— Почему вы расстались? Хороший вопрос. Наверное, потому что она считала, будто может сделать меня лучше — облегчить все эти мои комплексы неполноценности. Потому что она пыталась дать мне цель: купить искусственного песика, выбить нам лучшую квартиру, достать билеты на концерт. Потому что она ковала из меня свою мечту. Потому что она, черт возьми, хотела, чтобы меня не стало, а вместо меня был кто-то другой — с моими глазами, с моей задницей, погонами и глазомером. — Я просто был мудаком. — Почему? — Родили такого. Впрочем, ты знакома с моим папочкой. Рей кивнула и не сказала ничего, а я даже пожалел, что об этом упомянул. Тревожный грохот за окном не стихал, время подбиралось к полудню, а буря все не отступала. Климатические войска уже наверняка рванули над океаном пять-шесть N2 бомб, и скоро ветер изменит направление, но пока его клыки еще намертво впивались в добычу. Я вслушивался в рев снаружи, и едва не пропустил слова Евы: — Вы один из лучших сотрудников своего управления. Я очень хотел направить фонарик ей в глаза, чтобы буквально выдрать оттуда подтверждение того, что мне почудилось. Впрочем, лучше спросить. Она ведь все равно ответит честно. Она ведь не Майя. — Что ты имеешь в виду? — Вы очень эффективный сотрудник, лучший в Тихоокеанском регионе. А, ну да. Она наверняка разыскала обо мне все, до чего смогла дотянуться, прежде чем побежала за тем единственным, который обозвал ее человеком. Но почему мне, черт возьми, кажется, что эта фраза должна звучать иначе? Паранойя? Может, ответить на этот мнимый скрытый смысл и посмотреть, что будет? — Да. Потому что это очень хорошо заменяет нормальные отношения. Да и жизнь в целом. — Вы живете только работой? А ведь это были всего лишь фотографии. Почему они стали сеансом психотерапии? Спасибо, я в курсе, что склонен к уходу от действительности и редкостно асоциален. — Я просто живу — без цели. И этим отличаюсь от Евангелиона. — У меня тоже нет цели. Я прикусил себе язык. Во-первых, я ответил неуместно резко, во-вторых, Аянами и впрямь по данному критерию была человеком. Ну и стоит точно уж умолчать о том, что я только что обгадил миллионы лет поиска высшего смысла жизни. — Ладно, это все ерунда. Смотрим дальше? — Хорошо. Дальше было проще: светлые и легкие фотографии — аудитории, пьянка в общежитии, поездка в Национальный парк «Фудзи», церемония награждения отличников, защита курсача по активной бронезащите. Я даже стал весел и остроумен, мне нравилось комментировать происходившее много лет назад, я, черт возьми, шутил и оригинальничал. И даже разок приукрасил свою роль — хоть там и шла речь о ночном рейде на женский этаж. Аянами смотрела на облепленные фотографиями страницы, и вдруг как-то по-детски — пальчиком, нерешительно — коснулась одного снимка. Там был я: я обернулся в момент съемки к фотографу, и отвлекли меня от чего-то хорошего, не помню уже от чего. Но я улыбался — у меня, наверное, губы треснут сейчас, если я попытаюсь это повторить, а уж мозг так точно вскипит. Что же это было? Я в упор не помнил этой фотографии — ни когда ее сделали, ни что я делал в тот момент. А еще это, наверное, была единственная фотка, на которой я искренен. И даже, кажется, счастлив. Так, словно это совсем не я. Скосив глаза, я увидел, что Ева все с тем же лицом — лицом бесстрастного сфинкса смотрит на снимок, держа тонкий палец над ним, и что-то с ней не так. Как минимум то, что она не реагирует на мой взгляд, словно вообще ничего, кроме этой фотографии не видит. Я смотрел на этот выточенный во мраке профиль, на котором лежала густая тень, и понимал: отдам годы и годы своей тупой жизни за возможность заглянуть сейчас в ее почти совершенную голову. Свет вспыхнул сразу и везде, и я запоздало понял, что за окном уже тихо, и что там разгорается — пока еще плохонько и медленно — рекламный щит. Город пережил еще одну бурю, и видеофон на моем столе тут же взорвался. Я тряхнул головой и вскочил, смещая камеру так, чтобы диван не попал в поле зрения. — Здесь. — Синдзи? Уф, ну наконец ваши долбанные службы изволили заняться связью. — И я тебя рад видеть, Аска. Рыжая на экране приподняла уголок губ и кивнула. — Ага. Заберешь меня? Говорят, такси пока не летает. — Гражданские еще час летать не будут. Хорошо. Буду… — я посмотрел на часы. — Через пятнадцать минут. — Gut. Набери на подлете. Экран замерцал и погас. Да, оперативка состоится в начале дня, когда бы этот самый день ни начался. Всей радости то, что я пока буду королем на уровнях — до «желтого» уровня тревоги никаких пробок, все движение только по сертификатам. Патрульные сейчас столько кредитов с нарушителей нарубят, что аж радостно за городской бюджет. Я оглянулся и обнаружил, что Ева смотрит на меня, все еще держа на коленях раскрытый альбом. — Все, я на работу. Давай, закину фото на место. — Нет. «Как-то быстро ответила. Что еще за новости?» Аянами завозилась и встала, прижимая тяжелый том к груди. — Если можно, я посмотрю еще. Ясно. Мог бы и догадаться. — Конечно. Если хочешь, на диске «F» есть еще фотографии… Только в папки «01» и «02» не лазай, там… — я запутался в галстуке. — Не лазай, в общем. — Я поняла. Поняла она, как же. Я снял с вешалки плащ и принялся натягивать тяжелую ткань на себя. Маска, активатор машины, плашка сертификатов. Гм, кажется, готов к свершениям. Я обернулся — Аянами стояла уже рядом, у двери, все еще сжимая альбом. — До свидания, Икари. — Пока. Закрыв дверь, я улыбнулся своим мыслям: меня провожают. Мне откроют дверь. И очарование бури почему-то не торопится уходить, хотя логика и комплексы возьмут свое: я найду, как себя высмеять, как доказать, что я идиот и притом — идиот жалкий. Пока что мне тепло, и мне даже жалко эту искусственную девушку, у которой так много знаний и так мало воспоминаний. Она готова вдыхать аромат чужой жизни, прекрасно понимая, что жизнь эта — пустая и никчемная, что нет там ничего особенного, что это только фигня и фотографии. «Зажал ей нормальное прошлое, папа?» Виртуальный интеллект щита над парковкой аж дважды потребовал с меня сертификаты, и только потом выпустил в вымороженный воздух пустого мегаполиса. Вокруг была темная серая облицовка модулей, на которой зажигались огни — окна, системы регулирования движения, рекламные билл-борды. Я выжимал акселератор реактора, вписывая ховер в повороты, и вместе с привычной скоростью и привычными цифрами на табло штрафов возвращались многие мысли, которые напрочь выбило порывами ледяной бури. Аянами — воплощение мечты? Да, потому что не уйдет. Никогда. Потому что не может. Она вне закона — она целиком твоя, и, что интересно, приложив усилия, ты способен привязать ее к себе, даже ее синтетическую хрупкую «душу». Ты — ее единственный мир, и можешь остаться таким навсегда. Как тебе искушение? Да никак. Она Ева, а ты извращенец, который просто недостоин настоящей девушки. Кстати, о настоящей. — Алло, Аска? На выход. Транспорт подан. — Умгу. И сразу отбой. Я взмыл над краем парковки отеля, не заботясь об ограничителях и тут же получив еще сотню штрафа на счет. Несколько человек, пританцовывающих на холоде у своих машин, подняли головы и с завистью проследили за моими маневрами. Я опустил ховеркар на свободное место и выпрыгнул наружу. — Вы полицейский? Я обернулся — мужчина в летах подходил ко мне, и сразу было видно, что человек он состоятельный и не местный. Дорогой шарф, модная прическа, браслетик золотой вон — очень и очень серьезный гражданин при кейсе. — В некотором роде. Какие-то проблемы? — Именно. Я должен как можно быстрее попасть на важную встречу… — Вы с ним не поедете. Все еще охреневая от наглости деляги, я повернул голову и увидел неслышно подошедшую Аску. Вчерашнюю модницу было не узнать: тяжелая черная пайта с капюшоном, обтрепанные джинсы, кроссовки какие-то странные — профессиональные беговые, что ли. На левой перчатке был нашит ее значок блэйд раннера, а еще пайту перетягивали ремни какой-то странной кобуры, скрытой почему-то за левым плечом. — Я? Но мне же… Сейчас я ему вежливо все объясню, понял я, припоминая, как в таких случаях разговаривают без ругательств, но Аска меня опередила: — Побрезгуете. Он — охотник на Ев, блэйд раннер. Холеный господин метнул на меня быстрый взгляд, а я с готовностью достал значок. Аска тем временем бесцеремонно взяла меня под руку и с издевкой продолжила: — Вы же проказой заразитесь у него в машине. Это как в говновозе проехаться. Хотите? Не говоря ни слова, тот начал пятиться, не спуская с меня и Аски преглупый взгляд, замешанный на страхе, отвращении и еще какой-то хрени. Рыжая буквально прижалась к моему боку, и температура тела стремительно пошла вверх, нагло игнорируя морозный ветер. — А еще у блэйд раннеров самый красивые девушки, — сказала Сорью, повышая голос, и неудачливый попутчик потерялся в лабиринте стоящих на приколе машин. — Может, я сначала свожу тебя в кино? — полюбопытствовал я, чувствуя, как пальцы впиваются мне в руку. — Придурок, мне холодно, — скрипнула немка сквозь зубы. — Бегом пошли в машину.