— Да в аэропорт прислал за мной делегатов, хотел, чтобы я ему визит нанёс. — Бычок что ли? — Да. Кто такой? — И чё, ты визит нанёс? — С какого перепугу бы я к нему поехал? — говорю я, поглядывая на родителей и стараясь не выглядеть чересчур не по-комсомольски. — Сказал, если ему надо пусть договаривается о встрече, записывается у секретаря, а я посмотрю. И так дел столько, что в шапку не соберёшь, как отец мой говорит. — Чучело он, — сообщает своё мнение Цвет, но по его голосу я слышу, что он напрягается. — А он у тебя ничего тут не откусит? — уточняю я. — Подавится кусать, зубы сломает. — Так что он тут делает в твоё отсутствие? У тебя здесь Карп присматривает? Ничего не поменялось? — Карпуха, да. — Ну смотри, — предостерегаю я, — чтобы Карп твой не профукал ничего, а то этот Захар, походу, больно деловой. Ребятки его, по крайней мере, очень хотели серьёзными показаться. — А ты как с ними разрулил? — Да никак, считай проигнорировал. Меня же тут бойцы «Факела» встретили, так что у Захаровских шансов поплотнее пообщаться не было. Тебе, конечно, виднее, но не стоит ли этого Захара вообще с твоей канонической территории на выход попросить? — Слушай… перед этим съездом… — Партии? — Перед собранием, которое Назар собирает, даже не знаю, как лучше. — Паша, не надо никаких колебаний. Что за дела? — Да Ферик мне мозги компасирует. — Нет, я категорически не согласен. Твоё значит твоё. И если он приходит на территорию твоей… э-э-э… комсомольской организации, то все вопросы он должен решать только с твоего согласия. — Да тут не так, Бро. Я как ему скажу, типа это всё моё что ли? — Да, так и скажи. Вот именно так. Здесь все товарищи голосуют единогласно и только за тебя. — Чё ты гонишь, шифруешься что ли? — Да, я дома сейчас, — поясняю я. — Сейчас буду ужинать с родителями. А Карп твой пусть мне наберёт завтра в тачку. А ты сам думай, с чем на съезд придёшь с активной жизненной позицией или с волком в собственном огороде. А подход товарища Фархада понятен, но мы с ним согласиться не можем. У тебя конкретно огромная организация и терять авторитет никуда не годится. Если нужно сам приезжай и решай на месте. Главное, не оставляй на самотёк, я тебе серьёзно говорю. Потом не отыграешь назад. На этом и заканчиваем. Приходят Рыбкины с Ларисой Дружкиной, и мы все садимся за стол. Посиделки проходят в тёплой домашней атмосфере. Традиционно и очень приятно. Все шутят, демонстрируют хорошее настроение и наслаждаются вкусной едой. Домашней. Сто лет такого не ел. — Слушайте, — говорю я, когда все уже плывут на волне счастливой расслабленности, похожей на чистую эйфорию. — Вот вам вопрос для прений. — Ой, Егор, — смеётся мама, — ты прямо официальным языком даже за столом говоришь. — Ну, это я шучу, мам, — усмехаюсь я. — Самоирония, понимаешь? — Ну ладно, если самоирония, — отвечает она. — Значит ещё не всё потеряно. А то если рабочий сленг войдёт в жизнь, всё, замучаешься избавляться. — Нет, всё нормально, не переживай. Слушайте, у меня идея. Прям отличная идея, шикарная, восхитительная и такая, что невозможно переоценить. — Ой-ой-ой, — смеётся Лариса. — Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Я смотрю она уже вполне освоилась в семейном кругу, чувствует себя совершенно свободно и не комплексует. — А вот похвалите. Идея блеск, судите сами. Я предлагаю переехать в Сочи. Всем нам. Можно в Москву, конечно, но к морю ведь лучше. Персики, черешня, груши, лазурные воды и тёплая зима. — Да мы к морозам-то привыкшие, — хмурится Гена. — Чё там делать-то будем в Сочи твоём? — Как что? Ты, Геннадий Аркадьевич пойдёшь работать. Вот ты куда желаешь? В участковые? Или, может быть, в уголовку? Я бы тебе предложил ОБХСС. Папе тоже найдём место интересное. Можно в гражданскую оборону или, хочешь, на таможню? Там таможенный пункт имеется. Или в ДОСААФ. Скачков договорится. Надоело же, наверное, курсантов гонять? — А я не гоняю, — пожимает плечами папа. — Я им знания свои передаю, а это знаешь ли дело серьёзное. А где жить-то мы там будем? — Жить? Построим дома со всеми удобствами и с видом на море. Можно и в Геленджике, например, если Сочи не хотите. — Так один дом чтоб построить тысяч пять нужно потратить, — качает головой отец. — Это если покупаешь, а строить гораздо дешевле. — Так ещё разрешение получить надо, — сомневается папа. — А я вот буду с товарищем Медуновым на следующей неделе встречаться и спрошу его. Он обещал помогать, в случае чего. — С Медуновым? — смеётся отец. — Лучше уж с Брежневым сразу. Так что ты сначала договорись, а потом уж выноси на обсуждение. — А я что буду делать в Сочи? — спрашивает мама. — Научно-исследовательских институтов химической промышленности там нет, я думаю. — Зато есть государственная служба. Можно ведь и административной работой заниматься, не обязательно за кульманом стоять всё время. Надо, кстати, будет спроектировать систему водопровода и канализации для нашего компактного поселения. Три дома с видом на море. Ну, представьте только. Не жизнь, а сплошной праздник. — Сплошной праздник — это просто ужасно, — качает головой мама. — Мы так не привыкли. Нам надо работать, а без этого мы себя лишними в жизни будем чувствовать. — Можно и в Москву податься, решайте, но мне кажется, у моря всё-таки лучше, — говорю я. — А на какую должность? — спрашивает Гена. — На майорскую, — смеюсь я. — А Лариску куда? — Дядь Ген, с собой бери. Не на должность, а в Сочи. Ей тоже работа найдётся. Например профессия домохозяйки существует. Как вам такое? — Так вы тоже в Сочи с Наташей переехать хотите? — спрашивает отец. — Со временем, возможно, но пока мы в Москве будем. Наташка будет переводиться в МГУ из Новосиба. У меня работа в столице. Но я в ближайший год буду всё время в разъездах, предстоит огромное количество командировок. Мы же наш «Факел» должны по всей стране зажечь. — Как олимпийский огонь, — подсказывает Гена. — Вот именно, как олимпийский, — соглашаюсь я. — Нет, ну а что мы там одни без вас будем делать? — мотает головой мама. — Тут всё своё, родное, а там? — Я буду постоянно приезжать, — заверяю её я. — Там дел невпроворот. — Так может в Москву? — прикидывает Гена. — Доча, как лучше? — Не знаю, — улыбается Наташка. — Егор со мной этот план не обсуждал. — Дядь Ген, давай в Сочи. Там у тебя карьерный рост лучше пойдёт. Там возможностей столько, что с ума сойти можно. Главное, сдерживать себя не забывать. Все смеются и до конца вечера разговоры крутятся уже только вокруг идеи большого переселения народов. И чем больше мы говорим об этом, тем привлекательнее кажется эта мысль. Потом я иду провожать гостей и гулять с Раджем. Разумеется, в сопровождении бойцов. Пёс выглядит совершенно счастливым и даже мороз не портит ему настроение. А утром начинается очередной сумасшедший день. Сперва-наперво я еду на фабрику и захожу в комитет. — Егор! — бросается мне на шею Галя Алёшина. — Привет! Я уж не надеялась тебя увидеть. Пропал и с концами. Рассказывай, как ты и чего. — Галь, всё хорошо. У тебя как дела? — У меня в рабочем режиме. Готова отчитаться прямо сейчас. — Нет мой друг, отчитываться не надо, — говорю я. — Потому что я увольняюсь и, считай, больше тебе не начальник. — Серьёзно? То есть правду говорят, что ты в ЦК переводишься? — Правда, Галь. Я уже там работаю, на самом деле. Под началом Новицкой. — Молодец Ирина Викторовна, — качает она головой. — Своих не бросает.