— Как я уже сказал, мой мальчик, чудеса — рядом с нами. Поверишь ли, когда я отошёл сегодня от столика, вон того, после небольшого проигрыша, у меня на руках были валеты и три неоткрытых карты. — Не такое уж и чудо, — пробормотал Фрэнк. Джубал рассмеялся. — Чудо было в том, мой мальчик, что именно в этот горький миг я увидел тебя. Ты стоял здесь, такой симпатичный, такой тактичный и понимающий молодой человек... Хотелось выругаться, вырваться и уйти. Но вместо этого он лишь пробормотал беспомощно: — Сколько, Джубал? Чуть позже, уже на тротуаре, Фрэнк всё же выругался — негромко, с досадой — и пощупал в кармане изрядно похудевший бумажник. «Если бы он не был отцом Барбары...» Но уже в следующий момент злость сменилась смирением — «нет, это ведь тоже бизнес. Деньги, одолженные Джубалу, — всего лишь издержки бизнеса. Рано или поздно он женится на Барбаре Кирби, и обхаживать Джубала уже не понадобится. Вот тогда...» Пересекая улицу, Фрэнк тешил себя этими мыслями, но на перекрёстке вдруг остановился в полнейшем изумлении. Старая коляска Кейт Кэнадей стояла перед его складом, а сама Кейт, не вставая с сидения, разговаривала с высоким, загорелым мужчиной, сидевшим верхом на неосёдланном муле. Фрэнк медленно направился к тротуару. Фургоны Локхарта сгорели. Его мулов постреляли. Ему самому настоятельно посоветовали убираться подальше от Коронадо. И тем не менее Локхарт вернулся. Мало того, на глазах у удивлённого до крайности Фрэнка он соскочил с мула и решительно направился к группе мужчин, дожидавшихся кого-то перед «Домашним кафе Китти». Помимо прочих в группе были Дейв Вэггоман и Вик Хансбро. Фрэнк Даррах уже открыл рот, чтобы предупредить сына Алека, но вспомнил кое-что: горячий нрав Дейва... его скверное настроение этим вечером... Не произнеся ни звука, замерев на месте и чуть дыша, чтобы не спугнуть ещё неокрепшую надежду, он наблюдал за тем, как Уилл Локхарт приближается к Дейву и Вику Хансбро. Глава 5 — Друг мой, — не скрывая досады, сказала сидевшая в коляске женщина с обветренным лицом, — со мной обошлись ещё хуже! Уилл Локхарт прошёлся взглядом по улице, и как раз в этот момент из «Кафе Китти» вышли двое мужчин, которые присоединились к собравшейся на тротуаре небольшой толпе горожан и фермеров. Кейт Кэнадей заметила, как вспыхнули яростью глаза небритого незнакомца в пропитанных солью штанах и выгоревшей серой рубашке. Только что он разговаривал с ней — спокойно и уважительно, с необычной для простого перевозчика любезностью. — Пардон, мадам, — бросил он, легко соскальзывая с мула. Кейт торопливо повернулась и посмотрела через улицу. — Осторожнее, дружок, — вырвалось у неё, но незнакомец уже не слушал. Она сокрушённо покачала головой. — Какой упрямец, у него ведь даже револьвера нет! Несколько секунд Кейт смотрела ему вслед из открытой коляски, не зная что делать. Потом подобрала поводья и решительно развернула лошадей. Рука уже тянулась к кожаному чехлу с карабином. Локхарт понимал, что ведёт себя безрассудно, что торопиться не нужно. Но в ушах ещё стояли крики безжалостно расстреливаемых мулов, волосы хранили запах гари, а одежда пахла золой от погасшего костра, через который его протащили на верёвке. Всё это сделал Дейв Вэггоман. Хотя, если подумать, на самом деле решение принял всё же не Дейв, а управляющий ранчо, Вик Хансбро. Гнев не помешал Уиллу хладнокровно оценить ситуацию. Если Хансбро останется безнаказанным, если случившееся в соляной лагуне сойдёт негодяю с рук, то ему, Уиллу Локхарту, придётся скорее всего убраться из Коронадо. А он должен остаться, чтобы проследить дальнейший путь отправленных из Нового Орлеана новеньких винтовок. Револьвер Хансбро покоился в кобуре. Он, без сомнения, воспользуется оружием да ещё и получит помощь от Дейва Вэггомана и остальных. Расчёт строился на том, что даже Дейв вряд ли отважится