Полковник Досик тоже прибыл в ратушу. Батальон капитана Морозова из его 204 авиадесантной бригады все ещё стоял на северной окраине Крайовы, но оборону держал уже против венгров, нагло занявшие пригородные имения местных богачей и там что-то грабившие. Он был сильно раздосадован, что его не привлекли к решению разных вопросов в городе. Но, видя, большую группу гэбистов в окружении Василия, полковник всё же осторожничал. И против приказов командования 9 армии, отдавшего десантников в подчинение к комбату-танкисту, идти он не мог. Тем более, уже знал, кто он. Хоть и младше по званию, но Герой Советского Союза, и на «зимней» войне хорошо показал себя, и на этой тоже нехило отметился. Вообще, на особом счету и у командования, и «кровавой гэбни». А попаданец и ранее хорошо ладил с гэбистами, и сейчас он не чувствовал особого неудобства от постоянного присутствия их рядом с собой. Что делать, служба у него теперь такая, воевать вместе с гэбистами и под их надзором. Хотя, одно дело делали. Есть такая профессия, Родину защищать, просто каждый на своём месте. — Хорошо, товарищ лейтенант, раз желают, можно и поговорить. Роман, отпускаешь? Может, удастся нормально договориться? Я бы с удовольствием их погромил, но, сам понимаешь, без приказа нельзя. А мы сами не можем войны развязывать. — Ладно, Василий, можно попробовать. Если не удастся с ними договориться, то пусть пеняют на себя. Никто их сюда не звал, и теперь здесь наша зона ответственности. Если сами не уйдут, то уже мы погоним их обратно. И нам никто ничего не скажет. Только возьми с собой побольше осназовцев. Анатолий, выделишь? Где они там хотят устроить встречу? Товарищ полковник, подтяните, пожалуйста, туда одну роту. Чтобы и отойти можно было. И мы ещё и танки поставим, и САУ. Конечно, к встрече надо было основательно подготовиться. Если и погибнуть, то, как говорится, с музыкой. И чтобы ни один подлый враг не смог уйти! Чтобы и они все там остались! — Там, в пригороде, особняк местного барина. Двухэтажный, стоит открыто. Если что, быстро можем занять. Тут и полковник сменил гнев на милость: — Обязательно, товарищ старший лейтенант. И пусть товарищ Стефанович возьмёт с собой и взвод десантников. С ОЗНАЗом и танками будет в самый раз. — Хорошо, товарищ полковник. Слышь, Василий, постарайся не нарваться. Тем более, если вдруг с тобой что-нибудь случится, то ведь и нам не простят. Но сначала я этих венгров сам всех живьём закопаю. А потом пусть меня судят. Да, тут Роман был прав. После всех этих рейдов, хоть многим судьба одного комбата-танкиста и будет безразличной, но его гибель без последствий точно не останется. — Нет, Роман, думаю, ничего страшного. Они гарантии дают, что только поговорить. Конечно, вмазать бы им сполна, но лучше будет, если сами уйдут. Нам ведь до ихней границы дойти надо. Но если и мнимый лейтенант Борисов уверен, то, похоже, так уж беспокоиться нечего. Хотя, Василий не особо и боялся. — Хорошо, Роман, поговорю. Раз обещают, значит, ничего не будет. Прорвёмся. Но, если что, да, не жалей никого. Чтобы надолго запомнили. Если честно, венгры народ жестокий, под немцами долго жили и их нравы переняли, и нас точно жалеть не будут. * * * Да, хоть и поздний вечер, Василий пошёл. И не один. Для представительности его вызвался сопроводить и полковник Досик. Само собой, вместе с ними пошла и охрана — отделение ОСНАЗа, как ни странно, вместе с самим лейтенантом Борисовым. Он ещё и сам выбрал явно лучших, похоже, настоящих «волкодавов». Делегации придали и взвод десантников, под командованием младшего лейтенанта Алексеева Павла, как оказалось, даже чуваша откуда-то из-под Ядрина. Парень лишь недавно окончил в Киеве школу младших командиров и попал в Румынию на войну. Василий там