— Обычно Любовь Федоровна не показывается, — мягко пояснил я пропажу Виноградовой. — Но она может писать послания. — Потрясающе, — с некой тоской проговорил лекарь и вздохнул. — У вас очень интересная жизнь, Павел Филиппович. — Каждому свое, — ответил я и понял, что меня покинуло напряжение. Колени ослабли, и я тяжело опустился на стул, который стоял у стены. Лаврентий Лавович подскочил ко мне и бесцеремонно ухватил мое запястье. — Вам нужна помощь, — твердо заявил он и без предупреждения влил в меня порцию силы. Я даже вздрогнул от неожиданности, но хватка гостя показалась железной. Он крепко удерживал меня, не позволяя подняться на ноги. Оставалось лишь диву даваться, откуда в парне столько мощи. — Хорош, — с уважением протянула Виноградова, рассматривая гостя по-новому. — А с виду и не скажешь, что такой сильный. Мне оставалось лишь кивнуть и закрыть глаза. Тело наполнялось легкостью, а в голове зашумело. Тепло прокатилось по венам от сердца и застыло где-то в кончиках пальцев ног. — Теперь лучше, — довольно заключил Лаврентий. — Вам бы не помешало высыпаться, мастер некромант. Кажется, что вы мало отдыхаете. — Ваша правда, — ответил я неохотно. Мне даже не надо было открывать глаза, чтобы знать, что Виноградова усмехается. Кажется, что лекарь заслужил ее уважение. Вечерние визитеры Бабушка приехала, когда уже почти стемнело. В том, что она навестит меня, я не сомневался. Правда полагал, что позвонив и убедившись что со мной все в порядке, она все же дождется утра. Но я ошибся. Дверь распахнулась без звонка. Видимо, Виноградова заметила Софью Яковлевну и впустила ее в дом. И княгиня переступила порог, принося в гостиную запах ночных фиалок. В комнате вмиг возникло напряжение, которое бывает перед грозой. Ни говоря ни слова бабушка быстро пересекла комнату, подошла ко мне и крепко стиснула в объятьях. Замерла, какое-то время, уткнувшись лбом в мою ключицу. Ее волосы были небрежно собраны на макушке, а украшениями она пренебрегла, чего обычно не случалось. По своему обыкновению Чехова облачилась в темное, выбрав отчего-то дорожный костюм, состоящий из закрытого платья с высоким воротом. — Как же я испугалась, — прошептала она так тихо, что я на мгновение засомневался, что на самом деле услышал ее голос. — Рановато дошло до покушений. Я думала, что у тебя в запасе есть еще пара лет. Я мягко обнял ее за плечи и пообещал: — Что поделать. Но я постараюсь во всем разобраться. — Постарайся, — не стала спорить женщина. — И сделай так, чтобы мерзавцы еще долго содрогались при одной мысли о том, на что способен некромант. Она отстранилась и меня опалила полночным взглядом. И я заметил сильную усталость на ее лице. Под глазами залегли глубокие тени, губы сжались в напряженную линию. — Не вздумай прятаться в доме, — строго предупредила Чехова. — Нельзя, чтобы твои враги решили, что ты напуган. — Глава кустодиев посоветовал мне другое, — ответил я. При упоминании Морозова бабушка странно напряглась и словно через силу отстранилась. А затем с наигранной беспечностью уточнила: — Ты часто общаешься с этим человеком? Я покачал головой: — Приходилось пару раз. — Старайся держаться от Александра на расстоянии. Он, конечно, не подлец. Я бы даже сказала, что он человек слова. Но этот темный преследует свои цели. И я не уверена, что эти цели тебе понравятся. Кустодии всегда хотели заполучить некроманта в свои ряды. — Они пытались вербовать и тебя? — насторожился я. — Было дело, — вздохнула Софья Яковлевна. — Давно, еще до прихода в организацию Александра Морозова. Полагаю, стоит проверить, не причастны ли кустодии к произошедшем. Это вполне в духе Морозова, срежиссировать подобное покушение, чтобы затащить тебя в организацию обещанием защиты. — Ты так считаешь? — неприятно удивился я. — Я давно его знаю, — уклончиво ответила Софья Яковлевна. — Слишком