— Сколько сейчас времени? Половина одиннадцатого? Подъезжайте к Политехническому музею — я выйду и поговорим. У вас есть на чем добраться? — На моей машине поедешь, — шепнул ему в ухо Вашко. — Есть… — Вот и хорошо. От вашего дома добираться минут двадцать — как раз к этому времени я и выйду… — Орловский положил трубку на рычаг и обвел взглядом присутствующих. — Кто это? — не понял Кирилов. — Не знаю… Встречу назначил в двух шагах от площади Дзержинского, может, он из… — высказать свое предположение вслух Сергей не решился. — Я знал сынок, что ты достаточно смышлен. — Вашко достал сигарету и сунул ее в зубы. — Забирай все фотографии и эти, и те, что нашли утром… Можешь, кстати, прихватить Прикумскую статью. Покажешь ее Киселеву — может, чего присоветует. 14. МАСКИ СНЯТЫ В назначенное время Орловский и Вашко подъехали к скверу перед музеем. Ветер мел по асфальту мимо опустевших лавочек шуршащие сухие листья. Город в этот час словно вымер — так было тихо и пустынно. Навстречу Орловскому шел высокий, спортивного вида мужчина. Подойдя, он крепко пожал руки Вашко и Орловскому. Присели на скамейку в скверике. Киселев медленно, одну за другой перебрал фотографии, потом внимательно изучил фотокопии документов, бегло просмотрел статьи. — Ну, что ж, примерно так я и думал… Конечно, вы не знали, в какое дело влезаете, отправляясь в Аршальск. Да и откуда. Ведь сперва вся эта история выглядела вполне рядовым делом. Не так ли? — Так… — Мы давно наблюдаем за процессами, происходящими в соседнем ведомстве, и нельзя сказать, что они нас не волнуют. Много в МВД пришло новых людей, хороших специалистов и по-настоящему преданных делу. Но, к сожалению, их деятельность встречает яростное сопротивление пережившего все времена, воспитанного долгим «безвременьем» руководящего звена… Наверно, я говорю сухим бюрократическим языком, я самый настоящий аппаратчик и другого не знаю. Красиво писать — ваше дело. — Они что, давно знакомы? Торшин, Анарин, Кнышев? — Они работали в одной системе, в одно время, а значит, многое знают друг о друге такого, что заставляет их держаться друг за друга. Что касается вашей последней статьи… Могу дополнить ее неожиданным для вас сообщением: Кнышев отстранен от работы. На его место рекомендован другой человек и, кажется, его сегодня успели утвердить в Москве. — Кто? Если не секрет… — Из местных. Кажется, исполкомовец. Фамилия его Балуев. А имени, отчества не ведаю. — Что? — вскрикнул журналист. — Теперь все кончено! Статьи не будет… — Вы его знаете? — участливо склонился над ним Киселев. Журналист рывком поднялся со скамьи и протянул руку к Киселеву: — Оставьте все документы — они мне не нужны, но верните статьи! — Что вы с ними будете делать? — Не знаю, — он, комкая листы, сунул их в карман и, странно посмотрев на немолодых, гораздо более опытных, но замерших в неподвижности собеседников, медленно пошел по ночной опустевшей площади. — Похоже, потерял парень голову, — пробормотал Вашко, глядя вслед Орловскому. Но Киселев неожиданно возразил: — Думаешь, потерял? — Вряд ли… Как раз она у него на месте — к этому добавить нечего… Книга 3 ВАШКО Если бы Шерлок Холмс женился, он наверняка оказался бы супругом довольно нудным, а может быть и вовсе неприятным. Однако, как собеседник он хотя бы мог развлечь жену за завтраком… (Н. Паркинсон) 1. ОХ, УЖ ЭТИ ПИСЬМА… Войдя в кабинет, Вашко бросил на стол пачку утренних газет. Из них как-то неуверенно вывалились конверты. Один, с разноцветными иностранными штемпелями, имел непривычно удлиненную форму, второй, судя по штемпелю, опустили на Почтамте. Повесив пальто, Вашко направился к батарее и долго грел покрасневшие от мороза руки. К столу он вернулся с сигаретой в зубах и, повертев в руках «иностранца», довольно хмыкнул — письмо от Милорадова. Но Вашко ошибся. Письма в конверте не было, там лежало несколько фотографий, по качеству исполнения напоминавших открытки. Милорадов стоял под сенью пальмы, какие Вашко видел лишь в Сухуми: ветвистые, узорчатые. На следующем снимке Милорадов, в той же белоснежной рубашке с коротким рукавом и узких джинсах, на фоне увитой плющом виллы, третий снимок — самый интересный: генерал восседал за столом на резных ножках. «Соблазняет, — заметил про себя Вашко, разглядывая разнокалиберные бутылки на узорчатой, расшитыми цветами скатерти. — Надо будет ему ответить тем же — послать снимок с селедкой, черным хлебом и отварным картофелем! Пусть завидует. Там этого нет. А то ишь, омарами решил удивить». Вашко достал лупу: ему показалось, что омар не совсем настоящий, а какой-то бутафорный. Под увеличенным стеклом можно было разглядеть множество ножек и пупырышки на панцире. «Во, дают! Пупырышки как настоящие… А может, и в самом деле? — грызли его сомнения. — На полметра в размере… Вот черт, нашел же, чем достать… — неодобрительно подумал Иосиф Петрович о своем высокопоставленном приятеле. — Мстит, что ли?» — Он набрал номер телефона. — Григории, ты? — начальник криминалистического управления частенько ездил за границу. — Слушай, в Марселе доводилось бывать? — Ну… — озадаченный вопросом подтвердил собеседник. — А что? Тебе предлагают? — Скажи, там омары есть? — Вашко выпустил целое облако дыма. — Известное дело, есть! — А почем? Дорогие, или как? — А зачем тебе? — с подозрением спросил тот. — Завезли, что ли? Можешь достать? Почем? — Почем, почем… — недовольно пробурчал Вашко. — Ты скажи, сколько он там стоит. — Нормально стоит! — Понятно… — произнес Вашко и решил, что на милора-довском столе все же лежит муляж. — Ты к своим оперативничкам еще не заходил? — полюбопытствовал собеседник. — Что у тебя за интерес — деловой, или так? Собеседник как-то непонятно хмыкнул: — Да опять заперлись в просмотровом зале — какую-то порнуху крутят… — Порнуху? — переспросил Вашко. — А ты откуда знаешь? — Включи трансляцию, сам узнаешь… У нас же наводки страшные. Как провода проложены, сам черт не разберет, «Сельский час» пополам с интимными вздохами. Вашко бросил трубку и, вспомнив, что его динамик не работает, ринулся в соседнюю комнату. Сцена там напоминала финал «Ревизора»: каждый застыл в той позе, в какой его застала передача: один замер у сейфа, второй сидел за столом, спрятав от смеха лицо в руки, третий с пальто в руках стоял у вешалки. Динамик то транслировал новости, то, после щелчков и хрипения вкрадчиво постанывал, исторгая нечленораздельные вздохи и сопения: — Ай лав ю, — восторженно вскрикнул девичий голосок, и в нем послышалась слезливая интонация. — Миленький, и откуда ты такой взялся… Жаль, по-нашему ни бельмеса не смыслишь. Ай, как же я тебя ай лав ю… — В динамике снова щелкнуло. В те моменты, когда прорывалась центральная программа, слушатели, собравшиеся в кабинете, начинали двигаться и вновь замирали при каждом следующим щелчке в радиоприемнике. Торопливо шагая по коридору к просмотровому залу, Вашко слышал трансляцию из других кабинетов. Задвижка двери в зале срывалась уже не раз, и стоило Иосифу Петровичу навалиться на дверь плечом, как шурупы с треском вылетели из расшатанных досок и перед ним предстала знакомая картина. Под потолком коромыслом вился тяжелый табачный дым. В углу на невысоком столике мерцал телевизор. Не зная, как выключить видеоаппаратуру, Вашко с силой дернул за сетевой шнур. — Так! — многозначительно произнес он. — Опять собрались, субчики… Кто-то щелкнул выключателем, и лампа сразу же высветила с десяток лиц — все были свои, из других отделов никого — это уже радовало. Похоже, подчиненные хорошо знали нрав Вашко — кто спешно одергивал китель, кто поправлял галстук, кто застыл по стойке «смирно». — Дожили, сынки… Что смотрим, если не секрет? Еще и десяти нет, а у вас уже «До и после полуночи»? И лишь на одного — низкорослого и плечистого паренька с простодушным деревенским лицом и кобурой под мышкой появление Вашко не оказало ровно никакого действия. Иосиф Петрович любил этого сотрудника — за несколько лет он отучился от сельских «дожить» и «покедова» и быстро сориентировался, что самое верное дело помалкивать и раскрывать преступления. Добрая треть палок в отчетах принадлежала ему… Внешний облик этого парня никак не отвечал его ласковой фамилии — Лапочкин, и коллеги сразу же окрестили его «Кубиком», имея в виду исключительно прямоугольные габариты. Вашко, уже перестав сердиться, но продолжая бешено вращать глазами, переводя их с одного на другого, ткнул пальцем в клетчатую рубашку «Кубика». — Давай ты, сынок! Откуда порнуха? При слове «порнуха» в комнате раздался общий возглас несогласия — ропот подчиненных озадачил Вашко. — Что за кино? — переспросил подполковник.