никого не подбирал, и полковник взял первый попавшийся взвод. Но было приятно видеть земляка. — Господин лейтенант, разрешите представить Вам полковника Антала Ваттая, командира второй кавалерийской бригады. А это майор Йожеф Саларис, его помощник, и капитан Никос Вереш. А я лейтенант Густав Чепеш, секретарь господина полковника, — мило улыбнулся лейтенант-красавчик, хоть и в полевой форме, надо же, мышиного цвета, но с видневшимися на ней кучей аксессуаров, указывающими на принадлежность к кавалерии, наверное, и гусарам. У старших офицеров форма была украшена и обильнее. А лейтенант по своим манерам явно был похож на прелестниц-секретарш разных военных чинов, которых часто показывали в мире попаданца по «ящику». Хотя, русский у него был хорош. Венгров собралось тоже много. Десяток разных офицеров, но не представленных и тоже до взвода охраны. Особняк барина явно с трудом вместил их всех. Он оказался довольно вместительным. Хотя, советская делегация там ничего не успела увидеть. Их сразу же проводили в большой, явно банкетный зал. Недалеко от двери, в углу, был накрыть длинный стол, даже сервированный как бы для приёма — с тарелками с едой и даже, похоже, с фужерами с вином. Конечно, никто не собирался тут хоть что-то пробовать. Все офицеры, в том числе старшие, были хмуры, но многие излучали и какой-то интерес, и встретили советских командиров стоя. Но один всё же не встал. Он сидел за фортепиано и наяривал на ней, похоже, что-то грустное и венгерское. Василий как-то мельком видел похожую музыку в Интернете. Хотя, скорее всего, чардаш, ну, да, венгерский народный танец. Так-то, интересно послушать. — Спасибо, товарищ лейтенант, — тут красавчик поморщился, но ничего не сказал. — Разрешите, товарищи, представиться и нам. Я старший лейтенант Стефанович, командир гарнизона Крайовы. Со мной полковник Досик, мой помощник. Мы готовы вас выслушать. Но ни лейтенанта, ни младшего лейтенанта Василий не стал представлять. Охрана и есть. Венгры тоже никого не представляли. Но сразу перейти к переговорам не получилось. Тут пианист завершил одну мелодию и, прежде чем начать другую, как бы решил временно прерваться и оглянуться. Ну да, тоже молодой парень, но взгляд сильно злой и ненавидящий. Судя по знакам, подпоручик. — Od tego śmiecia nie da się uciec! (польс., «От этого быдла никуда не деться!») Хоть и было произнесено довольно тихо, надо же, на польском, и как бы про себя, но все присутствующие слова пианиста услышали. А тот, как ничего не бывало, взялся уже за новую мелодию, на этот раз за Полонез Огинского. Ну, да, а что же ему ещё играть? Це Польска ещё не сгинула, и она по-прежнему от можа до можа. Само собой, члены советской делегации ничего не поняли. Похоже, и большинство венгров. Но вот сам полковник Ваттай явно понял. Он слегка поморщился, но ничего не сказал. Может, тоже не ожидал? Но Василий-то уже успел изучить польский язык довольно хорошо. Мама Ганка разговаривала на нём, как на родном. И Алеся неплохо знала. И учителями они оказались хорошими. И попаданец сам старался. Ведь ему надо было, кровь из носу, вписаться в легенду. Он и о Польше, и Варшаве много чего почитал. И о прежней жизни бедного сыночка мамы Ганки всё выпросил. Она и сама всё охотно рассказала. Конечно, немного и всплакнула, но душу отвела и всю нерастраченную любовь с погибшего сына перенесла на нового, нежданно появившегося. И он тоже ответил ей полной взаимностью. Мама и есть, и настоящая, и теперь всегда ей останется. Вот ведь сволочь! Похоже, среди венгров затесался пшек, и он решил таким образом как бы выразить советским представителям презрение. Возможно, венгры как-то сумели достать личные данные Василия, потому знали, что он как бы из польских подданных. Может, хотели