Лизавета победно посмотрела на подруг и показала им язык: – Господин назначил меня любимой женой![9] Заночевать решили в центре города, неподалёку от кремля, в недавно построенной пафосной гостинице с видом на Волгу. Четыре люкса обошлись лишь чуть меньше стоимости нового автомобиля, и Вася обиделся на жадных нижегородцев. Обида выразилась в наложении заклинания, побуждающего любого владельца здания ежегодно проводить капитальный ремонт в стремлении достичь никому не ведомого идеала. С выселением постояльцев, разумеется, потому что желание это могло появиться в самый неожиданный момент. И ужинать в местный ресторан не пошли, решив посетить рекомендованные книгами Алексея Максимовича Горького чайные и трактиры. Вот в чайной «Столбы» Красного и перехватил жандармский офицер из Нижегородского отделения ОКЖ: – Василий Иосифович, как замечательно, что я вас нашёл! – поручик, представившийся Андреем Александровичем Ждановым, излучал просто неземное счастье. – Дело на контроле у самого Феликса Эдмундовича! Красный вопросительно поднял бровь, чему долго тренировался перед зеркалом, и ещё вслух спросил: – Допустим, матушка часто пребывает в этих чувствах, но при чём здесь Феликс Эдмундович? Поручик Жданов с опаской покосился на девушек, делающих вид чрезвычайно занятых ужином особ, и доверительно зашептал, склонившись к самому уху: – Случайно услышал разговор… На Первомайский бал в Гатчину прибывает представительная делегация из Испании… Инфанта принцесса Астурийская… Международный скандал из-за вашего отсутствия… У Лизы Бонч-Бруевич оказался прекрасный слух, и, промокнув губы салфеткой, она мило улыбнулась: – А ты у нас, Васенька, международный кобель! – Вася не виноват! – Вера Столыпина встала на защиту Красного и добавила непонятное: – А эту сову мы тоже разъясним! – Но сначала, – вмешалась в разговор Катя Орджоникидзе, – пусть господин Жданов разъяснит, что ему нужно от нас. – Как что нужно? – удивился жандарм. – Императрица Татьяна Николаевна требует срочного возвращения в Петербург. – А откуда она узнала о моём прибытии в Нижний Новгород? – Нас кто-то предал, – решила Вера. – И кто это мог быть? Я никому не говорила о поездке, только родителей по телефону предупредила. – А я с ямской станции телеграмму послала, – сообщила Катя. – Но тоже никому постороннему не говорила. – О моей поездке знали только дедушка и папа, – сказала Лиза. – А кто же тогда мог нас предать? Девушки переглянулись и дружно выдохнули: – Жандармы выследили! Вера взмахнула рукой, и поручик Жданов вдруг широко зевнул, похлопал непонимающими глазами и прилёг на стоявшую поодаль лавку. Через минуту он уже сладко похрапывал и улыбался во сне. Наверное, ему снились генеральские эполеты. – Ну и зачем? – спросил Красный. – Он мог нам помешать, – пожала плечами Верочка. – А у нас на сегодняшний вечер другие планы. Не так ли, девочки? На следующее утро Красному пришлось ехать на завод в гордом одиночестве по самой уважительной причине – девушки осуществили свои планы на вечер. Точнее, приступили к их осуществлению. Лиза Бонч-Бруевич, лежавшая в своём номере с мокрым полотенцем на больной голове, объяснила, что ночью они втроём разыгрывали какое-то первенство. Непонятно какое, но Лизавета его выиграла. И для храбрости заказала в гостиничном ресторане бутылку мадеры. Потом ещё одну. А потом Катя Орджоникидзе предложила не маяться дурью и перейти на коньяк, который, как известно, является напитком героев. – Я ведь хотела… – едва заметный румянец выступил на зелёном от возлияния лице Лизаветы. – Впрочем, у меня ещё две попытки. Теперь оставь нас в покое, бесчувственный болван, и распорядись принести рассолу. Вот потому и поехал на завод в одиночестве. Но там ему не дал скучать Чкалов, решивший доказать превосходство лётчиков-испытателей над какими-то там лейб-гвардейцами. И всё ревниво косился на ордена. – Валерий Павлович, – укорил его Вася, – вы перед кем лихостью бравируете? Хотите разбить экспериментальную машину на глазах владельца завода? – Кто владелец завода? – удивился Чкалов. – Я, – скромно признался Красный. – А мне никто ничего не говорил. Думал, нового испытателя прислали. – И всё равно это ничего не меняет, Валерий Павлович. Удивительно, но увещевание подействовало, и Чкалов из воздушного хулигана на какое-то время превратился в осторожного и вдумчивого испытателя, чутко реагирующего на любое неправильное поведение машины. За четыре дня список замечаний и пожеланий к технике увеличился до восьмидесяти трёх пунктов. Да, и самостоятельно взлететь у Василия получилось только через четыре дня. Сначала на «Стрекозе», так похожей на «Сессну» из будущего, а потом на «Чайке». Поликарпов был готов уступить и выпустить в небо раньше, но Чкалов порекомендовал дождаться установки рации и только потом лететь. Вася дождался установки радиоаппаратуры и поднялся в небо с непонятным непосвящённому человеку восторгом. Но осторожничал, чётко следуя ещё не написанным инструкциям и наставлениям, где каждая строчка – это чья-то кровь. Полетал немного в междуречье Волги и Оки, несколько раз имитировал штурмовку товарного поезда на железной дороге, сделал пару фигур высшего пилотажа и на посадку заходил в прекрасном расположении духа. На земле его встретил сияющий Поликарпов: – Василий Иосифович, завтра будет готов второй самолёт, и нам уже есть что показать императору! – Без вооружения? Это несерьёзно, Николай Николаевич. – Пушки обещают не раньше августа, но крупнокалиберные пулемёты привезут уже сегодня вечером. – Так быстро? – За те деньги, что мы перевели Шпитальному, это ещё медленно. Разговор прервал Чкалов, до этого на краю лётного поля разговаривавший с каким-то важным господином в мундире почтового ведомства. Валерий Павлович подошёл и протянул листок бумаги: – Телеграмма от Его Императорского Величества. – И что там? – полюбопытствовал Вася. – Да вот… Василий забрал листок и прочитал вслух: – «За халатную неторопливость в освоении новой военной техники разжаловать поручика лейб-гвардии Красного в штабс-капитаны лейб-гвардии. Быть в Гатчине не позднее вечера тридцатого апреля». Подпись. – А сегодня двадцать девятое, и время уже к обеду, – заметил Поликарпов. – Мать… – откликнулся Красный. – Николай Николаевич, готовьте «Стрекозу» к вылету, а я в город за девушками. Будем совершать рекордный перелёт Нижний Новгород – Гатчина. – А я на «Чайке» в сопровождении пойду, – решил Чкалов. – Готовьте оба самолёта, Николай Николаевич! Летим к славе и известности! * * * notes Примечания 1 По неписаным правилам приличия к штабс-капитанам и подполковникам принято обращаться без приставки. Назвав преподавателя точным званием, Василий обидел его. Ничего страшного, но осадочек остался. 2 Известен анекдот про упавшего за борт гардемарина. При приближении акулы он схватился за кортик, но та его устыдила: «Фи, рыбу ножом! Как не стыдно!» Гардемарин устыдился и был съеден.