и мы пошли туда. Мы ели вафли, блинчики и прочие вкусности у киосков, и тут к нам с Женевьевой, конечно же, пристали с вопросами. Но Женевьева ничего толком не объяснила. – Почему ты от нас скрывала? – Ладно бы еще занималась гоу-гоу![36] – Но тайский бокс!.. – Ты научишь меня? – потребовала Энид. Женевьева надела свою шапку, похожую на растянутый носок. Щеки у нее были ярко-розовые. – Я ничего не говорила, потому что… мне это нравилось. Мне слишком часто кажется, что все читают мои мысли, как будто они написаны у меня на свитере. Я ее хорошо поняла. Я сама скрываю все на свете, даже когда покупаю марку. Но нелегко ей будет найти другой секрет! Когда пришла моя очередь сесть на скамью подсудимых, адвокат Мюгетта объяснила, что «тетя Валериана» – это была роль, чтобы я влезла в чью-то шкуру, такое упражнение для актера. А я добавила: – Думаю, я неплохо сыграла, раз вы все купились! – а почему она все время сморкалась и чихала? – спросила Беттина, глядя на вертящееся большое колесо. – Зачем эти ужасные звуки? Мюгетта дала мне тычка под ребра. – Она умирала от смеха! Хуже всего было в тот день, когда ее «вырвало» в раковину на кухне. Я уж подумала, что вы догадаетесь. Вечером, когда я провожала Мюгетту до дома Брогденов, она спросила: – Пойдем посмотреть котят на той неделе? Я сказала «Хорошо», как раз когда Зербински открывала дверь. Мюгетта запела во все горло: Хо! Хо! Денек что надо! Хо! Хо! Я очень рада! – Твои родители звонили, – сказала Зербински. – Они приезжают завтра, чтобы провести рождество с тобой. Мюгетта с минуту молчала. А потом завопила еще громче: Хо! Хо! Денек что надо! Хо! Хо! Как я рада!