— А то! — важно кивнул слуга и сел за руль. — А вот угрозы и шантаж справляются с проблемой куда лучше. Он обернулся ко мне и уточнил: — Куда едем, вашество? — Домой, — ответил я. — Хватит на сегодня приключений. Да и завтра тяжелый день. Пора бы отдохнуть. Разговоры за ужином Мы вернулись домой, когда солнце скатилось к горизонту. Небо с востока затягивалось тучами, которые обещали дождь. В почтовом ящике лежали конверты с письмами. Я вытащил их, с интересом взглянул на конверты, отпер дверь и вошел в дом. Прошел в приемную и положил бумаги на стол секретаря, решив не разочаровывать Любовь Федоровну и не вскрывать письма. В конце концов, если я сделаю это сейчас, то погружусь в работу и совершенно точно не смогу спокойно заснуть. А становиться трудоголиком очень не хотелось. Кстати, о Любови Федоровне. Я осмотрелся по сторонам и удивился, что Виноградовой здесь не оказалось. В приемной было тихо. Призрак не встретил меня рассказом, кто принес корреспонденцию. — Любовь Федоровна, — негромко позвал я. Обычно призрачная дама тут же являлась, чтобы выяснить, что мне могло понадобиться. Но призрак не отзывалась. Отчего-то это меня насторожило. Моя соседка порой вела себя странно. Иногда она казалась рассеянной, нередко забывалась и становилась почти прозрачной. На мои вопросы о причине такого состояния не отвечала. А я не решался настаивать. Все же Виноградова была особенным призраком, и я не хотел ее неволить. Мы вели себя так, словно и впрямь были обычными соседями и совладельцами дома. Будто между нами не было моего живого пульса и ее захороненного много лет назад трупа. Мне вдруг подумалось, что я не в курсе, где захоронена призрачная соседка. Надо бы аккуратно узнать, где могила Виноградовой. И заодно выяснить, можно ли законным образом эксгумировать тело. Для того, чтобы спокойно перемещать призрак по городу мне бы пригодилась ее кость. Желательно череп. Отчего-то именно эта часть скелета была самой любимой почти у каждого призрака. Конечно, иногда маяком, к которому можно прицепить призрак, способна стать любая вещица, которой при жизни дорожил человек. Самой большой ценностью для Виноградовой был ее дом, но таскать его с собой я точно не смогу. Значит, нужно решить вопрос иначе. И не помешало бы получить разрешение на изъятие останков у самой Любови Федоровны. В отличие от общества, которое считало, что права человека заканчиваются со смертью, некроманты точно знали, что в этом вопросе все не так просто. А к Виноградовой, что я привязался. Видел в ней хорошего друга, которому мог доверять. Странно, но я отчего-то верил ей больше, чем тем, с кем провел годы учебы. И прямо сейчас мне остро не хватало ее язвительных шуток. В голову вдруг пришла неприятная мысль, что дух мог развеяться. Что призрачная дама увидела пресловутый «свет в конце тоннеля» и ушла. Я тотчас отогнал от себя картинку толпы других мертвецов в зале ожидания и знакомой фигуры язвительной Виноградовой. В моем воображении на ее лице застыло испуганное выражение, которого я никогда не видел у нее в реальности. Замотал головой, отгоняя морок, и громко произнес: — Любезная Любовь Федоровна, вы где? Я дома, хватит играть в прятки. Прошел в жилое крыло, поднялся на второй этаж, заглянул в ее комнату, предварительно постучав в дверной косяк. Затем спустился в подвал, отмечая порядок и отсутствие затхлого воздуха, который обычно бывает после протечек. Пятен от прорвавшейся трубы я тоже не нашел. Может здесь все же слишком хорошая вентиляция и потому сырость не проявляется. Верстак Фомы был чисто убран. Все же мой помощник был всегда аккуратен. А может быть, за ним присматривала Любовь Федоровна. Виноградова всерьез взялась опекать «нашего кота». И я частенько замечал, как она с родительской любовью поглядывает на парня. Несмотря на то, что Виноградова погибла достаточно молодой, она долгое время провела в посмертии. Потому вполне могла позволить себе ворчать, считать меня и Фому достойными заботы и поучений. Я немного постоял возле той самой дверцы, от которой не нашлось ключа, Постучал в створку, приложив к ней ухо. И мне показалось, что звук гулким эхом разнесся куда-то дальше. Наверно от усталости мне померещилось, что где-то под ногами кто-то завыл. Стало зябко, и я поспешил покинуть подвал. И пусть это со стороны могло сойти за позорное бегство. Даже некроманту не особенно хотелось получать нагоняй от ехидного призрака. А с Виноградовой станется отчитать меня за то, что сую нос, куда не просят. Подвал был ее вотчиной, куда она пускала лишь Фому. Ну и пару раз позволяла мне пользоваться площадкой для медитации. Однако мне все время казалось, что она пристально наблюдает за мной в этом месте. От этого становилось не по себе. И я решил, что куда проще будет оборудовать пространство для отдыха на чердаке. Там вполне можно было сделать мансарду. Расширить небольшое круглое окно, открыв вид на воду и проплывающие мимо дома суда. — Вашество, а я вас обыскался, — обеспокоенно заявил Фома, когда я поднялся из подвала. — Я стол накрыл, чтобы поужинать. И не вздумайте отказываться. Нам Иришка приготовила всяких вкусностей. Она и впрямь решила повторить блюда из того ресторана. Мы обязаны попробовать все без ее присутствия. — Это почему же? — Если вышло невкусно, то