Хансбро вздрогнул от неожиданности и, не желая верить услышанному, в изумлении уставился на Вэггомана. — Ты же не выгонишь меня, Алек? После стольких-то лет... — Выгоню! Как только пойму, что это пойдёт на пользу Дейву. Предупреждаю, Вик! Если только не удержишь Дейва от очередной глупости, отправлю пасти коров! А если ещё и помогать ему станешь, уволю! Ясно? Не нравится — забирай расчёт и катись! — Господи, Алек! Что ты такое говоришь! Я никогда тебя не брошу. И ты это знаешь. — Знаю, Вик. И знаю, почему ты за меня держишься. А теперь иди и подумай хорошенько над тем, что я сказал. Хансбро неловко повернулся, толкнул плечом дверь и вышел из кабинета. Но дверью не стукнул, что не укрылось от внимания Вэггомана, который в мрачном настроении вернулся к столу и ожидавшим его бумагам. Он уже знал, что сделает Хансбро — умчится в горы. Вот и хорошо — пусть остынет. И никуда он не денется, вернётся, присмирев и поджав хвост. Знай Хансбро об этих мыслях старика, он разозлился бы ещё больше. Молча, ни на кого не глядя и ни с кем не разговаривая, он прошёл в загон и оседлал своего лучшего коня, прекрасного чалого мерина. Вышедший из дома Дейв наблюдал за ним с хитроватой усмешкой. — Ну, что он тебе сказал? Вик сердито дёрнул подпругу, потом поправил её и лишь затем посмотрел на Дейва. — Приказал присматривать за тобой. Удерживать от глупостей. — Назначил нянькой? — фыркнул Дейв. — Ничего не поделаешь. — Почему ещё? — Пригрозил, что выгонит. — Выгонит даже скорее, чем ты думаешь, если узнает про поддельные счета. — В голосе Дейва прорезалась нотка злорадства. Хансбро торопливо оглянулся, проверяя, не слышит ли их кто. — Я же ради тебя старался, — заискивающе сказал он. — И ты это знаешь. Так или иначе, всё ведь тебе достанется. Рано или поздно. И ты сам сказал, что нуждаешься в деньгах. — А ты всё равно забрал половину, — снова ухмыльнулся Дейв. — Половину, Вик. Не забудь об этом, когда захочешь покомандовать мной. Алеку сильно не понравится, что ты в его отсутствие продал несколько лучших бычков. Я даже не знаю, кто их купил. Ты сам всё это дельце обделывал. — Он довольно кивнул. — Так что даже не пытайся мне указывать. — Конечно, Дейв, — негромко сказал Хансбро, наматывая поводья на здоровенный кулак. Провожая взглядом будущего хозяина ранчо, он вдруг ощутил неприятный холодок страха. Вскочив в седло, Вик выхватил плетёный кожаный арапник и хлестнул чалого по крупу. Ошалевший от боли конь сорвался с места в галоп. У себя в кабинете Алек Вэггоман поднял голову, прислушался к удаляющемуся стуку копыт и снова склонился над бумагами. Работалось трудно, документы приходилось подносить близко к глазам. А ведь ещё шесть месяцев назад он мог держать их в футе от лица. Напряжение постоянно росло, и ощущение собственной беспомощности выводило из себя. В конце концов недовольство собой стало невыносимым. Негромко выругавшись, Вэггоман отодвинулся от стола, встал, снял шляпу со служивших вешалкой оленьих рогов и вышел во двор. — Приготовьте мне коня! — бросил старик первому встречному. Он выехал один, хмурый, молчаливый, но ещё крепкий, полный сил, сохранивший отменную выправку. Мысли устремлялись в будущее и возвращались к Дейву. Горы остались за спиной. Впереди, на много-много миль, протянулся знакомый мир холмов и глубоких оврагов, остроконечных хребтов и широких лугов. Великолепный в своей дикой, первозданной красоте мир его ранчо. Вэггоман знал, весь этот мир, вся эта красота — здесь, рядом. Мир этот сохранился в памяти до мельчайших деталей, и часть его, мучительно малую, подступающую к дороге часть, он видел даже теперь. Всё остальное накрывала сгущающаяся с каждым разом мутная пелена. Память, уходившая в прошлое на много лет, сохранила множество прекрасных картин. Но что уготовляет будущее? Что ждёт Дейва? Что ждёт ранчо? И что ждёт его самого после того, как слепота сожмёт свои чёрные оковы? Лёгкая усмешка тронула плотно сжатые губы. Конь негромко фыркнул и повёл ушами. Не видя встречного, Вэггоман натянул поводья и, остановившись у обочины, принялся сворачивать самокрутку. Сначала до него долетел неспешный стук подков по каменистой тропе, потом появившийся наездник обрёл женский силуэт. Приблизившись к стоящему у дороги одинокому всаднику, Барбара вдруг подумала, что Алек Вэггоман напоминает вытесанную из камня фигуру, что он — неотъемлемая часть этого жестокого, необузданного, неуступчивого края. Его суровое, морщинистое, с орлиным профилем лицо, его железная воля и неисчерпаемая энергия резко контрастировали с приятной внешностью и обходительными, мягкими манерами её отца, Джубала Кирби. Глядя на дядю, она испытала странное, словно идущее вопреки некоему внутреннему сопротивлению, чувство гордости. Вид у Алека