– Невероятно! С тех пор как мы здесь вдвоем, дом стал похож на помойку! Женевьева бросила на нее взгляд поверх специального пляжного номера «Пустяков», только что упавшего в ящик. На четырнадцати страницах были показаны все возможности украсить пупок. Женевьева открывала для себя перспективы… в чем ей помешала Шарли, которая угрожающе тыкала пальцем в сестру: – Ты взяла у меня брюки вчера, помоги мне получить их назад, пожалуйста! Женевьева встала с недовольным вздохом. Шарли его не услышала. Недовольства Женевьевы были бурными, но чаще всего тихими. Она извлекла из заваленных недр дивана ком тряпья. – Вот они, – надменно бросила она. Шарли смотрела раскрыв рот. Что случилось с Женевьевой? Никогда еще та не превращала ее брюки в половую тряпку! – Ты влюблена? – Ой, брось. – Я серьезно. Что с тобой происходит? – Происходит то, что у меня каникулы. Могу я, надеюсь, три недели в году ничего не убирать в этом доме? Женевьева дружелюбно улыбнулась и продолжала: – Ты сама приберись! Есть такая штука, новинка, тебе оооочень понравится. Полки с одной стороны, вешалки с другой. Называется платяной шкаф. Засим она спокойно погрузилась в изучение украшений для пупка. Шарли потеряла дар речи. Зато не потеряло его радио, вещавшее вполголоса в своем углу: Теракт в Москве. Погибли только трое камикадзе. Президент России поставил свечу за так называемое чудо. Прослеживается чеченский след… Шарли встряхнула тряпку, пытаясь придать ей изначальную форму брюк. Маленький пластиковый пакетик упал на пол. – Смотри-ка. Она подняла его. – Последняя модель презерватива «Лабораторий Убук». Я должна была высказать свое мнение. «Пустяки» выпали из рук Женевьевы. – «Лаборатории Убук»? – переспросила она. – Кстати, – вспомнила Шарли. – Я опаздываю. Женевьева промолчала. Значит, эта штука – из «Лабораторий Убук», где работала Шарли, и, стало быть, она уже была в кармане. Разумеется, мама не могла ей его дать, потому что… Как она могла поверить… Слезы защипали глаза… Она прибавила звук радио, просто для шума… Потолок рухнул сегодня ночью в столице. Ночной клуб почти полностью разрушен, идут спасательные работы. Двое погибших, одиннадцать раненых только по предварительным данным. Причины обрушения выясняются… Падение индекса Доу-Джонс вчера на Уолл-стрит вследствие низких результатов… Шарли едва не свернула шею, прислушиваясь к радио. Она надела жакет, взяла ключи от машины с мрачным видом. – Хотела бы я быть циничной, чтобы эти новости успокаивали. Она поцеловала Женевьеву и ушла на работу. 9 Пакт единой сельскохозяйственной политики, или Это Париж, красавицы! Да, именно Единой сельскохозяйственной политике, комиссия которой располагается в Брюсселе, Беттина была обязана влюбленностью, летним счастьем, блаженством чувств, сладостью мыслей и сердечной негой… Не верите? Да-да. Объясняем. Два месяца регион страдал от сильнейшей засухи. Грозы ничего не изменили. Поэтому министр сельского хозяйства обратился в Еврокомиссию за разрешением для скотоводов собирать корм на полях под паром, чтобы кормить скот без травы. Брюссель сказал: да. Вот почему в это утро Огюстен вихрем влетел в лагерь девочек. Две красные палатки на холмике (он сам помог их поставить несколько дней назад) выглядели помесью божьей коровки с виниловым Бруклинским мостом. – Мы идем косить пар! – крикнул Огюстен. – Пойдете с нами? Они все четверо лежали в траве. Сюзи, опираясь на локоть, поглощала «Жемчуг дракона», выпуск 