давно, чтобы ему доверять. Поверь, Павел, он далеко не добрый дядюшка. Я кивнул: — Никогда так не думал. Добрый дядюшка вряд ли возглавил бы организацию по охране императорской семьи. — Не пытайся его переиграть, — строго предупредила меня Софья Яковлевна. — Оставь это для более опытного члена семьи. — Ты… — начал было я. — Мне есть чем прижать Александра. И я выясню, не он ли стоит за всем этим. Я нахмурился и уточнил: — Уверена, что тебе стоит с ним тягаться? — Я уверена, что врагов нужно знать в лицо, — тут же ответила бабушка. — Пойми, Паша, личных недоброжелателей здесь не бывает. Покушение на тебя — это вызов брошенный семье. Если отравителя вы смогли вывезли из дома без особого шума, то взрыв «Империала» попадет во все новости. И если Чеховы не ответят… Я кивнул: — Понимаю. Просто не хочу начинать войну. На лице женщины появилась хищная улыбка. — Как получится, — сузив глаза пробормотала она. — Не мы начали все это. Может быть, все обойдется малой кровью. Но кровь прольется, Павел. Вызов брошен. Теперь наш ход. Чехова резко развернулась и направилась к комнате моего помощника. Тихонько отворила дверь, заглянула в помещение. Задремавший на кресле Лаврентий тут же торопливо вскочил на ноги, уронив с колен открытую книгу. Но та не успела долететь до пола и была подхвачена Виноградовой. Призрак осторожно подняла ее, вернула ее владельцу и тот рассеянно сунул ее подмышку. — Здравствуйте, простите, что побеспокоила, — произнесла бабушка, и я в очередной раз поразился тому, какой убедительной она бывает, когда желает расположить к себе людей. — Добрый вечер, — неуверенно ответил парень. — Вы тот самый Лаврентий Лавович? — уточнила Чехова. Парень на секунду растерянно застыл, а затем кивнул. — Я знавала вашего деда, — продолжила Софья Яковлевна. — Замечательный был человек. От этих слов глаза парня удивленно округлились: — Но… Он почил около ста лет назад! — пролепетал лекарь. Чехова кивнула: — Знаю. Я сама провожала его на ту сторону, когда он решил, что больше не хочет оставаться в библиотеке вашего загородного дома. — Разве… — начал было Лаврентий. — Он тоже очень любил читать и не хотел уходить, пока не осилил все книги, — невинно заметила княгиня и подошла наконец к Фоме. Взглянула на бледное лицо парня. — Бедный мальчик. Как он? — Стабилен, — робко ответил лекарь. — Не просыпается, — вздохнув, добавила Любовь Федоровна. — Вы ведь специально не даете ему приходить в себя? — уточнил я у Лаврентия, и парень кивнул: — Верно. Иначе он начнет сопротивляться лечению. Большое вливание сил может быть воспринято им как враждебное. Это работает на уровне инстинктов. Тем более, у таких как… тяжелых, — тут же поправился лекарь и сменил тему. — Я и его девушку смог погрузить в сон. У нее случилась истерика, когда она отошла от шока. Хорошо, что ваша служанка сумела уговорить ее принять капли. — Алена, — пояснила Виноградова, заметив мой удивленный взгляд. — Она следит за Иришкой. И наотрез отказывается покидать дом в такое сложное для нас время. — Будьте осторожны, юноша, — обратилась княгиня к лекарю. — Берегите себя и не стоит спать сидя. Лучше прилягте. Поверьте, у вас прекрасная помощница. Софья Яковлевна разгладила покрывало на груди Фомы и обозначила кивок в сторону Любови Федоровны. А затем добавила, обращаясь уже к призраку: — Держитесь, дорогая Любовь Федоровна. Все будет хорошо. Я вижу, что его душа не собирается уходить. Осталось за малым — восстановить тело. И тут Питерский в надежный руках. Последняя фраза относилась к лекарю. И Лаврентий густо покраснел и попытался пригладить пятерней волосы: — Благодарю, — пробормотал он. — Может чаю? — предложил я, но Софья Яковлевна покачала головой: — Нет, дорогой. Увы, но мне нужно уезжать. Я заглянула к тебе по дороге. Я удивленно нахмурился. Взглянул на бабушку и уточнил: