— Может, посчитаемся? — предложил щуплый старичок в рваной мантии. — Фагор, если мы будем считаться по одной из твоих формул, то наша милая вечеринка превратится в кружок юного математика. Духи загалдели. — А вы конкурс устройте, — подала голос я, расковыряв сургучную печать, и на меня тут же уставились все присутствующие. — Красоты? — Лизи поправила волосы. — Не-э… — Я принюхалась к содержимому бутылки. — Конкурс самых необычных смертей. Духи снова загалдели, обсуждая идею. А ко мне подплыл Мэтиус. Поманил за собой куда-то в угол. — Так, где-то я это видел… Вот этот камень нажми. — Он сосредоточенно изучал кладку. — Теперь вот этот. И поверни. Я села на колени и выполнила его указания. В открывшейся нише обнаружилась завернутая в кожу какая-то сильно истрепанная книга, расползшиеся в труху тряпки, с которых посыпался жемчуг, и небольшая деревянная чаша. — Вот! То что надо, чтобы из горла не пить. Давно тут валяется, — прокомментировал свою находку довольный Мэтиус. — Как-то ее мудрено называли. То ли груул, то ли граат. Я оставила находку в углу, забрав только бутыль и чашу. У духов уже вовсю шло обсуждение конкурса. — Ника, — налетела на меня Дейзи. — Ты будешь председателем жюри! — Не собирались мы только у Вистелии и Лизи, у весельчака Анри, у Сюзон и у Грегора, — это снова Кларисса. — Вот с девочек и начнем, — подытожила Дейзи. Слово взяла Лизи: — Некоторые тут знают мою историю. — Девушка стрельнула глазками, поправила прическу. — Она проста и незамысловата. Я кормила уточек у пруда и упала в воду. — А почему упала? — ехидно уточнила Вистель. — Меня толкнули, — зарделась девушка. — А кто? — Это снова хвостатая. — Пастушок Мика. — А почему? И после этого вопроса она, кажется, сдалась: — Для сокрытия преступного сговора между ним, мной и его сестрой, которая работала горничной у одного молодого дворянина. Я должна была соблазнить Эраста, но предалась романтическим чувствам и грозилась все рассказать. В общем, меня утопили, а Эраст пустился во все тяжкие, проигрался, женился на богатой немолодой вдове, спился и утопился в том же пруду. — Девушка мило улыбнулась. — Бедная Лизи, — ошарашенно пробормотала я. — А Вистелия? — Вистелия жила в этом пруду. Она русалка. Когда в итоге розыскных мероприятий Мика раскололся и тело стали искать, Вис как раз примеряла мое платье. Ее забагрили, вытянули на сушу, и пока разобрались, что под платьем хвост, она уже обсохла. Я нервно осушила чашу и налила себе еще. — Теперь дружим. У нас там мило, лес, холмы, город рядом. — Сюзон, твоя история? — подбодрила Дейзи. — А у меня все очень просто. Меня интересовала возможность уехать подальше от авторитарной родни, его — мое приданое. Испортил все брачный контракт. Пока я была жива, большей частью приданого по-прежнему распоряжался отец. Жених разобрал мелкий почерк уже дома. — И что? — уточнила я, разглядывая холодную белокожую брюнетку с уродливыми синяками. — Отравилась крысиным ядом. — Она пожала плечами. — А синяки откуда? — Крысиный яд есть не хотела. — Это прозвучало так буднично. Я отпила еще вина и вкрадчиво спросила: — Ты ему хоть отомстила? — Через месяц сошел с ума, — доверительно сообщили мне. Я отсалютовала ей кубком. — А это весельчак Анри. Он не любит говорить о своей смерти, но мне разрешил пересказать, — снова вклинилась Дейзи, указав на угрюмого сухощавого духа, висевшего в углу. Тот обернулся, сдержанно кивнул и продолжил что-то обсуждать с Фагором. — Аниэру оракул предсказал, что смех его погубит, и юный весельчак стал жрецом Неведомого. Поклялся не смеяться. — Однажды, — мужчина как-то вдруг переместился к нам, — я шел через площадь в Дуэте. Там как раз приехал цирк и зверинец. Какой-то шутник или злоумышленник открыл клетки с хищниками. Паника, крики, давка. Вы бы видели, как улепетывала стража! — На строгом лице появилось мечтательное выражение. — А там была девочка лет семи. Она схватила прут и, ругаясь и выговаривая тиграм и львам за плохое поведение, погнала их этим прутиком назад в клетки. У нее было такое сосредоточенное личико… Я не выдержал, рассмеялся — и словно плотину прорвало. Хохотал до упаду… — Мечтательное выражение сошло с лица этого странного духа, словно сорвали маску. — У нашей семьи была плохая наследственность. Сердечный приступ. И Анри отлетел обратно к Фагору, продолжив беседу. Я молча выпила. Немного помолчали. — Грегор, твоя очередь. — У моего локтя замерла Дейзи. — Да-да! Грегор, расскажи! — Кларисса пристроилась с другой стороны. Этот великан шагнул в центр, и все слаженно расплылись в стороны, давая ему место. Я приготовилась внимать. В тот год собирались враги покорить наши земли. С ветрами весенними вышли они к перевалам. Киннон остроглазый и мудрый заметил угрозу, И вывел отряды, и весть покатилась по кручам. Нам было куда отступать, хоть бросать не хотелось Очаг и хозяйство, но орды врага наступали. Последний обоз уходил на высокие тропы, Когда показались враги в темной скальной теснине. И крикнул я брату родному Адуну: «Спасайся! Бери стариков и детей, уводи наших женщин. А мы, тридцать воинов, сдержим врага наступленье. К тому же вот-вот с перевалов прибудет подмога». Засели в теснине мы той у руин крепостицы. Кажется, рассказчик начал входить в раж. Потрясая топором, он размахивал руками и продолжал говорить нараспев: Накатывал враг раз за разом, но мы устояли. Отбили атаки и славою вечной покрыли Себя и родов своих гордое горное имя. Топор мой разил день и ночь, мы усталость забыли. Мы гибли, но не пропускали вперед супостата.