Я ухмыльнулся: славная какая девушка. — Давай. Вон там регулятор кондиционера. Аска втиснулась в сиденье и занялась настройкой климат-контроля, а я поднял ховеркар над парковкой. На уровне потихоньку оживало движение, появились служебные машины, рядом ниже вроде показался гравибус, но в целом еще было довольно просторно. — Вот так-то. Аска стянула маску и капюшон и улыбнулась. Кондиционер изрыгал раскаленный воздух в лицо довольно щурящейся немки. — Кошмар, а не погоды. И часто тут такое? — Да когда как. В начале зимы всегда так, потом просто холодно. — А со светом? Какой-то недоносок перестроился поперек трех рядов, сделал свечку, и прямо передо мной ушел на следующий уровень. Вечно эти камикадзе после простоя шалеют, и добро бы только сами убивались, так зачастую еще кого-то с собой забирают. — Вот сука, — сказала Аска, прилипнув к стеклу. Я посмотрел на нее и, наконец, разглядел странную конструкцию за спиной девушки — кокон, по форме напоминающий кобуру для очень большого револьвера. — Аска, а что это у тебя? — Это? Она занесла ладонь над плечом, и из кокона выдвинулась рукоятка. Я, не глядя, щелкнул по панели автопилота, а Аска тем временем скользящим движением вынула из-за спины какого-то оружейного мутанта. Почти полуметровый ствол, вентилируемая планка, пламегаситель, коллиматор… А что меня убило — так это калибр и размер барабана. А еще — у того, что по виду являлось револьвером-переростком, было выразительное легкое цевье и кибернетизированный приклад-телескоп. — Что это за… — «Pfeifer Waffen Feldkirch» ZRK-02. Вот за что я люблю немецкий: как только звучит эта речь, ты, даже ни хрена не понимая, сразу чувствуешь — ерунду так не назовут. А уж если это подкреплено таким чудовищем… — Я так и понял, Аска. А чем это стреляет и на сколько метров тебя отбрасывает отдачей? Девушка переломила оружие и продемонстрировала донца пяти патронов, заряженных в барабан. — Ха-ха. Меня вообще-то не с улицы подобрали. А это — шестисотый калибр. — Какой-какой? — «Нитро экспресс» шестьсот. «Боже, я попал в анекдоты о сафари». — Это которым в охотничьих баснях слона опрокидывают? — Он самый. Немка была поразительно невозмутима — ни оружейного фанатизма, ни желания изничтожить ненавистника больших пушек. Просто демонстрировала мне свое орудие производства. То есть, что это я — оружие уничтожения, и судя по размерам, — массового. — Понятно. One shot — one kill? — поинтересовался я. — No chance for heal, — сказала Аска в тон, опуская ствол себе за спину. — Круто, не слышал такого продолжения. И сколько эта штуковина весит? — Шесть кило в снаряженном виде. — Внушает. Наверное, заряжать в бою долго? — Как показывает практика, перезаряжать обычно не надо. В крайнем случае, отобьюсь, как дубиной. Приятная улыбка Аски не оставляла сомнений, что крайнего случая не будет. Ни в жизнь. Мы как раз подлетали к офису, а я, принимая ручное управление, соображал, как же должны работать мозги блэйд раннера, который заказывает индивидуальный ствол с кибер-наворотами и садит из него пятнадцатимиллиметровыми патронами. А еще она слушает марши. Да, психоаналитики должны за такую просто драться. Впрочем, как и за всех нас. — Масахира, привет. Мы вошли в приемную, и сразу же попали в центр внимания — промерзшие коллеги прикипели взглядами к моей спутнице, которая небрежно сняла капюшон и вальяжным движением навела на голове огненный бардак. Мне до жути нравится, когда красивые девушки вот так запросто относятся к своей внешности, и Аска только что получила очередной жирный плюсик в моем мысленном табеле. — А где тут кабинет капитана Кацураги? — поинтересовалась Сорью, нарушая звонкую паузу. — Мне надо представиться начальству. — Позвольте, но вы… — начал было наш бессменный дежурный, но Аска его оборвала, демонстрируя значок. А поскольку жетон нашит был на перчатку с тыльной стороны ладони, то Сорью показала Масахире натуральный задорный кулак. — Старший лейтенант Сорью, Берлин. Повторить, господин дежурный специал? Я поморщился: это было грубо. С другой стороны, я уже имел возможность убедиться, что Сорью Аска Лэнгли слов не выбирает — в конце концов, она же не японка. — Н-нет, госпожа Сорью… Пожалуйста, вам сюда, — пробормотал расстроенный Масахира, открывая двери. — Четвертый кабинет слева. Аска кивнула мне и исчезла, помахивая гривой. Только сейчас обнаружилось, что на спине у нее красовалась надпись «R U Sure?». Я успел мысленно ответить, что таки нет, не уверен, и тут же был окружен коллегами. Аоба, Такагаса и Винс взяли меня по всем правилам и тут же засыпали вопросами, общий смысл которых сводился к тому, почему я такой говнюк и мне так везет. — У нее ствол шестисотого калибра, — сказал я, снял шляпу и пошел в зал для брифингов. Позади меня разрастался вакуум полного непонимания — ну и пусть себе. Идиоты. Счастливчик, тоже мне. Видал я такое счастье. И тут началось совещание. Кацураги представила новую сотрудницу, велела вести себя хорошо и баловаться только по делу, а Сорью все это время улыбалась так, что все, даже Такагаса, кажется, поняли: баловаться не стоит даже по делу. — Так. Теперь по сути. В портовом районе какие-то проблемы с модулем сто пять. Макото уже выехал туда… «А я думаю, где это очкастый…» — Две жалобы на управление… «И в бурю, и в шторм, и в дождь огненный. Как им не надоест, либералам хреновым?..» Я успел изобразить вполне приятную карикатуру на Винса, и вдруг понял, что следующий профиль напоминает мне кого-то другого — о ком, я оказывается, до сих пор думаю. Я спешно заштриховал его, кляня рассеянность, и потому прослушал следующие несколько пунктов разбора. Аска тем временем скучала и разглядывала окружающих, а сами эти окружающие принимали подчеркнуто небрежные позы, претендуя на звание отчаянно крутых парней. Позеры дешевые. — Все. Икари, Сорью. По вашему делу есть вот это — пробейте. Пара минут на сборы и знакомство с новенькой — и по делам. Кацураги сделала всем ручкой и умелась прочь, охлопывая карманы в поисках трезвонящего мобильника. Как только дверь за ней закрылась, коллеги уставились на невозмутимую Аску. Сейчас будут позорить Токийское управление, понял я с отчаянием. Ну что за идиоты, а? Как будто они на целибате сидят. — Мы рады знакомству, — заявил Аоба, закуривая. — Официально когда выставляетесь, старший лейтенант? Традиция, знаете ли… — О, традиция? И что в нее входит? — поинтересовалась Сорью безо всякого энтузиазма. — Ничего. Нет такой традиции. Это он так шутит, — сказал я. «Может, дойдет до них после облома-то?» — Икари у нас собственник, — пояснил Винс, улыбаясь самой мужественной своей улыбкой. — Но мы же не можем позволить, чтобы вы общались только в столь узком и ограниченном кругу. Ограниченном, значит? Я это тебе припомню. Всенепременнейше. — Позвольте, Сорью, вы курите? Так, и Такагаса туда же. — Только когда нервничаю и устала. — О, простите в таком случае, а то мы тут надымили и не спросили… Какая вежливость, с ума сойти. Я смотрел на своих коллег и от души огорчался. За Кацураги как-то обидно: на капитана они едва с ножами не идут за какое-нибудь сраное ограничение по патронам, а тут новенькая, — и все сразу распушились. Да, замечательная новенькая, хоть и хамка. Я прислушался: кто-то уже озвучил сакраментальный вопрос о сигаретке после секса, и теперь Аска изучала аудиторию с явным интересом — интересом ученого при виде новой колонии вируса. — Как-то вежливо слишком предлагаете переспать, — произнесла она. — С другой стороны, вам эта информация явно не пригодится. Я мысленно дорисовал ей еще один плюс. — О, ну что вы, — сказал осаженный Винс. — Но если чисто теоретически… — Чисто теоретически, курю ли я в постели, может быть интересно только вашему самому главному. Это называется — ядерный удар в глухую полночь. Германия начинает и выигрывает. — Главному? — спросил Такагаса, изо всех сил делая невозмутимое лицо. — Капитану Мисато Кацураги? — Нет, с женщинами мне как-то не очень, — безмятежно сказала Аска. — Главному — это старшему лейтенанту Синдзи Икари. Скрипя шеей, я повернулся к ней и обнаружил ободряющую ухмылку. Ага, это шуточки у нас теперь такие. Ну-ну.