Жандармы повели Сергеева к машине, и я подумал, что вероятно в остроге ему пригодится эта странная резиновая обувь. — В душе вы поэт, мастер Чехов, — усмехнулся Дмитрий и вынул из кармана пачку сигарет. — Интересное сочетание — адвокат, некромант и лирик. — Обращайтесь, — коротко поклонился я. — Всегда рад помочь восстановить справедливость. Жаль, что после общения с назначенным защитником, Сергеев, скорее всего, откажется от показаний. Скажет, что они были добыты под давлением. Припомнит призрака, который ему грозил. Иванов покачал головой: — Вряд ли. Вероятно, он попытается так сделать, но суд не учтет подобное заявление. Его слово против моего. Поверьте, у меня есть репутация и вполне заслуженная. — Не стану возражать, — кивнул я. — К тому же теперь Роман знает, что у нас есть свидетель, который может дать показания. Так Сергеев получит свое наказание. — И то верно, — согласился я. — Теперь вопрос с Сеченовым решён. Осталось назначить комиссию, и… — Заседание назначено на завтра, — перебил меня жандарм, и я удивленно поднял бровь: — Вот как? Жандарм затянулся дымом и выпустил его в небо с усмешкой: — Вы не поверите, мастер Чехов, но деньги и обещание дружбы будущего князя открывают доступ к нужным знакомствам. А знакомые могут отказать помощь, когда это надобно. В его голосе я уловил горечь. — Вы привыкнете к этому, — спокойно заявил я. Жандарм окинул меня долгим взглядом и кивнул. — В том, чтобы иметь титул, есть свои плюсы и минусы. Возможно, вы найдете много не особенно приятных моментов, но выбирать не приходится, когда в ваших жилах течет кровь благородных предков. — Я как раз мог выбирать, — напомнил мне парень. — Вас не оставили бы в живых, — парировал я и тут же хмыкнул. — Хотя, я мог бы приобрести одного вредного призрака с привычкой курить гадкие сигареты. — Вы меня недооцениваете. Я не только вредный. Что бы вы знали, я владею хорошим тенором и мог бы петь вам по ночам. — Искупитель меня сохрани, — я отмахнулся от шутника и уточнил, — Во сколько заседание? — В полдень. Я кивнул: — Отлично. Тогда до завтра, мастер Иванов. Достал из кармана телефон, чтобы набрать номер службы такси, но в этот момент жандарм неожиданно уточнил: — Куда вас отвезти, Павел Филиппович? — Домой, — ответил я. — Сегодня был сложный день, и мне очень хочется отдохнуть. Жандарм кивнул, и мы направились к его машине. — Как думаете, чем закончится завтрашнее заседание? — уточнил Иванов, когда автомобиль выехал с парковки. — У нас есть все шансы на обжалование завещания, — ответил я. — И признание предыдущего действительным. Иванов помолчал, обдумывая мои слова: — А если будет доказан преступный сговор, то княгине Шуйской будет выдвинуто обвинение, — пробормотал он. — Верно, — подтвердил я. — Если вину Шуйской докажут, вы останетесь единственным наследником. Никого не будет между вами и вашим титулом. Иванов не ответил. Молча смотрел на дорогу, думая о чем-то своем. Я тоже молчал. Мимо проносился праздный Петроград. — Иногда я думаю, как живут те, кто ходит по улицам и не ведает, что твориться на изнанке нашего города, — неожиданно мрачно произнес жандарм. — Мало кто из них знает, что на самом деле творится в подворотнях. — Не могу согласиться, — я вздохнул. — Конечно, большая часть молодой аристократии избалована и живет в выдуманном мире. Но на рабочих окраинах все обстоит иначе. — Вы знаете, о чем говорите, — кивнул парень. — Вот только они и не гуляют в центре столицы по субботам. — Это да. — Иногда я думаю, что если бы не сила, которой мы одарены, наша империя потонула бы в анархии. Представляете, если бы аристократы не владели стихиями? — Возможно. А есть вероятность, что нашлось бы что-то еще, что помогло бы императору сохранить власть. — Например? Я вспомнил людей, которые стояли в очереди в монастырь, чтобы взглянуть на умирающую в хрустальном гробу девочку и поежился. — К примеру, религия. Или диктатура вооруженной группы фанатиков. Представьте каких-нибудь пьяных матросов, которые ворвались бы во дворец с ружьями наперевес, потому что их боцман сказал, что морской царь требует свержения власти. — Звучит дико, — хохотнул Дмитрий. — В каком-нибудь другом мире это вполне может быть реальностью, — предположил я. — Вы из тех, кто верит в другие миры? — удивленно уточнил парень. — А вы верите в призраков? — хитро сощурился я. — Мне не нужно сомневаться в том, что на самом деле есть — резонно заметил жандарм. — А вы представьте, что не существовало бы некромантов. Совсем. Никогда бы не рождались одаренные тьмой. Призраки все равно проявляли бы себя в старинных особняках, на пустырях и погостах. Но их никто не мог увидеть или удостовериться, что это и впрямь они. Никто не смог бы доказать, что призраки не плод фантазий впечатлительных дам, которые верят спиритическим доскам, купленным в сувенирных лавках. — Ведь существуют труды… — Написанные другими некромантами, жившими ранее. — Никогда не думал об этом в таком ключе, — согласился Иванов. — К слову, меня всегда интересовало, почему вас так мало. Насколько мне известно, в империи официально никогда не было больше пары живущих в одно время некромантов. — Случайные не выживают, — нехотя сообщил я, а потом все же продолжил, — мы вступаем в силу намного раньше других одаренных. И если кому-то не повезло обрести темный дар в обычной семье, где такого опыта нет ни у кого, то скорее всего его признают одержимым и удавят по-тихому. Или же несчастный сам на себя наложит руки. Потому как некому будет ему объяснить… Я замолк, поняв, что сказал больше, чем собирался. Иванов не стал просить продолжить. Вместо этого поинтересовался: — Вы не возражаете, если я закурю? — Не бережете вы себя, — фыркнул я и опустил стекло, впуская в салон свежий вечерний воздух. — Вы можете мне не отвечать, Павел Филиппович… Я подозрительно покосился на жандарма, полагая, что мало кому он позволяет не отвечать на его вопросы. —… но насколько раньше происходит открытие сил у некроманта в отличие от остальных одаренных? Отвернувшись, я какое-то время раздумывал, стоит ли говорить о таком с человеком, работа которого заключается в раскрытии чужих секретов. А потом понял, что тайны никакой, по сути, и нет. — Обычно к пяти годам некромант может слышать и видеть мертвых. — Это же… — Управлять ими, конечно, не получается. Призраки могут даже не осознавать кто перед ними. Они ведут свое обычное посмертие, не обращая внимания на ребенка. Хотя встречаются и те, кто понимает и чует юного некроманта. — Вы прошли через тяжелое испытание, — нахмурился водитель. — Судьба не дает непосильной ноши, — отозвался я. Иванов бросил на меня тяжелый взгляд, и я осознал, что он сумел понять то, о чем я не хотел говорить никому. — Как вы смогли с этим справиться? Как не сошли с ума и выросли нормальным? — А кто сказал, что я нормальный? — сухо спросил я и добавил, — Кто из нас нормальный, Дмитрий Васильевич? У каждого из нас свои скелеты в шкафу. — Но не у каждого из нас эти самые скелеты имеют голоса. Мне нечем было крыть, и я лишь пожал плечами. Откинулся на спинку кресла и смежил веки. Усталость от долгой работы с силой брала свое. И я даже не заметил, как задремал.