34, Дениза уткнулась в «Протест» Ги Хименеса, опустив ноги в прохладный ручеек, стекавший со склона, Беттина рассматривала облака в небе сквозь солнечные очки, Беотэги пришивала кнопку к своему купальнику. – Пар? Это что? – Да, что это? Огюстен посмотрел на них. Как объяснить то, что все здесь знают? – Пахотная земля, временно оставленная отдыхать, – сообщила Сюзи, не отрывая глаз от 34-го выпуска «Жемчуга дракона». – Ну и что? – с интересом спросила Беттина. Огюстен был в соломенной шляпе, вокруг которой кружили, точно кольца Сатурна, два воробья и колибри, и в футболке с двумя карманами – из одного слышалось «мяу», из другого «кисси-кисси-кисси». – Это значит, что будем косить, убирать, сушить, ворошить, вязать… ну, и веселиться! Ты читаешь вверх ногами? – спросил он Сюзи. – По-японски. Это мы читаем вверх ногами. Для японцев, я хочу сказать. А почему весело косить, убирать, ворошить и все такое?.. Огюстен отогнал пернатое создание, которому понравилось играть в вентилятор перед его лицом. Воробей сел на поля шляпы. Огюстен широко улыбнулся. – Пойдемте, сами увидите. Они пошли. И ничуть об этом не пожалели. Ален, фермер, нанял поденщиков, которые в стратегическом порядке рассыпались по полям. Машины косили, люди шли следом, ворошили вилами и собирали скошенную траву, которую другая машина укладывала в стога. Огюстен убирал сено на сеновал. Сюзи и ДББ поспешили ему на подмогу. Хотя это, конечно, сильно сказано. – Эгей! – взвизгнула Сюзи, свесившись с деревянной галереи. – Смотрите! Юууууууу… Она упала на пузатые вязанки. Вынырнула, отплевываясь, смеясь и кашляя. Солома была везде: во рту, в носу, в ушах. – Колется! – крикнула она. Это не помешало ей взбежать по лесенке и снова прыгнуть. Остальные, разумеется, последовали ее примеру. Сено кололось, душило, окутывало… но как божественно было падать с галереи! И как вкусно пахло скошенной травой! К полудню они устали, но были счастливы. Все вместе пообедали: деревенский хлеб с маслом, колбаса, от которой Огюстен отрезал тонкие, как шелк, ломтики, салат из помидоров и компот из розовых слив. – Видела бы нас мама! – вздохнула Беотэги, блаженно откинувшись на сено. – Пить хочу. – Вам бы надо позвонить им и сказать, – вдруг сказал Огюстен. Они уставились на него. Он спокойно разливал воду по стаканам. – Кому позвонить? Что сказать? – Вашим матерям. Сказать им, что вашей кузины здесь нет. – С моей мамой все улажено, – сказала Беттина. Она тоже откинулась на сено, и ей показалось – о, всего на мгновение, – что мама сидит на балке сарая. Нет. Это был лишь блик… но Беттина покраснела. – Вопрос доверия, – заметил Огюстен. Он допил остатки компота. Дениза сделала подругам знак… Все четверо схватили его за руки и за ноги и швырнули вниз, в сено, которое поглотило его. Прошла минута. Он не появлялся. – Огюстен? – позвала Беттина с бешено колотящимся сердцем. Девочки переглянулись, не веря своим глазам. – Огюстен? – Огюстен! Они скатились по лесенке, принялись скрести и трясти траву, продолжая звать его. Через несколько секунд Дениза наконец нашла… – Нога! Нога в красном носке и кроссовке высовывалась из вязанок. Нога Огюстена. Вне всяких сомнений. Неподвижная. Они побледнели. Беттина среагировала первой. Она с силой расшвыряла сено, откопала ноги, грудь… И остановилась. Внезапно с жутким рыком из сена вы сунулись две руки и увлекли ее в стог. Она взвизгнула. За ней Сюзи. За ней Дениза. За ней Беотэги. Потом все вместе.