─ Пятнадцать, ─ говорит Галина. ─ И два портрета. Ты всё равно потеряешь квартиру. Бурятов уже знает, кому её предложить. ─ Сколько? За четыре комнаты? ─ Я вообще-то ищу двушку, ─ качаю я головой. ─ Двушку? Вы меня разочаровываете, Егор, ─ разводит руками Мартик. Про груди Помпадур и член Наполеона вы знаете, а про то, что с такой невестой и четыре комнаты мало не осведомлены. Вы же только посмотрите на неё. Она сейчас нарожает вам детей и куда вы будете их распихивать, по бабкам и дедкам? Двадцать пять и ни копейкой меньше. Сто метров! Сто! Двести пятьдесят за метр. Минимальная цена. ─ Погодите, а где квартира находится? ─ смеюсь я. ─ Ну вы и манипулятор, Март. Ещё неизвестно где, а я уже покупаю. Мне центр нужен. ─ Конечно центр. Это же дом композиторов на Готвальда! Представляете? Вот тут, рукой подать. Пятнадцать минут пешком от Викочки. А какой там вид! Закачаешься. Вся Москва на ладони. Лепота! Соседи говно, но вы поймите, это ничего, дом ─ крепость. Толщина стен три метра. Звукоизоляция по последнему слову! Ничего не слышно. И что вам эти соседи? Пусть они пилят гаммы и кантаты. Зато самый центр, практически новый дом, четыре комнаты и вы племянник Розы. Вы еврей? ─ Нет, ─ улыбаюсь я. ─ По папе, племянник по Розочкиному папе. Ему уже всё равно, а вам польза. ─ Там троллейбусы, вечный шум, ─ говорит Галя. ─ Я вас умоляю! Честное слово! Мы ещё торгуемся какое-то время и останавливаемся на двадцати тысячах. Правда, пока это ничего не значит. И даже согласие председателя кооператива ещё ничего не гарантирует, но Галя обещает похлопотать. Ну и назавтра мы намечаем осмотр. Вскоре все начинают собираться на ужин. ─ Может, не поедем? ─ шепчет мне Наташка. ─ Ты хочешь есть? Я блинов натрескалась, а тебя у нас можем покормить. ─ Не поедем, ─ соглашаюсь я. ─ Лучше побудем вдвоём, да? Она радостно кивает. ─ Так, ─ командует Галина. ─ Все едем в ЦДЛ! У нас каминный зал и на всех выписаны приглашения на литературные чтения. ─ Обожаю литературу! ─ радуется Март Цеткин. ─ Галя, извини, ─ говорю я, ─ но мы не поедем. Она сначала злится, но потом отвлекается на кого-то другого, и мы благополучно смываемся. ─ Ну, ─ смеётся Наташка, ─ закажем мой портрет в натуральную величину? ─ Можно, ─ соглашаюсь я. ─ И в натуральном виде. ─ Ты что, ─ шепчет она, ─ хочешь, чтобы я разделась перед этим сатиром? ─ Художник не человек, ─ смеюсь я. ─ Он функция. ─ Серьёзно? Ты этого хочешь? Нет, если ты хочешь, я конечно… хотя… хотя, наверное, всё-таки нет. Нет, Егор. Чтобы ты потом всем этот портрет показывал? ─ Да, буду хвастать перед друзьями. Смотрите мол, какая у меня жена красотка. Она смеётся и хлопает по колену. ─ Нет, лучше пусть он твой портрет напишет в виде Геракла. Мы подъезжаем к гостинице. Заходим в фойе и идём к лифтам. ─ Егор Андреевич, ─ подбегает к нам парнишка из охраны. ─ Там Цвет с Фериком, просили вас наверх подняться. ─ Ты что дежурил здесь что ли? ─ удивляюсь я. ─ Да, меня послали дожидаться, когда вы придёте, чтобы сразу сообщить. ─ Понятно. Ну, иди, скажи, сейчас буду. Я завожу Наташку в номер. Семён тоже остаётся у себя, а мы с Саней поднимаемся в казино. Заходим в зал и сразу налетаем на Ферика. Он стоит перед дверью и ждёт, когда я приду. Выглядит он не очень. Взволнованный и даже… испуганный. И похожий на старика. ─ Что такое? ─ спрашиваю его я. ─ Айгюль… ─ тихо отвечает он. ─ Что? ─ Айгюль пропала… 6. Ферик в бешенстве — Когда пропала? — спрашиваю я. — И что вообще значит «пропала»? Я её часа три назад видел. — Где? — подаётся ко мне Ферик. — У себя в номере. Он хлопает глазами. — То есть? — Не знаю, как иначе сказать. Меня не было, я уходил по делам, а когда вернулся она была у меня в номере. Её Наталья пустила. — Какая Наталья? — Невеста его, — хмурится Цвет. — Давайте, вон туда отойдём. Мы отходим в дальний закуток за стойкой. — То есть, Айгюль нету около трёх часов, я правильно понимаю? — уточняю я. — Трёх так трёх, — нервозно отвечает Ферик. — Какая разница! Чем раньше начать искать, тем выше шанс найти её живой. — Так может, она вообще никуда не пропадала? — хмурится Цвет. — Может, она по магазинам шляется. Или в кино пошла, к примеру. Я думал, её уже трое суток нет, а тут три часа всего. Мало ли где она быть может? В ресторане с подружкой… — С какой подружкой! — взрывается Фархад Шарафович. — Нет. Я её знаю. Просто так бы она не стала скрываться. — Она очень расстроена была, — говорю я. — Что значит скрываться-то? — гнёт своё Цвет. — Позвони ей, может, уже дома. — Во-первых, — сердито отвечает Ферик, — мы должны были ехать на ужин. Мы договорились, понимаешь? Нам дела обсудить надо было. Она не пришла и в кабак не приехала, я узнавал. Во-вторых, я приехал к ней домой, а у неё дверь открыта. Дверь открыта, а дома её нет. А вот это уже тревожный фактик. — А внутри как? — спрашивает Цвет. — Ну… не знаю. Бардак, но так чтобы перерыто всё или какой-то разгром, такого нет. — И что ты предлагаешь? — Это Лимончик, сто процентов, я чую, — рычит растревоженный дядя. — Сука! Мстит за Зуру и Пермяка. — Зачем ему сейчас-то мстить, если он хочет на сходе с нами разделаться? — пожимает плечами Цвет. — Закрой рот! — набрасывается на него Ферик. — Закрой рот! Мстит, чтобы сделать мне больно, а сход, чтобы нас с тобой сбросить и обобрать! Ты не знаешь эту тварь! — А Джемо где? — спрашиваю я. — Он же для вас разобрался с этими утырками и заслужил, как я понимаю, прощение. Надо его привлечь. — Он улетел сегодня в Сочи. — Невовремя. Как чувствовал, что понадобится… Звоните, Фархад Шарафович, что ещё делать-то? — Кому звонить? — удивляется Цвет. — В бюро находок? — Дедушке Назару, кому ещё, — качаю я головой. — Или вы желаете сразу начать ковровую бомбардировку? Без переговоров? Но сначала ей домой надо позвонить. Если честно, мне не по себе. С одной стороны, мало ли где она может быть, тем более в таком настроении. Может, действительно, бродит по магазинам и скупает всё подряд. Я тоже хорош, нисколько не поддержал, не подбодрил, с тортом своим… А, с другой стороны, Лимончик та ещё мразь, насколько мне известно, и он взбешён убийством своих наперсников.