открыто, на глазах у свидетелей убить безоружного незнакомца. Уилл ступил на тротуар. Какой-то бородач рассеянно взглянул на него. — Эй, Хансбро... Управляющий обернулся. Зрачки его сузились, когда он узнал Локхарта. — Я же тебя предупредил не... — Хансбро не договорил, потому что Уилл ударил первым. Никогда ещё его не били так сильно, так жестоко. В последний момент он попытался уклониться, и кулак угодил в уголок рта. Что-то хрустнуло. Голова Хансбро мотнулась к плечу, и уже в следующую секунду широкоплечий здоровяк в сапогах на высоком каблуке покачнулся и грохнулся на спину. Плечи и голова глухо стукнулись о мостки тротуара, подняв облачко серой пыли. Опешившие свидетели происшествия молча смотрели на Локхарта, который и не думал останавливаться. Некоторые даже не поняли, что случилось, решив, что управляющий просто оступился. Вик Хансбро был невероятно силён. И даже сбитый с ног и оглушённый, он всё же потянулся за револьвером. Уилл врезал ногой по тыльной стороне ладони и тут же наступил на широченное запястье острым каблуком. Хансбро вскрикнул от боли и, сдирая кожу, рванул руку, зажатую между жёсткой подошвой и пропечённой солнцем землёй. В следующее мгновение он уже откатился в сторону, а Уилл отшвырнул револьвер подальше. Язык жестокости был хорошо знаком и понятен Хансбро — он и сам привык говорить на нём. И город тоже знал этот язык. Опираясь о землю, Хансбро приподнялся и, пошатываясь, выпрямился. Тряхнул изуродованной правой рукой — в пыль полетели капельки крови. Шляпу он потерял и весь перепачкался. Растрёпанные тёмные волосы и всклокоченная грязная борода придавали ему диковатый вид. Краем глаза Уилл заметил, что Дейв Вэггоман ступил с тротуара с револьвером в руке. И тут же по улице раскатилось эхо ружейного выстрела. Пуля взметнула фонтанчик пыли под ногами Дейва, и он поспешно отскочил назад. Громкий голос Кейт Кэнадей прозвучал почти добродушно. — Думаешь, я не отстрелю тебе пальчик, малыш? Рискни, попробуй. Но лучше оставь их в покое! Кейт стояла в открытой коляске, небрежно держа изготовленный к выстрелу карабин, и ветер трепал её жёсткие, с металлическим отливом волосы. Выглядела она весьма грозно. Уилл едва заметно усмехнулся. Эта женщина с широким лицом и решительными манерами вмешалась в ситуацию как нельзя кстати. Чувствуя за собой поддержку вовремя прибывшего подкрепления, он бросился на разъярённого Хансбро, ловко уклонившись от встречного прямого. Разбитые в кровь костяшки скользнули над левым ухом Уилла. И хотя громадный кулачище лишь задел его вскользь, ощущение было такое, словно ухо сорвало начисто. Сократив дистанцию, он дважды, с правой и левой, врезал Хансбро по рёбрам. С таким же успехом можно было колотить каменную стену. Бородатый шумно выдохнул, обхватил его и наподдал коленом. Уилл изо всех сил ударил противника каблуком по подъёму стопы. Хансбро охнул от боли, и Уилл, воспользовавшись моментом, влепил короткий прямой в живот. Потом, не обращая внимания на то, что кулачищи противника молотят по голове, плечам и шее, врезал ему в горло и челюсть, вложив в удар всю свою ярость. Хансбро захрипел, хватая воздух открытым ртом, и покачнулся. Видя, что враг соображает туго, Уилл продолжал наносить расчётливые удары. Пот уже катился по лицу и спине, силы были на исходе, а Хансбро отличался невероятной выдержкой и стойкостью. Уилл уже просчитал его и, соответственно, определил тактику. Хансбро был прекрасным исполнителем, но, столкнувшись с соперником быстрым, лёгким и непредсказуемым, терял контроль и полагался только на силу. Хрипя после удара в горло, он снова, словно ослеплённый яростью, устремился в атаку. Уилл ушёл в сторону и ударил в скулу, но пропустил сокрушительный прямой в грудь. Сердце подпрыгнуло и остановилось. Не самое приятное ощущение. Уилл пошатнулся и едва не свалился на спину, но, попятившись, сумел устоять. В глазах помутнело. Он видел перед собой кривящийся над тёмной бородой рот с разбитыми, окровавленными губами. Уверенный в успехе, Хансбро наклонил по-бычьи голову и устремился на него с явным намерением прикончить. Парализованное наполовину тело реагировало с жуткой медлительностью. Колени стали словно ватные. Вот они подогнулись... В глазах противника блеснул победный огонёк. Широко размахнувшись, Хансбро нанёс удар сбоку и... Уже согнувшись, Уилл качнулся в сторону. В следующую секунду он выпрямился и, вложив в кулак всю силу отчаяния, врезал бородачу в челюсть. Его и самого тряхнуло отдачей, а Хансбро, чья голова дёрнулась в сторону, пошатнулся и, как могло показаться со стороны, неуклюже нырнул вперёд. Он даже не успел выставить руки, чтобы смягчить падение. Первым с землёй встретилась бородатая физиономия, потом пыль разметала тяжеленная туша, а уже в следующий момент Хансбро затих, став похожим на брошенный куль. Мокрый от пота, тяжело отдуваясь, Уилл шагнул к поверженному врагу и лишь теперь заметил обступившую его с двух сторон толпу. Он наклонился, перевернул грузное тело и молча посмотрел сверху вниз. Лицо поверженного здоровяка являло собой жуткое зрелище и казалось карикатурой на настоящего Вика Хансбро. Рот, нос, брови — разбиты; щёки, лоб, подбородок — в кровоподтёках и царапинах. В грязной спутанной бороде блестели багровые капли. Никакого удовольствия Уилл не испытывал. Гнев сгорел в яростной схватке. Победа ничего не изменила и не поправила. Да и сам Хансбро остался таким же, каким и был. «По крайней мере я сделал то, что должен был сделать», — сказал себе Уилл. Теперь Хансбро вполне мог убить его при случае. И всё же никакое убийство уже не помогло бы бородачу смыть позор и унижение от поражения, которое он потерпел на глазах у всего Коронадо. Здесь, на Пэлас-стрит, в самом центре города, в этот час наступающих сумерек был развеян миф о непобедимости Вика Хансбро. Как случившееся отразится на самом Вике — об этом оставалось только гадать. Кейт Кэнадей всё ещё стояла с карабином наизготовку в открытой коляске, и именно её громкий, с издевательской ноткой голос заставил Уилла обернуться. — Ну что, Алек? Видел, как выпустили пар из этого бородатого мешка? Хорошо бы, на его месте оказался ты, старый проходимец! Глава 6 «Алек? Кейт Кэнадей сказала «Алек»? Уж не Алек ли Вэггоман?» Взгляд Уилла перескочил на широкоплечего, представительного мужчину с широкими белыми усами, который только что прошёл мимо Дейва Вэггомана. «Так вот он какой, этот почти легендарный Алек Вэггоман». Не спеша и с достоинством, не обращая внимания на Кейт, он ступил с тротуара и шёл по улице к месту событий. Зрители притихли. И даже Уилл Локхарт с любопытством всматривался в крупное, неровное, с резко очерченным носом лицо. Первое впечатление — да, это настоящий мужчина. В твёрдом, спокойном взгляде чувствовалась властность. А ещё Уилл понял вдруг, что никакие полномочия, переданные Вику Хансбро хозяином, никакая жестокость и никакая сила никогда не смогут заменить внутренней уверенности, достоинства и силы, проступающих в каждом жесте и взгляде этого человека, принимающего их как данность. Взгляд Вэггомана — какой-то странный, словно пустой, — на мгновение задержался на Локхарте. Уилл ждал, настороженно посматривая по сторонам и пытаясь восстановить дыхание. Несколько секунд Вэггоман молча взирал на разбитое в кровь лицо поверженного Хансбро. Потом повернулся и уже внимательнее посмотрел на едва держащегося на ногах, обливающегося потом Уилла. Вопрос прозвучал спокойно и состоял всего лишь из двух слов. — За что? — Вы — Вэггоман, хозяин «Колючки»? — Да. — Тогда спросите у своего сына, — грубовато ответил Уилл. — Поинтересуйтесь у вашего управляющего. — Я спрашиваю тебя, — всё так же спокойно, не повышая голоса, сказал Вэггоман.