устроить провокацию — вывести его из себя и выставить в нехорошем свете? Но это ничего в положении венгров не меняло. Наоборот, они только хуже себе сделали. Василий решил однозначно изгнать венгров от Крайовы. До этого у него не было решительных намерений лезть на них, а вот теперь появилось. И ещё, несмотря на присутствие гэбистов, пусть крайне мутных и опасных, попаданец решил поставить пшека не место. И тот как раз хороший повод для нагоняя венграм дал. Пшек как бы больше не обращал никакого внимания на прибытие советских представителей и продолжил наигрывать на фортепиано вечный Полонез Огинского. И венгерские офицеры с лыбопытством смотрели на Василия. Они уже поняли, что пианист как-то тронул его и явно ждали, проглотит он это мелкое оскорбление или нет. Как назло, и полковник Досик пока ничего не понял, и лейтенант, хотя, скорее, и круче, Борисов молчал. Они лишь как бы внимательно изучали венгров. Обиженный на Василия полковник даже и не думал скрывать свою обиду от венгров. А лейтенант, хоть и посматривал на него слегка с осуждением, конечно, не мог сделать ему замечание при них. Глава 37 * * * Глава 37. И странный концерт… Ладно, всё это мелочи жизни. Плевать и на полковника, и даже лейтенанта. Василий спокойно подошёл сбоку к подпоручику, как бы внимательно посмотрел на фортепиано, словно увидел его впервые, и вдруг резко скомандовал: — Podporucznik, wstań! Okazałeś brak szacunku dla starszego stopnia i stanowiska i obraziłeś go! Proszę natychmiast opuścić ten lokal! (польс., «Подпоручник, встать! Вы проявили неуважение к старшему по званию и должности, и оскорбили его! Прошу немедленно покинуть это помещение!») Конечно, подпоручнику пришлось остановиться. Он как бы недоумённо, хотя, и презрительно, посмотрел на Василия, а потом, уже просительно, и на венгерского полковника. — Господин полковник, прикажите этому дураку удалиться! — спокойно произнёс на русском Василий. — Или Вы хотите сорвать Ваши же переговоры? Мне, если честно, нисколько не будет жаль намотать таких дураков на траки своего танка. У меня, к Вашему сведению, приказ командования дойти до прежней границы Трансильвании, и как я это сделаю, ему неинтересно. Главное, выполнить приказ. И я его выполню! И тут в зале на мгновение зависла звенящая тишина. Никто не ожидал такого поворота. Но все знают, что клин вышибают клином… Просто лучшим… И удар будет точнее, и сильнее… Глаза венгерского полковника мгновенно налились кровью. Но он сдержался и лишь кратко бросил пшеку: — Hadnagy, menjen innen! Veled később számolok! (венгр., «Подпоручник, вон отсюда! Я с Вами потом разберусь!») Хоть Василий ничего не понял, но ясно было, что полковник прогнал наглеца. И пшек, как пуля, вылетел из комнаты. — Извините, господин полковник, с Вашего разрешения, я тут сыграю одну свою мелодию. Полонез Огинского, конечно, прелестен, но и она, возможна, Вам понравится. И Василий, уже не обращая ни на кого внимания, спокойно сел на стульчик и осторожно, как-то даже нежно, положил руки на чёрные блестящие клавиши. Он, конечно, крутой попаданец, но в нынешние времена «кровавая гебня» ещё круче. Тем не менее, старлей решил выпендриться. К тому же, ему сильно хотелось снять с себя напряжение и раздражение. Он, конечно, не музыкант и никак не пианист, но в свои времена пытался немного выучить любимые мелодии и песни, и даже немного преуспел в этом. Да, сейчас он мог откровенно спалить себя. С другой стороны, кому надо, знают, что он как бы слегка талант. Так что, пан или пропал! И чуть позже пальцы Василия легли на нужные клавиши, и комната вдруг наполнилась чарующей мелодией. Хотя, он уже не видел, что присутствующие, особенно венгры, изумлённо уставились на него. Может, и не совсем