Вэггомана был хмурый, задумчивый и немного воинственный. Сохраняя до последнего молчание, он как будто вынуждал Барбару заговорить первой, отчего её приветствие прозвучало холоднее, чем ей того хотелось бы. — Доброе утро, дядя Алек. Удивительно, но губы под внушительными белыми усами растянулись в почти добродушной улыбке. — Барбара! Решила-таки проведать старика? — Её неуступчивость, сдержанность по отношению к нему, казалось, развлекали Вэггомана. — Нет, еду в «Полумесяц», — ответила она. — Кстати, этот человек... Уилл Локхарт... просил передать, что вполне доволен тем, как с ним рассчитались в банке. Сказал, что не хочет больше никаких неприятностей. Секунду-другую старик молча смотрел на неё из-под полуопущенных век, потом спросил: — Почему Локхарт сам не сказал мне об этом? — А он был бы в безопасности, если бы пожаловал на ранчо? — Да. — Вэггоман помолчал, не сводя с неё немигающего взгляда. — Локхарт тоже направлялся в «Полумесяц»? — Нет, он ехал в Рокстон-Спрингс. Подальше от наших мест. Старик ответил мгновенно, острым, как укол рапиры, вопросом. — Если Локхарт уезжает, то зачем передавать, что неприятности ему не нужны? Зачем посылать тебя с таким бессмысленным посланием, вынуждая делать крюк в несколько миль? — Не знаю. — Барбара неловко пожала плечами. — Вообще-то, он и не просил меня ехать к вам. — Значит, ты просто решила навестить дядю Алека, а? — с хитрой улыбкой спросил он. — А ты точно знаешь, что Локхарту не предложили место в «Полумесяце»? — По крайней мере, мне он ничего такого не сказал. — Она почувствовала, что краснеет, и, с вызовом ответив на пристальный взгляд старика, задала свой вопрос: — Вы его боитесь? И снова улыбка под белыми усами. — Что такое страх? — спросил Вэггоман и сам же ответил: — Нет, просто интересуюсь. Из предосторожности. Я знаю Кейт Кэнадей. Потеряв аренду на луга Гальегоса, она бы не упустила шанса нанять Локхарта. — Дядя Алек, зачем вы поступили так с Кейт? Улыбка растаяла. Лицо старика снова как будто окаменело. Но ответ прозвучал неожиданно: — Я смотрел вперёд. Нам не обойтись без зимних пастбищ. Если вдруг умру, Дейв никогда их не получит. Я сам решил проблему. Он сказал это так, словно будущее уже нависло над ним тяжёлой, мрачной тучей. Барбара знала Дейва всю свою жизнь, знала его силу и слабости, и теперь её как будто осенило. Этот высокий, хмурый старик пытается поддержать сына, заглядывая в то время, когда сам уже сойдёт в могилу. «Но это невозможно, — с грустью подумала Барбара. — Дейв не изменится». — Но и «Полумесяцу» нужны те пастбища, — возразила она. Вэггоман снова улыбнулся. — У «Полумесяца» есть Кейт Кэнадей. — А у «Колючки» есть Алек Вэггоман. — Кто знает, что будет завтра? — сухо заметил старик и неожиданно для самого себя добавил: — Вчера я отдал соляные озёра в аренду Фрэнку Дарраху. — Фрэнк ничего мне не сказал, — вырвалось у Барбары. — А должен был? — Ну, мог бы и упомянуть. — Новость вызвала у неё раздражение — хотя с чего бы? — Прошлым вечером Фрэнк сделал мне предложение. И мы говорили о других его делах. Вэггоман не выказал ни малейшего удивления. — Ты выйдешь за него? — Вы разве не заметили кольцо у меня на пальце? — Она вытянула левую руку. — Старик наклонился, чтобы получше рассмотреть брильянт, а когда выпрямился и подобрал поводья, улыбка на его губах как будто потеплела. — Так ты счастлива, Барбара? Что ж, окажи любезность дяде, проводи меня до поворота к «Полумесяцу». Дальше ехали вместе. Вэггоман оказался на удивление приятным спутником, и девушка не раз ловила себя на мысли, как было бы чудесно, если бы он всегда был таким. Лишь позже, уже подъезжая к «Полумесяцу», она вспомнила его слова о том, что Кейт Кэнадей попытается завлечь к себе на ранчо этого чужака, Уилла Локхарта. Бревенчатый дом, хозяйственные постройки, конюшня — таким предстал перед ней центр ранчо «Полумесяц». Как обычно, гостью встретила шумная свора собак, лай которых привлёк внимание хозяйки. Выйдя из кухни, Кейт усмирила их зычным окриком и поспешила навстречу Барбаре. — Вот так сюрприз! — Широкое, обветренное лицо расплылось в радостной улыбке. — А я было подумала, уж не Локхарт ли приехал. Как только я его вчера ни зазывала. Нет, остался при своём, чтоб ему пусто было. Барбара рассмеялась. — А я по пути встретила Алека Вэггомана, так он сразу догадался, что ты попытаешься нанять Локхарта. — С таким управляющим я бы поставила Алека на место, — нахмурилась Кейт и, пожав плечами, переменила тему: — Приготовлю побольше кофе, и мы с тобой поболтаем всласть. — Вообще-то, я приехала пригласить тебя на свадьбу, — сказала Барбара, постаравшись скрыть непонятное волнение. Кейт недоверчиво уставилась на неё. — И за кого же ты выходишь? — За Фрэнка Дарраха.