— А пистолет, тоже так? — Нет. Это иначе делается. Смотри сюда. Захват, шаг вперед, проворот. — Уяснила? — Да! Давайте я попробую! — Ну, давай, действуй. Ого! — Больно? — Нет, нормально все. Еще разок! Отлично. Теперь передых, десять минут. Мы присели на бревно. — Дядя Саша? — Да, Котенок? — А вот как же так выходит, вы же выше меня и тяжелей. Да и сильнее намного… — Тут, Котенок, не сила нужна. Ты вот видела, как я двигаюсь? — Быстро. — Но можно и быстрее и наверняка ты видела, как люди быстрее меня двигаются. — Видела. Но они как-то по-другому, резче. — Вот! В этом одно из отличий и есть! Резкое движение человек непроизвольно фиксирует, и к нему подсознательно готовиться. А плавное движение замечает с опозданием и не успевает среагировать. — Это понятно, но все равно, что-то не так. — Правильно. На тебя здоровенный мужик попрет, ты ж его с ног, иначе как пулей, не сшибешь? — Это, если в лоб его бить. — Во, уже смекаешь! В лоб его и я не факт, что снесу. А вот подтолкнуть его в ту сторону, куда он и сам ломиться, сам Бог велел! Да, если ты его еще и подкрутишь при этом, как я тебе уже показывал, так он всей мордой в стену и зароется. — И каждого так завернуть можно? Даже и вас? — А я что — особенный? Как и все, на двух ногах хожу, двумя руками машу. — Ну, махать вы ими очень даже ловко можете… — Дай срок — и ты сумеешь! Ты, вот танцевать хорошо умеешь? — Стараюсь. — Вот и тут, как в танце. Не должно у тебя промежутков и остановок быть, когда работаешь. Каждое движение плавное и не резкое, но быстрое. Конец одного — есть начало следующего. — Интересно как… — Вот и попробуй мне сейчас протанцевать все, что я тебе сегодня показал. Только сразу и без остановок. А хорошо у неё всё это получается! Будет из девчонки толк! Вон, как на лету подстроилась, даже что-то себе под нос напевает. Однако же пора и о хлебе насущном подумать. Пора нам уже скоро и на дорогу выходить. Она у нас тут, хоть и не очень большая, однако же, поживиться на ней мы сумеем. Глава 14 К дороге мы вышли через три часа. Можно было бы и раньше, но я специально сделал крюк, чтобы не выдать следами направление нашего движения. — Слушай сюда. Твоя позиция — вот тут, у поворота. Смотришь в обе стороны. Что увидишь нехорошего — стучишь костяшками пальцев об автомат. Вот так. Поняла? — Да. — Этот звук для леса неестественный, и ни с чем его я не перепутаю. Ты тоже слушай, если что — я такой же сигнал дам. — Ясно. — Задача такая. Ждем одиночный грузовик. Мотоцикл тоже подойдет, но это — на крайний случай. Легковушка — тоже хорошо, но маловероятно, тут им делать нечего. Нам в первую очередь продукты нужны, а откуда они возьмутся в легковушке или в мотоцикле? Поэтому и ждем грузовик. Первой не стреляй, жди меня. Даже когда бой завяжется — жди. Пусть немцы ко мне все развернутся. Тогда и стреляй. Старайся бить короткими, вместе со мной или с немцами. Понятно — почему? — Почему? — Чтобы они тебя раньше времени не срисовали. А если так делать будешь, то двоих-троих, а то и больше, подберешь тихо. Все, расходимся. Позицию я выбрал на повороте дороги. Прямая на протяжении метров восьмисот, здесь она дважды поворачивала, огибая маленькое озерцо. От поворота до поворота было метров семьдесят. На одном повороте я уложил Марину, а сам обустроился на втором. Прошло около часа, в лесу было тихо. Но вот сквозь шум ветра послышался какой-то звук. Поскрипывание, звон — это еще что? А вот оно что! Подвода! И на ней — четверо. В бинокль я рассмотрел понурого возницу и трех полицаев. Кстати, совсем неплохой вариант. Они местные — значит, голодными путешествовать не будет. Ну-ну, подождем… Не забыть вовремя Маринке сигнал подать, а то дергаться будет. Первого полицая пулей снесло с подводы на дорогу. Второй схватился было за винтовку, но схлопотал две пули и кулем осел у заднего колеса. Третий сразу поднял руки и застыл как изваяние. Возница обеспокоенно повертел головой, но с места не встал, остался сидеть. — Не двигаться никому! Оружие бросить! — гаркнул я, не выходя из кустов. Полицай судорожно рванул с плеча винтовку, бросил ее на дорогу. С «браунингом» в руках я осторожно вылез из-за кустов. Пулемет висел за спиной. Подойдя поближе, я отфутболил винтовку в кусты. Потом проделал ту же операцию с винтовками других, менее везучих полицаев. — Оружие еще есть? — Нет… — Продовольствие, боеприпасы? — Вон, в телеге лежит. — На дорогу. Поминутно оглядываясь, полицай стал таскать на дорогу продовольствие. Что у них тут? Хлеб, сало, даже окорок есть! Нехило запаслись. Консервы — тушенка, откуда? Немцы поделились? А не все ли равно? Так и что с ним теперь делать? Пристрелить? Молодой еще пацан, жалко. Да и что после этого с возницей сделают? Так у него хоть какой-то шанс будет. — Короче! Топаешь ногами вон туда, куда и ехал. Отойдешь метров на двести и стоишь. Подвода тебя догоняет, садишься и едешь дальше. Обернешься — получишь пулю. Усек? — Да. — Выполнять! Полицай бегом припустился по дороге. Я повернулся к вознице. — Забирай эту парочку жмуров, грузи их на телегу и можешь ехать. Возница быстро затащил покойников в телегу и хлестнул кнутом лошадь. Та рванула с места и, проехав метров двадцать, телега правым боком сползла в канаву. Возница хлестнул лошадь раз, другой. Безрезультатно.