— Был? Вы ушли с курса? — Нет, мастер Чехов, — парень пригладил волосы. — Я окончил университет экстерном. Так вышло, что мне учеба давалась относительно легко. Мне нравится читать. — Это похвально, — поддержал парня, заметив, как он смутился. — Я не особенно любил ходить на занятия, если откровенно, — признался Лаврентий. — Вас задирали? — Нет, что вы. Лекарский курс не жалует насилие. Да и батюшку моего опасались. Другие студенты не решались связываться с малолетним. К тому же сыном преподавателя. А мне было неинтересно общаться с более взрослыми ребятами, которые больше интересовались девушками из смежной группы, нежели учебой. А я люблю получать знания. И больше всего мне нравится ходить на семинары и дополнительные занятия. А еще я очень люблю библиотеки. Я невольно улыбнулся, видя, как лицо парня стало одухотворенным. В этот момент с кровати раздался шорох и я резко обернулся. Фома сдвинулся, уронив руку, которую ему заботливо уложили на грудь, поверх одеяла. — Все в порядке, — успокоил меня Лаврентий. — Питерский иногда двигается. И это нормально. — Может стоит привести его в чувство? — обеспокоился я. — Рано, — припечатал Лаврентий Лавович, внезапно посуровел. — Если он придет в себя, то лечение пойдет медленнее. У вашего помощника быстрая регенерация. И я хорошо подпитываю его силой. Но стоит понимать, что кроме внешних ожогов у моего подопечного есть внутренние повреждения. — Вы хотя бы пытались? — подозрительно спросил я. Парень закусил губу и нехотя кивнул. — Я попробовал разбудить его на рассвете. Он застонал, но не открыл глаза. И я принял решение вновь его усыпить. Не хочу рисковать. — Мне ничего не остается, как довериться вам, Лаврентий Лавович, — я положил ладонь на плечо лекаря. — Делайте то, что считаете нужным. Мы все будет ждать столько сколько необходимо. Об оплате не беспокойтесь. — Не стоит об этом, — нахмурился Лаврентий. — Несмотря на то что я был молод, мне все же позволили дать лекарскую клятву. И я здесь не для того, чтобы заработать. Мне важно поставить Фому на ноги. В дверь робко постучали. В холле оказалась Иришка. Девушка была бледной, одетой в платье, которое ей наверняка одолжила щедрая Виноградова. Ее влажные волосы были убраны в косу, губы оказались искусаны, а на скуле виднелась длинная царапина, которая уже успела затянуться. — Павел Филиппович, — она всхлипнула и принялась заламывать руки, — скажите, что с ним все будет хорошо. Вы же не просто так решили оставить Фомушку дома? Не для того же, чтобы он тут умер и… и… остался… — Вот дура, — рядом появилась Любовь Федоровна и покачала головой. — А я-то думаю, чего она ходит туда сюда, и нож в кармане прячет. Наша кухарка решила отбить кота и уволочь его в лекарню. — С Фомой все хорошо. Здесь лучший в городе лекарь, который с ним работает, — мягко заговорил я. — Будет славно, если ты посидишь с ним и поговоришь. Хоть он и находится в лечебном сне, мне кажется, что твой голос лишним не будет? — Правда? — с облегчением воскликнула девушка и неожиданно ловко обогнула меня, чтобы нырнуть в комнату. — Ой… Она заметила доктора, который поправил на переносице очки. — Простите за мой неуместный вид, — церемонно заявил он. — Но я действительно лекарь, который занимается восстановлением вашего друга. Кстати, а как вы себя чувствуете? — Да что со мной станется, — Иришка всплеснула руками, и из ее рукава выскользнул нож и со звоном упал на пол. — Ой, а я все думала, куда я его задевала… Виноградова подхватила столовый прибор и унесла его прочь. Я же сделал вид, что ничего странного не произошло. Лаврентий же деловито подвинул к кровати стул и предложил девушке на него присесть. — Откройте рот. Скажите «А», — скомандовал он, окончательно убеждая Иришку, что является лекарем. Я прикрыл дверь и направился к стоящей у подножья лестницы Алене. — Доброе утро, мастер, — коротко поклонилась она. — Доброе, — ответил я и направился в приемную. — Ваши документы принесли еще вчера. Вы знаете, что у вас нет паспорта? — Все так, — плечи девушки поникли. — Батюшка не захотел справлять мне удостоверение. Сказал, что и метрики хватит. Я надеялась, что однажды смогу сама оформить документ. — Сейчас это легко можно сделать. Со свидетельством о рождении и справкой от лекаря вы можете получить паспорт. Девица повеселела. И протянула мне записку. Почерк на бумаге я узнал сразу же. Он принадлежал Виноградовой. Женщина отписала девушке банковский счет и выдала инструкцию для его получения. Также она пояснила, что деньги со счета Алена может снять в любое время и распоряжаться суммой по своему усмотрению. — Я не совсем понимаю… — пробормотала Семенова. — Любовь Федоровна небедная женщина и она решила выделить вам приданое. — Как я могу… — попыталась возразить девушка. — Можете, — весомо заявил