* * * Энид на другом конце коридора тоже не спала. Но ее, в отличие от Беттины, не обуревали мрачные мысли. Уютно свернувшись в постели, прижимая Роберто к одному боку, Ингрид к другому, девочка прислушивалась. Поднимался ветер. Станет ли он достаточно сильным, чтобы вибрации струн проникли сквозь стены из подземелья? Она услышала. Но не сразу. Среди ночи, когда ветер разбудил ее в самом конце интересного сна. Энид открыла один глаз, но не шелохнулась. Ей больше не было страшно. Даже приятно слушать эту странную мелодию. И думать, что она единственная в доме знает, откуда эта музыка взялась. Кто-то приоткрыл дверь. Она тут же зажмурилась. Ингрид и Роберто тоже. Энид узнала голоса Шарли и Базиля. Они шептались: – Вот видишь, она не боится: спит как сурок. – А ведь этот дурацкий призрак так расшумелся! – Надеюсь, ты не веришь в него всерьез? – В кого? – В призрака. – Нет. Шарли чуть помедлила с ответом. Энид едва дышала. Шарли продолжала еще тише: – Вот и застукали. Я так и думала, что эти два блохастых спят с ней. – Я знаю еще двоих, которые спят не на своем месте… – Про тебя-то все знают. – Но мы не подаем виду. – Тсс, разбудишь ее. – По-моему, она притворяется. Энид зажмурилась крепче. Ей очень хотелось шевельнуться, повернуться, чихнуть, заговорить, засмеяться… – Хоть бы он прекратил свое свинство. – Кто? – Призрак. Дверь бесшумно закрылась, и они ушли. Энид открыла глаза. Она чувствовала себя в ладу с музыкой, в ладу со всеми призраками на этом и на том свете. Секрет Гийеметты стал ее секретом. С помощью арфы она говорила с людьми. Энид погладила Ингрид и Роберто. – Большой секрет. Скажите «Клянусь». Те поклялись. То есть заурчали от скуки. Но Энид успокоилась. Она отыскала Свифта и открыла тайну призрака. Когда встречаешься с Вечностью в девять с половиной лет, больше ничего не страшно. * * * Солнечный лучик лег на край одеяла, как будто хотел там отдохнуть. Но скоро он сдвинулся с места, выстучал азертиуиоп на клавиатуре компьютера, повернул, ксдфгхжлм, и упал, бам, прямо на глаз Беттины. Одну секунду Беттина чувствовала себя как всегда по утрам – в общем, обычной девочкой, не сильно страшной, без проблем, ей не в чем было себя упрекнуть, разве что в оценке 4 из 20 по биологии и в том, что ей еще далеко до Рене Зелвегер, короче говоря, она была счастлива, насколько можно быть счастливой в тринадцать с половиной лет. Но уже в следующую секунду к горлу подкатила тошнота. Голова раскалывалась от боли, и гвозди в сердце никуда не делись. Нет, теперь они были другими. Уже не от ярости и не от гнева. Скорее от омерзения и стыда. И от чувства вины. Ужасный вопрос встал перед ней. Как сегодня встретиться глазами со всеми? Она спрятала лицо в подушку и попыталась снова уснуть. – Ты должна встать, – сказал голос отца. – Ты должна встать, – подхватил голос мамы. Они были в костюмах для верховой езды, со следами травы на сапогах. И явно куда-то спешили. – Вставай. Рано или поздно тебе придется выйти. Мама погладила ее по щеке: – Мужайся. Ты знаешь, чтó должна сделать. Мы тебя любим. Беттина снова уткнулась в подушку. Через две минуты в дверь постучали. Сердце забилось как безумное. – Беттина? – позвала Женевьева. – Десять часов! – Ммм. – С тобой все хорошо? – Ммм. Зазвучал голосок Энид: – Ты проснулась? – Ммм. – Мы оставили тебе сливок от Сидони! Беттина заткнула уши. Что не помешало ей услышать стук Шарли. – Эй, там, подъем! Ты меня слышишь? Шарли толкнула дверь, ворвалась в комнату и раздернула занавески, твердя, что десять часов утра – вполне достаточно для… – Ладно, ладно, ладно, – пробурчала Беттина. – Сейчас спущусь. – Только не мой каждый волосок по отдельности, нам еще нужна ванная! Почему она так сказала? Нет, наверно, случайно. Беттина не стала занимать ванную на три часа, однако умывалась не торопясь. В какой-то момент Гортензия крикнула ей через дверь: – Продолжай, уже скоро обед! Вот теперь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пора было спуститься. Отступать некуда. Беттина собрала свое мужество в кулак и понесла его как могла. Ей непременно надо было спуститься с ним вместе. Не без труда: оно хотело вырваться, убежать, оставить ее выкручиваться одну. Ему тоже было стыдно. Но все же они добрались до кухни вдвоем. Там разбирались с посудой после завтрака. Шарли и Гортензия мыли, Базиль, Женевьева и Коломба вытирали и расставляли. В общем, отличный День всех святых. Беттина взглянула на Коломбу. Та уже смотрела на нее с этим ее загадочным выражением лица. – Ты тоже удивилась, да? – воскликнула Энид. – Мы находим, что ей это суперски идет, – подхватила Шарли. – Правда, мы все считаем, что Коломба так очень красивая? – Все, – подтвердил Базиль. – Мужской взгляд особенно ценен… – Самое невероятное, что она остригла их сама, без посторонней помощи. Здорово, правда? Коломба запустила пятерню в свои короткие волосы, на голове остались бороздки. Как от вилки в пюре, отметила про себя Беттина.