– Это из-за меня ты нас бог весть куда завел? Он подошел, прищурился и, размахивая руками, закричал: – Ты оглядись! Как, по-твоему, тут найти дорогу? Я шагнула к нему, правая рука у меня сама собой сжалась в кулак. – А ты должен бы это знать! Ты вроде как прекрасно в картах разбираешься! – Но это не я нас сюда притащил! Это ты во всем виновата! Все в приключения играешь! А мы сейчас насмерть замерзнем, и все из-за тебя. Дура! – выкрикивал он. От злости у меня даже голова закружилась. – Это ты дурак! Ты ни на что не способен! Трусливый холодец! – вопила я как можно громче, а громко вопить я умею. Бум! Этого я не ожидала. Кулак Отто прилетел мне прямо в лицо. Не на жизнь, а на смерть Мы с Отто дрались. Не на жизнь, а на смерть. Молча, потому что слова у нас кончились. В ту секунду я его ненавидела – моего трусливого медлительного брата, который закатывал глаза и говорил со мной, словно с глупенькой. Наскакивая на него, я царапалась и кусалась, таскала Отто за волосы и молотила кулаками. Я так ему задам, что мало не покажется! Исцарапаю до крови да еще синяков наставлю! Уж он у меня получит! Я даже попыталась заехать ему между ног – знала, что нет у мальчишек места болезненнее. Но Отто успел увернуться. Кровь из носа теплой струйкой стекала в рот, тело болело, а дикие звери рвались наружу, так что я готова была взорваться. Впрочем, звери тут ни при чем. Это слезы рвались наружу – оттого, что мама с папой в тюрьме, оттого, что этот ужасный лес никак не кончался, и оттого, что я была тут, а не дома, в теплой и мягкой постели. Но я проглотила слезы, прогнала их. Отто не увидит, как я плачу! Еще чего! Я попробовала повалить его на землю, хотела, чтобы он попросил пощады, признал, что он трусливый дурак и что я во всем права. Но Отто не поддавался. И он был крупнее. Хотя, несмотря на худобу, он оказался тяжелым и неповоротливым. Мы наскакивали друг на дружку и не могли остановиться. – ХВАТИТ! – закричал кто-то. – Прекратите! Это был Даниэль. Он втиснулся между нами, оттолкнул меня в сторону и вцепился в Отто. Я попробовала было снова накинуться на брата, но Даниэль, не выпуская из рук Отто, опять отбросил меня прочь. Я послушно уселась в снег: взгляд у Даниэля был такой, что вскочить я не осмелилась. – Вы что это придумали?! – закричал он. Я заметила, что Сара отошла в сторонку и всхлипывает. Ее гладкие мягкие щечки намокли от слез. – Вы что, совсем придурки?! – продолжал Даниэль. – Как вы можете драться сейчас? Нам же всем только хуже будет! – он перевел взгляд с Отто на меня. – Вы что, только о себе думаете? За нами с Сарой гонятся нацисты, причем по-настоящему! Они считают, что нам нельзя жить в Норвегии, да и вообще жить, как всем людям! Потому что Гитлер говорит, что лучше нас уничтожить! И если мы останемся здесь, то погибнем. Вы хоть понимаете это? – он умолк и теперь молча смотрел на нас. Глаза его сверкали от злости. И от слез. Я отерла кровь с губ. Отто смахнул рукавом свитера катившиеся по щекам слезы. На лице у него горели царапины. – И больше нам никто не поможет. Ни один взрослый, – добавил Даниэль уже тише. – Кроме вас, у нас никого нет, – он поднял с земли рюкзак. – Нам надо найти место для ночевки. – И он зашагал дальше. Он шел первым, а мы плелись следом, слушая завывания ветра. Мне снова захотелось, чтобы все оказалось понарошку. Но все было наяву и было намного хуже любой книжки. Зимовка Мы шли и шли, вскоре свет окончательно покинул этот лес, и в наступившей темноте мы с трудом различали деревья. В голове больше не осталось места для мыслей. И для злости. Мысль у меня – и у остальных наверняка тоже – осталась одна: как же холодно! Ужасно. Я и не думала, что можно так замерзнуть. Позвоночник превратился в сосульку, снег проник в мозг. И вдруг я кое-что увидела. Прямо перед нами что-то темнело. Что-то неподвижное среди деревьев. Мы подошли ближе. Это была избушка! Небольшая – обыкновенный деревянный сарайчик на одну комнату. В таких ночуют охотники, когда надолго уходят в лес. Крыша и четыре стены. Мы обошли вокруг и увидели дверь. Она была, естественно, заперта. На ней висел здоровенный замок. – Надо влезть внутрь, – сказала я и огляделась в поисках чего-то, чем можно сбить замок. – Нет. Это преступление, – сказал Даниэль. – Что же нам теперь, насмерть замерзнуть? У Сары стучали зубы, Отто дрожал, а у меня наверняка посинело лицо. И ноги превратились в ледышки. – Это называется взлом, – сказал Даниэль. Я покачала головой: – Ты впрямь чокнутый. Мы готовы вот-вот коньки отбросить от холода, а он рассуждает о том, что можно и что нельзя? Он не ответил – лишь снова застучал зубами. И я продолжила поиски. Немного погодя обнаружился камень с острым краем. Я несколько раз ударила им по замку. Даниэль меня не останавливал. Замок старый и ржавый, вряд ли будет долго сопротивляться. Но я ошиблась – не поддавался. Я колотила что было сил, но бесполезно. – Отойди-ка, – сказал вдруг Отто и отпихнул меня в сторону. Я протянула ему камень, но Отто вдруг опустился на корточки и приподнял половичок перед дверью. Поразительно – там лежал ключ! Он тоже покрылся ржавчиной, но когда его воткнули в замок, тот как ни в чем не бывало открылся. В замке щелкнуло, Отто снял его и распахнул дверь. Мы с Сарой устремились внутрь, Отто шел следом. Ох, как же чудесно, когда вокруг – стены! Ветер не дует в лицо, снег под одежду не забирается. Даниэль стоял на пороге и смотрел на нас. Ему было так холодно, что он уже не просто дрожал – он трясся всем телом. – Вламываться в чужие дома – преступление, – сказал он. – Мы не вламывались, – возразил Отто. – Мы открыли дверь ключом. Даниэль немного постоял молча, потом медленно кивнул, вошел в дом и прикрыл дверь. Холод отступил. Я нашла свечку и зажгла ее. Мы огляделись. Две койки с матрасами и подушками. Печка-буржуйка и крошечная кухонька в углу. И все. Но сейчас – больше чем достаточно. Первым делом мы затопили печку. Отто затопил. Он всегда отлично разжигал костры – этого не отнять. Когда он раздувал огонь, к нему подошла Сара. – Спасибо, что ты нам помогаешь, – сказала она. – В смысле? – не понял Отто. – Ну, карту читаешь и еще всякое, – заулыбалась Сара. – А, ты об этом… Ерунда, – сказал Отто, не отводя взгляда от пляшущих языков. – Ну уж нет. Без тебя ничего не вышло бы, – проговорила Сара. Отто не ответил, лишь еще ниже склонился над огнем. Но я видела, что он тоже улыбается. Эту улыбку я узнала. Когда на прошлой неделе мой брат лучше всех написал контрольную по географии, он улыбался так же. Отто был страшно горд.