я. — Виноградова имеет право позаботиться о вас. Не отказывайте ей в этом удовольствии. — Благослови вас Искупитель, — девушка рассеянно оглянулась, пытаясь заметить призрака. — Не хочу вас торопить, но вы же знаете, что у нас случилась беда. — Знаю, — закивала Семенова. — Чтобы не привлечь внимание недоброжелателей к вам, я хотел бы передать вас в семью Сато прямо сегодня. Думаю, что вы сможете оформить документы с теми бумагами, которые я вам передал. — Я хочу остаться, чтобы помочь, — возразила смелая девушка. — Поверьте, мы справимся своими силами, — заверил я гостью. Говорить, что нахождение Семеновой будет только отвлекать я не стал. Одной Виноградовой в доме вполне достаточно. А учитывая, что тут осталась еще Иришка и Лаврентий, то людей в доме больше чем обычно. — Конечно, — я указал на телефон, который стоял на столе Арины Родионовны. — Я оставлю вас, чтобы не смущать. Воспользуйтесь аппаратом. — Спасибо. Семенова направилась к телефону, я же взглянул на стол секретаря. И понял, что утро без Нечаевой показалось странным. Я уже привык к приходам секретаря, аромату ее духов, стуку каблуков по доскам пола. Тому, как она заваривала чай, перебрасывалась шутками с Фомой. Я старался не думать о том, что его мне тоже отчаянно не хватает. Прошел в свой кабинет, оставив Алену разговаривать с Сато, и прикрыл дверь. Сел за стол, и в этот момент в кармане пропищал телефон. Я взглянул на экран, где высвечивалось короткое сообщение от старшего Чехова: «Нам нужно встретиться сегодня в городе. Позвони сам или через секретаря, и назначь время». Я откинулся на спинку кресла и задумался, вертя телефон в руке. Филипп Петрович решил назначить встречу в городе. С одной стороны это было понятно. Семья должна появиться на людях, чтобы показать, что не боится покушений. С другой, я все же думал, что он заедет сюда. И это немного ломало мои планы. Включил компьютер и хотел было убрать телефон в карман, но в приемной хлопнула дверь. Я точно помню, что запирал ее. Значит, пришел кто-то из знакомых, и Виноградова открыла дверь. В приемной послышались голоса. Мужской и женский. Слов я не разобрал из-за плотно прикрытой двери. Семенова что-то им ответила, и гости направились к кабинету. А через секунду, дверь распахнулась. И на пороге я увидел Белову и Иванова, из-за плеча которого выглядывал встревоженный Суворов. — Чехов, мог бы позвонить. Сообщить, что с тобой все в порядке, — начала Алиса. — Вчера выдался очень тяжелый вечер, — просто ответил я. — Так что сообщаю сейчас, что со мной все в порядке. Вы прибыли по делам? — Ваш отец распорядился поставить за домом наблюдение, — ответил Иванов. — Неужели сам начальник третьего отделения назначен мне в охрану? — не удержался я от саркастического комментария. Дмитрий нахмурился, поджал губы и покачал головой: — Нам нужно допросить тех, кто был в «Империале». Вчера у нас не вышло, у девушки был шок. А сегодня оказалось, что кустодии забрали хворых из лекарни. Вряд ли они что-то скажут, Павел Филиппович, но сами понимаете. Такая уж процедура. Иванов развел руками, словно извиняясь. А затем добавил: — Прямой приказ Филиппа Петровича. Я поджал губы, но кивнул. Чехов не имел права вести это дело напрямую и поручил его Иванову. Думаю, если Дмитрий поможет начальнику охранки, отец будет должен ему услугу. Поэтому я не стал разочаровывать жандарма и говорить, что это дело, скорее всего, заберут кустодии. Просто ответил: — Побеседовать получится только с девушкой. Иришкой. А Фома Питерский, который был за рулем, сейчас лежит без сознания. Жандарм кивнул и добавил, вынимая из кармана блокнот: — А вы как думаете? — Кому я перешел дорогу? — вопросом на вопрос ответил я и начал загибать пальцы. — Версий у меня очень много. Почти все промышленники Петрограда, рабочие которых приходили по мне за консультациями, друзья или бастарды Добронравова которого убили в камере острога, родня покойного Васильева. Жандарм быстро записывал все в блокнот, и я заметил, как удивленно поднимаются его брови. Я же невозмутимо продолжил: — Промышленники из гильдии Энергетиков, которые благодаря мне потеряли десять тысяч, «Черная Сотня», Потемкина или Райская… — Эти две ждут суда в остроге, — оборвал меня Дмитрий. — Мы оба понимаем, что из острога можно вести дела в городе, — просто ответил я. — Были бы деньги. А их у обеих дам, думаю, предостаточно. — И все это за неполный месяц, — вздохнул жандарм и перестал записывать. — Я понял, мастер Чехов. Запрошу перечень закрытых вами заявок в палате адвокатов. А кроме этой версии? Может быть, покушение связано с семьей? — Об этом лучше спросить у Филиппа Петровича, — ответил я. — Мне не довелось вступать с кем-то из дворян в конфликт вне работы. — А Гагарин? — уточнил Суворов, стоявший за спинами жандармов.