Сахаров уже сидел за столом, покрытым скатертью из бесплатных рекламных газет, и ел какую-то колбасу. Пиджак он снял и остался в ветхой рубашке в клеточку. – Закусить не желаете? – предложил он Стасу. – Настоящий сервелат, холмогорский. Стас от деликатеса отказался, но к столу подсел. Он строго сказал: – Время мое дорого, так что валяйте, рассказывайте, где вы все это взяли. – Пару дней назад у какого-то жирного дом загорелся. Тут на круче, недалеко, – начал Сахаров с набитым ртом; жуя и рассказывая, он поминутно косился на Самоварова, будто ждал одобрения или подсказки. – Еще дождик тогда шел. Позавчера это было, во вторник. Я как раз бегал по Театральному бульвару. Я веду здоровый образ жизни. Как большинство энтузиастов бега, он не был ни могуч, ни румян. – В котором часу это было? – спросил Стас. – Где-то в половине двенадцатого. – Не поздновато для пробежки? Юрий Валерьевич смутился и стал жевать медленнее. – Видите ли, – пояснил он, – мой спортивный костюм оставляет желать… Я, конечно, заштопал его в самых заметных местах, но на Театральном бульваре до ночи публики полно, сами понимаете. – А вам бегать надо обязательно на бульваре? – Больше негде. Тут у нас, на Семашко, жуткие бугры и ямы, освещение на нуле. Костей не соберешь! Вот я и бегаю попозже на Театральном – там прекрасное покрытие. Спится потом отлично! А если не побегаю, всю ночь проворочаюсь: квартира, как вы заметили, с подселением, живет еще три семьи, шумно. Стас Михайлов осточертел хуже горькой редьки. Подполковник Новиков не стал спорить: его тезка в самом деле исправно голосил за стеной. – Бегал я позавчера, и вдруг пожар, сирены, – продолжил свой сказ Юрий Валерьевич. – Конечно, к ограде, где горело, меня не подпустили, но я все равно поблизости был – ведь интересно! И тут навстречу мне еще один энтузиаст – такой же, как я, бегун от инфаркта. Шаг у него профессиональный, дыхание ровное, фигура спортивная, потому я его и приметил – позавидовал малость. Сперва, когда пожарных еще не было, он с рюкзаком и сумкой был и шел эдак размашисто. – Вы же сказали, он бегун? – Это я позже выяснил, а тогда он просто шел. Свернул сюда, на Семашко, а минут через пять снова на бульваре очутился. Вот тогда-то он и побежал, да как! И никаких вещей при нем уже не было. Сахаров отхлебнул пива и отрезал колбасы. От довольно длинной палки сервелата оставался у него теперь небольшой огузок. Стас терпеливо ждал. – Бегал и я, пока не промок, – вздохнул Юрий Валерьевич. – Тут еще кордон поставили, домой не пускают. Хорошо, сын моей знакомой стоял, из соседнего дома… – Кукушкин? – догадался Стас. – Наверное. Димкой звать. Он записал мою фамилию, адрес, отпустил. Я домой пошел, а сам думаю: куда, интересно, этот спортсмен вещички свои дел? Он, конечно, тренированный, но все равно не успел бы даже до крайнего дома добежать и обратно вернуться. Не Карлсон же он с моторчиком? – В точку! Карлсон это и был, – загадочно хмыкнул Стас. – И что дальше? Сахаров покосился на остаток колбасы, на Самоварова. Ему удалось сдержать себя, и он вернулся к рассказу о событиях дождливой ночи: – Я пошел к себе на Семашко. Там, вы видели, кусты налево, овраг. Не иначе парень туда бегал! Я вниз по траве спустился, недалеко – мокро ведь! – и наткнулся на сумку. Пощупал, а там эти вещи… – И вы решили их присвоить? – закончил с ухмылкой Стас. – Нет, что вы! – застонал Юрий Валерьевич. – Я не из таких! Я думал, парень что-то ненужное выбросил. Там, на обрыве, столько хлама валяется – все несут кому не лень. Да вы пойдите, сами гляньте. Филиал свалки! И утиль выбрасывают, и вполне приличные вещи. Иногда такое на помойке встретишь! Здесь у меня, как видите, голо: Галка, когда разводились, все подчистую забрала. Так что кручусь, как могу. Утюг вон тот на мусорке нашел, отремонтировал – работает как зверь. Только гладить мне особо нечего… Стопку журналов «Плейбой» подобрал – стенку украсил. – Значит, статуэтку тоже решили прихватить? – снова усмехнулся Стас. – Ну да. Захотел облагородить свою берлогу. – Вы все из сумки того парня забрали? – Почти. Там еще рулон какой-то был, но я его оставил – слишком длинный. Коробочку я положил в карман, картинки за пазуху, статуэтку в руках понес. Тяжелющая! Стас с Самоваровым переглянулись: значит, картины Коровина и Каменева после пожара оставались в овраге. Но утром там ничего не нашли! – Вы говорили, у парня был еще рюкзак. Его вы не пробовали найти? – спросил Стас. – Если честно, пробовал, – признался Юрий Валерьевич и виновато глянул на Самоварова. – Сумку я в овраге бросил – слишком большая, мне ни к чему. А вот рюкзак хороший я давно себе подыскиваю. Выбрасывают, знаете ли, такую рвань… Так что тогда я еще немного побродил в кустах. Но, во-первых, я и без того был с поклажей и промок до нитки, а во-вторых, в дерьмо втоптался. Темно же было! А гадят там и бомжи, и