патриотично, но Василию почему-то припомнился именно «Весенний вальс» или «Mariage D’Amour», или «Брак по любви» одного француза. Эта мелодия всегда нравилась ему сильно, вот и выучился он играть её и на пианино, и на гитаре. И, скорее, вдруг взыграла и ностальгия по своему прошлому. Может, и тоска по Алесе, своей любимой жене? Ведь она скоро рожать должна! Но Василий уже ничего не видел и был полностью поглощён музыкой. Нет, текущую обстановку он не упускал. Но ему так уж беспокоиться было нечего. Если что, осназовцы из венгров и их охраны запросто паштет сделают. Взвод, присланный батальону, стоил роты, а то и больше, простых солдат, даже немецких. И отделение, что было взято сейчас, запросто положит всех венгров в особняке. Круче них были только варёные яйца. Хотя, и сам Василий не промах. А ещё имелись и десантники. И почти на виду венгров торчали башни пары КВ-1М с 107 мм пушками. — Красивая мелодия, лейтенант. Извините, а кто автор? — Едва Василий закончил и повернулся в сторону венгров, спросил у него полковник и, надо же, вполне на чистом русском. Ну, да, хороший служака. Врага надо знать в лицо. Явно ещё в первую мировую войну с русскими воевал. — Похоже, Вы давно не играли, но мелодия всё равно получилась. И она мне незнакома. И, действительно, чья? Хотя, ясно, попаданца. — Моя, господин полковник, «Весенний вальс». В честь своей жены. Изредка, вот, балуюсь, но, сами понимаете, служба. Пока, вот, освобождаем пролетариат Румынии. Полковник поморщился, но ничего на это не сказал. — Сыграйте, лейтенант, ещё что-нибудь из своего? И далее Василий сыграл уже «A comme amour» или «Приди ко мне любовь» того же француза. Но останавливаться он не стал и, раз имелась возможность, вдруг решил и спеть. Чтобы было и своим, и чужим, не что-нибудь, а «Белла Чао», и даже на итальянском. Тоже выучил. Языка Василий, конечно, не знал, но большое количество слов и понравившиеся песни вызубрил. Кстати, он запросто смог бы спеть прелестную «Emmanuelle», что когда то исполнял Джо Дассен или его же «Et Si Tu N’Existais Pas», но сейчас это было бы уже слишком. А партизанская песня сойдёт. И она пока не написана. — Una mattina mi son svegliato, О bella, ciao! Bella, ciao! Bella, ciao, ciao, ciao! Una mattina mi son svegliato E ho trovato l’invasor. (ит. — Однажды утром я вдруг увидел — Прощай, родная, прощай! Белла чао, чао, чао! Однажды утром я вдруг увидел — Родную землю топчет враг.) А далее, чтобы не нарваться на интерес и, возможно, даже немилость «кровавой гэбни», он спел уже «Там вдали за рекой»: — Там вдали за рекой засверкали огни, В небе ясном заря догорает. Сотня юных бойцов из будёновских войск На разведку в поля поскакала. Тут, правда, он больше хотел позлить венгров. Наверняка, если вдруг здешняя история дойдёт до верхов, то и упоминание славных буденновцев будет в самый раз. — Э, Вы, лейтенант, похоже, серьёзно занимаетесь музыкой? Вторая мелодия тоже красива, как первая. И песня, неожиданно оказавшаяся на итальянском, интересна. И она тоже в честь жены? — Вторую мелодию, господин полковник, я назвал «Признанием в любви». Вы угадали, она тоже в честь моей жены. Сильно скучаю по ней. А песня на итальянском языке, конечно, в честь товарища Гарибальди. Вы наверняка знаете, что не так давно в Италии жил такой революционер, боролся за освобождение своей страны из-под гнёта, извините уж, Австро-Венгерской империи и, как знаете, добился успеха. А последняя песня уже не моя, она со времён гражданской войны, в честь Конной Армии товарища Будённого. Она мне очень понравилась. Мы ведь тоже боремся за освобождение пролетариата, пусть и румынского. Конечно, хмурому венгерскому полковнику слова Василия были неприятны. Но он, не дав ему ответить, тут же продолжил: