Надо же, а ведь прежде ему так хотелось, чтобы нам помог кто-то из взрослых. Теперь он понял, что надо действовать самостоятельно. Как он сам говорил, у нас никого больше нет. И времени тоже мало. – К счастью, тут недалеко, – сказал Кнутсен. – И самый тяжелый отрезок вы миновали, – он показал на карту Отто. – Идите вниз по ручью, потом по этому хребту, затем по тропинке. И держитесь подальше от пограничных постов – они тут кое-где встречаются. На карте Кнутсен показал границу. Всего-то тоненькая извилистая линия, а сколько сил ушло, чтобы до нее добраться! Наконец он нарисовал на шведской территории крестик. – Тут проходит проселочная дорога. Вы наверняка найдете шведский патруль. Где-то залаяла собака. Еще одна. Лаяли они далеко, и тем не менее это нам не понравилось. Кнутсен вскочил и помог нам закинуть за плечи рюкзаки. – Быстрее, уходите! Он обежал дом, показал дорогу к ручью и остановился. – Разуйтесь и пройдите немного по ручью босиком, – сказал он. – Вы что – вода же ледяная! – испугалась Сара. – Чтобы сбить собак со следа, – объяснил ей Отто. – В воде запаха не остается. Мы разулись и вошли в воду. Холод обжигал кожу, добирался до костей. Но собаки приближались – сердитый лай становился все громче и громче. Кнутсен похлопал Отто по плечу. – Удачи! – тихо сказал он, и мне почудилось, будто в глазах у этого здоровяка блеснули слезы. Но это, должно быть, от ветра. Мы двинулись вниз по ручью. Да, удача не помешала бы. Вокруг высились гигантские темные деревья и огромные холмы. Мы четверо вдруг показались мне ужасно маленькими. Мы переступали по дну ручья, словно бы уменьшаясь с каждым шагом. Строго говоря, так оно и было, потому что скоро ручей стал глубже. Возле берегов вода покрылась коркой льда. Ног я больше не чувствовала – они превратились в толстые пеньки, которые я по очереди переставляла: раз-два, раз-два. А дно уходило все ниже. Я старалась ни о чем не думать. Не думать и не чувствовать. Не обращать внимания на воду и на впивающиеся в кожу камешки. Надо просто идти вперед. Прочь от собак. Еще немного, и пеньки, что были вместо ног, тоже исчезли. Теперь ноги заканчивались у колен, ниже начиналась пустота. Которая почему-то несла меня дальше. Просто потому, что выбора не было. – Я больше не могу! – зарыдала вдруг Сара и выскочила из воды. – Пусть лучше нас солдаты схватят! Она стояла на берегу и дрожала. Даниэль оглянулся. Прошли мы уже порядочно, солдат слышно не было. Он кивнул. Мы натянули носки и обулись. Ноги по-прежнему были чужими, но в пальцах слегка покалывало. Мы побежали. Сперва миновали подножье холма, как и говорил Кнутсен. Потом поднялись по склону вверх, продираясь сквозь кусты и бурелом – временами совсем непролазный, так что мы шли в обход. Местами натыкались на огромные камни, и нам приходилось помогать друг другу. Однако мы медленно, но верно приближались к вершине. Чуть погодя мы уже стояли на самом верху и смотрели вниз. – Вон там Швеция, – сказал Отто. – Нам надо вниз и по тропинке, – он показал на большое дерево. – Видите эту сосну? Когда доберемся до нее, считай, справились. Мы побежали вниз. Словно на лыжах катились – так стремительно, что ноги почти не касались земли. И с каждым шагом приближались к Швеции. Сосна вдалеке становилась все больше. У нас получилось! И вдруг опять раздался собачий лай. Лаяли громко и совсем рядом. Кареглазый солдат – О нет! – Сара остановилась. – Не останавливайся! – Даниэль потянул ее за руку. Теперь мы услышали и голоса солдат. Перекрикивались по-немецки. Собаки все-таки взяли след и привели к нам. А ручьев больше не было, так что сбить их теперь не удастся. Склон становился все круче и круче. Даниэль с Сарой бежали рядом. Отто не отставал, я же держалась чуть в стороне. Внезапно склон превратился в обрыв. Отто, Даниэль и Сара отправились искать дорогу, а я решила не мешкать и начала спускаться здесь, прямо по обрыву. – Давай в обход, там слишком круто! – крикнул мне Даниэль. Но я уже добралась до середины, возвращаться было бы глупо. Остальные спустились быстрее меня, и немцы уже почти дышали мне в спину. К несчастью, дальше пути не было. Я застряла прямо посреди скалы. – Герда, возвращайся наверх! – прорычал Отто и отчаянно заморгал – раз пять моргнул, не меньше. Но я придумала кое-что получше. Отсюда вполне можно спрыгнуть! Вчера мы с Даниэлем прыгали почти так же далеко. Наверняка справлюсь. И получится быстрее. Отто разгадал мою задумку и замотал головой. Но я приготовилась к прыжку. – Нет! – завопил Отто. Я сгруппировалась и напружинила мышцы. – Герда, не смей! Но я прыгнула. Бум! Я почувствовала под ногами землю, вот только ноги подкосились, а одна из них как-то странно вывернулась. Сначала я решила, что все отлично, даже успела улыбнуться. Уже собиралась сказать: «Смотрите, у меня получилось!» – когда поняла, что ошиблась. Встать на ноги я не могла, и через секунду колено, а потом и все тело пронзила боль. Откуда-то до меня донесся странный звук, что-то вроде стона, и я осознала, что это мой стон. Так больно еще никогда не бывало. Отто подбежал и обнял меня за плечи. Я силилась улыбнуться, но вместо улыбки вышла странная гримаса. Собаки опять залились лаем. Я пыталась встать, но боль добиралась до самого мозга и мешала мне. – Бегите! – сказала я. Даниэль и Отто переглянулись. И одновременно покачали головами. Они поставили меня на ноги, повели дальше. Мы приближались к границе, но немцы были быстрее. Наверху, на склоне, появились фигуры солдат в зеленой форме и один человек в синем. Дюпвик. – Мы не успеем, – сказал вдруг Даниэль. – Прячемся! – Нет! Бегите без меня! Он покачал головой. – Смотрите! Туда! – скомандовал Отто и показал на вывороченное из земли дерево. Корни торчали во все стороны, под ними образовалась небольшая пещера. Папа называл такие деревья выворотень. – Но это опасно! – сказала я. Отто не хуже меня помнил папино предостережение: играть под выворотнем ни в коем случае нельзя. Ветер может вернуть дерево на место. Но Отто не ответил и потащил меня. Мы юркнули внутрь, все четверо, и затихли, как мыши, или белки, или кто там еще тихий бывает. Собаки заходились лаем уже совсем близко. – Найдите их! – кричал Дюпвик. – Они где-то здесь! К сожалению, он был прав. Он бегал по лесу и искал нас. Щеки у него наверняка раскраснелись, а голубые глаза буравчиками впиваются в каждую корягу. Под его сапогами трещали ветки. Он приближался к нашему укрытию.