спокойно все выбросим, а потом скажем, что еда очень сытная и желудок всю ночь был тяжелым, — поделился парень житейской мудростью. — Нельзя расстраивать девушку, не то она потом затаит обиду. И будем мы с вами питаться неделю постными щами. — А если все получилось вкусно? — осведомился я с улыбкой. — Так и скажем. И добавим, что хотим такое чаще видеть на столе. — Никогда не устану удивляться, до чего ты находчивый парень, — сказал я, намывая руки. — То, что я не учился в гимназиях, не мешает мне замечать всякое, — пожал плечами здоровяк. — Каждому человеку важно внимание. И надобно проявлять заботу о его чувствах. Вот вы, к примеру, меня в дом приняли. И я теперь вам добром буду платить всегда. — Выходит, я корыстный человек? — предположил я. — Может и так, — не стал спорить Питерский. — Но меня все устраивает. Да и пропадете вы без меня, вашество. — И ведь не поспоришь, — вздохнул я, садясь на стул. На столе меня ждал запеченный с овощами кусок телятины, пара салатов с рубленой зеленью и ломти цельнозернового хлеба. В заварнике у плиты настаивался чай с травами и ягодами. — Что-то незаметно нашей хозяйки, — обеспокоенно заметил Фома. — Ты ведь не можешь ее видеть. — А мне этого и не нужно. Любовь Федоровна всегда дает понять, что она рядом. То занавеска качнется, то половица скрипнет… — У нас не скрипят половицы, — внезапно выдала Виноградова, материализовавшись у окна. Питерский покосился на подоконник, на котором сдвинулся горшок с геранью. Парень обозначил короткий поклон и уселся за стол. Теперь он казался довольным и, недолго думая, приступил к трапезе. Я последовал его примеру и вынужден был признать, что с кухаркой мы не прогадали. Иришка готовила замечательно. Стоило понимать, что наверняка после учебы она будет претендовать на более высокую заработную плату. И я точно знал, что за этим проблем не станет. — И как тебе Волков? — сухо поинтересовалась Любовь Федоровна, когда мы закончили ужинать. И я пожал плечами. Фома тоже не знал подробностей и потому я решил поделиться впечатлением сразу с двумя домочадцами. — Он показался мне каким-то капитальным. Есть в нем стержень. Уж не знаю, какими они были друзьями с Самохваловым в юности, но эти двое совершенно разные. — Каторга меняет людей, — мрачно напомнила женщина. — Он же лямку тянул, — произнес Фома беспечно. — Где ты нахватался таких слов? — улыбнулся я. — Пока ждал вас на парковке, слышал, как охранники болтали, — не смущаясь, пояснил парень. — И что они говорили? — Что даже каторга не сделает из хорошего человека гада. А плохого ничем не исправить, окромя гроба. — И гробом не исправить, — не согласился я. — Если человек мерзавец… — Ты просто не умеешь их готовить, — загадочно произнесла Любовь Федоровна. Но голос ее был таким тихим, что я с трудом смог разобрать слова. — А еще он помогает простолюдинам не платить займы ростовщикам и банкам, — простодушно добавил Фома. — Какой подлец! — возмутилась Виноградова и прижала ладони к груди. Кажется, она забыла, что давно умерла. Ее лицо даже покраснело от возмущения, будто под кожей и впрямь текла кровь. — А разве так можно? — тут же заинтересовался Фома. — Не вздумай учить мальчика плохому, — погрозила мне кулаком бухгалтер. — Лучше не брать заем, если в нем нет крайней необходимости, — осторожно ответил я. — Надо всегда рассчитывать на свои силы и жить по средствам. — Сложно это, вашество. Вам не понять, уж простите за откровенность, — парень отодвинул от себя тарелку. Он нахмурился, словно раздумывая, продолжать ли говорить. — Так разъясни, — мягко попросил я. — Я хочу понять. Питерский рассеянно кивнул и встал, чтобы разлить по чашкам чай. — Многие тянутся к хорошей жизни, особенно после Смуты. Но судьба дала им другую долю. Взять того же Левина, на поминках которого нам доводилось побывать. Он не желал гнуться на заводе за копейки. И потому попытал удачу в картах. — Дурная затея, — нахмурился я. — Не спорю, вашество. Плохое это дело — рассчитывать кого-то обобрать до нитки. Ведь пока Левин проигрывал, кто-то на нем наживался. И как потом ему пришлось возвращать долг? Глупец снова шел пытать удачу. Но та не далась ему в руки. — И все потому, что он хотел красивой жизни? — Быть может, не красивой, а просто не такой тяжелой, как у его родителей, — возразил Фома. — Мне вот, повезло встретить вас и оказаться в доме при деле. Иришке семья Чеховых оплатит учебу. А ее мать осталась на работе только благодаря вам. — Все так. — Даже бастардам и тем живется нелегко, — продолжил парень, ставя передо мной чашку с напитком. — Вот как их в приютах обижают. А ведь у них есть сила. Что же ждать простолюдинам навроде меня? — Ну, ты себя с другими не ровняй. Ты рукастый и за любую работу брался. — У меня и семьи нет, — тотчас возразил он. — Потому я как ветер в поле — мог куда угодно пойти и затянуть потуже пояс. — Не поспоришь, — вздохнул я. — Но законы все больше смягчают, чтобы всем жилось проще. — Знаю, вашество. И профсоюзы тоже часто встают на сторону рабочих, а не их нанимателя. Но упрекать тех, кто в долговую яму влез, мне сложно. Слишком часто я видел, как хорошие люди попадали в скверные истории. И знаете, вот те же «Сыны» дают работу. Помогают простым людям жить. Да, в будущем все это изменится. Уже меняется. Но…