парочки – все подряд. Короче, не нашел я рюкзака. Думаю, его потом тот парень забрал. – Почему вы так решили? – А я на другой день туда вернулся, уже к обеду. Хотел и рулон рассмотреть хорошенько, и рюкзак отыскать. Только там вообще ничего не было. Одно дерьмо растоптанное лежало. И Сахаров печально склонил голову набок. Стас встал, подошел к комоду, прищурившись, всмотрелся в пейзажи Похитонова. Хорошие были пейзажи! Особенно Стасу понравилась лохматая лошадь на снегу. «Египтянка» впечатлила меньше. Синюю коробочку с портретом розовощекого императора он взял в руки, повертел. Все бриллианты обрамления стеклянно поблескивали на своих законных местах. В коробочке что-то стучало и перекатывалось. – Вы этот предмет не вскрывали? – обернувшись к Юрию Валерьевичу, спросил Стас. Сахаров с сожалением покачал головой: – Руки не дошли. А что там внутри, вы знаете? – Знаю. Там кушон великого князя, забыл, как звать. Ты, Колян, знаешь, что такое кушон? – Знаю, – ответил Самоваров. – Но откуда он в табакерке? Впрочем… – Угу! – одобрил его сдержанность Стас. Юрий Валерьевич немного обиделся: – Вы уж и мне скажите, что такое кушон! – Это такой сухофрукт, – пояснил Стас. – Вроде чернослива, и лучше вам никогда его не видеть. Ну, а теперь осталось совсем немного: расскажите, как вы вышли на господина Самоварова. Сахаров несколько растерялся. Он тоскливо посмотрел сначала на Стаса, потом на пляшущую египтянку, и наконец – с надеждой – на Самоварова. – Уж лучше я сам, – вступил в разговор Самоваров. – Гражданин Сахаров решил поначалу, что нашел на обрыве старье, годное для украшения жилища. Однако при свете дня он внимательно все рассмотрел и начал постигать высокий художественный уровень своих находок. Он задумался… – Долго что-то думал, почти два дня, – бросил Стас. – Я не искусствовед и не знаток, я не обязан в статуэтках разбираться! У меня техническое образование! – вскричал Юрий Валерьевич. Он с независимым видом вернулся за стол и стал доедать сервелат. – Бросьте колбасу, вам плохо сделается, – предостерег его Самоваров и снова обратился к Стасу: – Гражданин Сахаров пришел сегодня в музей и захотел получить консультацию специалиста. Гардеробщик Ренге послал его ко мне. А я, как только все это увидел, сразу позвонил тебе. Ты, думаю, согласишься, что оставлять ценности в этой сомнительной квартире нельзя. Находки на твоей машине мы отвезем к тебе в кабинет, куда вызовем господина Галашина и куратора его коллекции Тюменцеву. – Для опознания? – хитро ухмыльнулся Стас. – Тогда пригласим еще и следователя, который – вернее, увы, которая – ни шатко ни валко ведет дело об ограблении. – Об ограблении?! – снова вскричал Сахаров. – Не вопите, а то сбегутся ваши милые соседи, – остановил его Самоваров. – Эти вещи похищены из частной коллекции. Вы что, думали, спортсмен выбросил их, потому что они разонравились его бабушке? Я пригласил Станислава Ивановича, чтобы помочь вам выбраться из щекотливой ситуации. В присутствии Станислава Ивановича, следователя и других нужных лиц владелец опознает свои вещи. Когда это случится, он, думаю, не откажет вам в вознаграждении. Галашин очень богатый человек. – Мне? Вознаграждение? – дико глядя на Самоварова, переспросил Юрий Валерьевич. – Ну да, ну да! Мишка Пименов – он грузчик в колбасном – прикормил у магазина кобеля, такого курносого, слюнявого, холеного. Налепил на столб объявление. Пришел хозяин, забрал собаку и дал Мишке сотню. И мне положено, да? Это было бы отлично! Хотя… Вы говорите, владелец богач? – Он банкир, – уточнил Железный Стас. Сахаров погрустнел: – Ну, тогда мне ничего не светит. Говорят, такие за копейку удавятся. – Поглядим! – бодро сказал Самоваров. – Ведь вы поступили как сознательный гражданин и не скрыли находку. – А теперь посмотрите на фото, – сказал Стас и показал Юрию Валерьевичу снимок Артема Немешаева. – Узнаете этого человека? Обескураженный Юрий Валерьевич смотрел то на фото, то на Самоварова. – Вы хотите сказать… – начал он. – Не хотим, – оборвал его Стас. – Это вы отвечайте, видели такого человека или нет. Сахаров пожал плечами: – Я не уверен. Согласитесь, внешность не слишком выразительная… Парень, что бегал по бульвару?.. Он мог быть таким, но я не поручусь. Если бы вы показали его в спортивном костюме и шапочке… И в потемках… А так не поручусь. – Тогда поехали. Из машины Стас позвонил Веронике, Галашину и Ольге Тюменцевой. Все трое, услышав новость, от изумления потеряли дар речи. Вероника немного расстроилась – ее планы опередить Стаса и поразить его воображение не сбылись. Но еще раз увидеть его! Она снова накрасила губы и помчалась навстречу судьбе. Звонок Стаса застал Ольгу и Козлова в галерее Галашина. Погорелец был с ними. Разбитое стекло уже заменили, но пустоты на стенах там, где висели украденные картины, оставались. Глядя на них, банкир печально моргал.