Вот тебе и раз, подумала Нина. Вот тебе и слепец. Она быстро обернулась к двери – не подслушивает ли кто. – С ума сошел! Что несешь-то? – Не задушить? – удивился Григорий. – Топориком тюкнуть? – Гриша! – Молчу-молчу! – Он приложил палец к губам и сделал большие глаза. – Могила! Рита вздрогнула. – Я – могила! – захохотал ее дядюшка. – А ты что подумала? Нина отложила разделочный нож и вытерла руки полотенцем. Григорий, почувствовав неладное, мигом подобрался и отступил на шаг. – Гриш, давай-ка начистоту. Никто из нас этой свадьбе не радуется. И Олежку нам жалко – слов нет! Мы бы ему здесь хорошую девушку нашли. Но раз уж он решил жениться, мы мешать не будем. Правда, Рит? Взгляд ее настойчиво требовал ответа, и Рита подчинилась. – Правда, – мрачно ответила она. – Вот и ладушки, – заворковала Нина Борисовна, из капитана корабля, готового вешать на реях, немедленно превращаясь в милую простушку. – А ты, Гриш, учти: девочка там непростая, московская. – Стерва! – быстро вставила Рита. Мать сделала вид, что не услышала. – Так что в грязь лицом нам ударить нельзя, – продолжала она. – Нас за деревенщину держат. Думают, мы станем на гармошке играть и напиваться как свиньи… – Что, не станем? – изумился Григорий. Нина пригвоздила его взглядом к холодильнику. – Только попробуй. Достаточно с нас Елизаветы. Один черт знает, что она выкинет! Но с Архиповны спрос небольшой, ей восемьдесят семь. Ежели что, соврём, что заговаривается старушка. Григорий всем лицом выразил сомнение в успехе этой лжи. – Соврём! – твердо повторила Нина. – А вот с тобой дело хуже. У тебя челюсть вставную не отберешь и на маразм твою ахинею не спишешь. – Что это сразу ахинею! – Так что уж будь ласков, веди себя прилично. И жену свою дурой не выставляй. – Она и без меня справится, – буркнул Григорий. Нина вздохнула. Что верно, то верно. Она взглянула на часы. Почти десять утра, а они еще только овощи порезали. За окном собирались облака, и женщина нахмурилась. – Дождь к вечеру пойдет. Надо бы в саду навес приготовить, Гриш. – Дома не поместимся? Нина молча начала загибать пальцы. Их четверо: она, Петя, Ритка и сам Олег. Григорий с женой. Старуха Архиповна. – Пахома-то подвезут? – подсказал брат. – Куда без него… Значит, восемь. И двое мальчишек, правнуки Архиповны, которых ей сбагрили родственники на лето. Ну да они не в счет. Плюс трое гостей. Одиннадцать. Нет, не разместиться им в доме. – Готовь навес, – распорядилась она. – Рит, а ты укрась его. Чтоб никто не смел сказать, что не по-человечески гостей встретили. Дочь и брат кивнули. – Так я Кристину приглашаю? – напомнила Рита. Ах, Кристину! Нина Борисовна усмехнулась, и была эта улыбка многозначительна, как у Моны Лизы. – Ну приглашай… – И Валеру, – поспешно добавила девушка. – Я, собственно, уже… Григорий поперхнулся огурцом. Мать уронила ложку в салат, и улыбка сползла с ее лица. Глава 2 1 Это просто семейный ужин, объяснила Галка. Ужин с торжественными речами – и не более. Вот такая у них традиция. Соберется человек десять, от самого старого патриарха до голопузой мелочи, все напьются, станут задавать дурацкие вопросы, а потом хором объявят, что отдают своего Олега в зубастую пасть, то есть, извините, в любящие руки Галины Исаевой. «А зачем это нужно?» – с любопытством спросил Макар. Галя тяжело вздохнула. Традиция, повторила она. Низачем. У них так заведено. «Кем заведено?» – снова спросил Илюшин. Саша уже начала подумывать о том, чтобы задвинуть его куда-нибудь в угол подальше. Но неожиданно оказалось, что у Исаевой есть ответ. А дедом их, Пахомом Федоровичем, сказала она. Это он придумал, чтобы накануне свадьбы семья невесты выпивала вместе с семьей жениха. – Алкаш? – понимающе кивнул Бабкин. Таких подробностей Галка не знала. Но с тех самых посиделок и пошла традиция. – То есть мы едем не на смотрины, – уточнила Саша. – Смотрины у нас были последние четыре месяца. А это что-то вроде последнего рубежа. Если все пройдет нормально, мы с Олегом будем жить долго и счастливо. – А если нет? – спросил Макар. Не успела Саша пнуть его под столиком, как Бабкин пробасил: – Тогда мало и трагично. Ну и кого из них пинать? За окном поезда проносились размазанные перелески, летели вверх-вниз провода. На полке дребезжали удочки. – Все будет хорошо, – твердо сказала Галя. – Что бы они мне ни говорили, я не сорвусь, ясно? Вы мне не позволите! Проводница принесла чай с сахаром. – Галя, почему вы их так не любите? – спросил Макар, хрустя рафинадом. – Потому что это Шавлов, – сердито сказала Галка. – Не в территориальном смысле, а в человеческом. И все, что не Шавлов, они по умолчанию считают неправильным. Вот, например, еда… – А что еда? – оживился Бабкин. – Еда должна быть нажористая! Это у них лучшая похвала блюду. Раз нажористо, значит, вкусно. Столько, сколько они съедают за обедом, я за три дня не слопаю. И все под майонезом! А если ты не ешь, значит, враг народа.