— Пользуется поневоле. — Тут папа улыбнулся. — Но это твои деньги, и ты сам волен распоряжаться их пятой частью. Если ты хочешь потратить их на подарок мистеру Харригану, я не стану тебя отговаривать. Когда он откажется от подарка, можешь отдать его мне. — Думаешь, он откажется? — Думаю, да. — Пап, а почему он вообще переехал в наш городок? В смысле, это же захолустье. Дремучая глушь. — Хороший вопрос. Спроси при случае у него самого. Ну что, транжира, теперь по десерту? Примерно через месяц после того разговора я принес мистеру Харригану новый айфон. Я не стал заворачивать подарок в красивую бумагу, потому что, во-первых, не было никакого праздника, а во-вторых, я доподлинно знал, что мистер Харриган не любил никаких украшательств. Он любил, чтобы все было четко и по-деловому. Он озадаченно повертел коробку в скрюченных артритом руках, потом протянул ее мне. — Спасибо, Крейг, я очень тронут вниманием, но нет. Лучше отдай его отцу. Я взял коробку. — Он сразу сказал, что вы откажетесь. Я был разочарован, но не удивлен. И не собирался так быстро сдаваться. — Твой отец — мудрый человек. — Мистер Харриган наклонился вперед в своем кресле и сцепил руки между колен. — Крейг, я редко даю советы. Обычно это напрасная трата времени. Но сегодня я дам тебе один совет. Генри Торо говорил, что не мы владеем вещами; вещи владеют нами. Каждая новая вещь — будь то дом, или машина, или телевизор, или вот такой новомодный телефон — это дополнительный груз, который мы добровольно взваливаем себе на спину. Тут можно вспомнить, что сказал Скруджу Джейкоб Марли: «Я ношу цепь, которую сам сковал себе при жизни». У меня нет телевизора, потому что, если бы он был, я бы его смотрел, хотя в основном там показывают всякую ерунду. У меня в доме нет радио, потому что, если бы оно было, я бы его слушал, а мне это не нужно. Мне хватает и кантри в машине, чтобы не скучать в долгих поездках. Если бы у меня был такой телефон… — он показал на коробку с айфоном, — я бы, вне всяких сомнений, им пользовался. Я выписываю двенадцать периодических изданий, там содержится вся информация, необходимая мне для того, чтобы быть в курсе последних событий в деловом мире и скорбных деяний, творящихся в мире в целом. — Он со вздохом откинулся на спинку кресла. — Ну, вот. Я не просто дал тебе совет, а произнес целую речь. Старость — коварная штука. — Можно, я покажу вам одну вещь? Нет, две вещи. Он одарил меня тем самым взглядом, которым иной раз посматривал на садовника и домработницу, но никогда — на меня. В смысле, никогда прежде. Взглядом пронзительным, скептическим и довольно-таки неприятным. Уже теперь, годы спустя, я понимаю, что это был взгляд проницательного и циничного человека, который считает, будто видит людей насквозь, и не ждет от них ничего хорошего. — Вот оно, лишнее подтверждение старой мудрости: ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Я уже начинаю жалеть, что тебе попался этот выигрышный билет. — Он снова вздохнул. — Ладно, показывай, что хотел. Но ты все равно не заставишь меня передумать. После этого взгляда, такого холодного и отстраненного, я подумал, что так и будет. Все кончится тем, что я отдам телефон папе. Но когда зашел так далеко, глупо отступать. Телефон был заряжен по максимуму, об этом я позаботился — и заранее проверил, как он работает. Я включил его и показал мистеру Харригану иконку во втором ряду: квадратик с ломаной линией, похожей на распечатку ЭКГ. — Видите эту иконку? — Да, и я вижу, что там написано. Но мне не нужен курсовой бюллетень, Крейг. Я выписываю «Уолл-стрит джорнал», как тебе известно. — Да, — кивнул я, — но «Уолл-стрит джорнал» не умеет такого. Я ткнул пальцем в иконку и открыл приложение с графиком индекса Доу-Джонса. Я не знал, что означают все эти числа, но я видел, как они меняются. 14 720 поднялось до 14 728, потом опустилось до 14 704, затем подскочило до 14 716. Мистер Харриган широко распахнул глаза. У него в прямом смысле слова отвисла челюсть. Как будто его ударили пыльным мешком по голове. Он взял телефон и поднес его поближе к глазам. Потом повернулся ко мне. — Это текущие котировки в реальном времени? — Да, — сказал я. — Ну, может, с задержкой на пару минут, я не знаю. Телефон берет данные с новой башни мобильной связи в Моттоне. Нам повезло, что у нас рядом построили такую мощную вышку. Он наклонился вперед и как бы нехотя улыбнулся. — Будь я проклят. Это же прямо как тикерные аппараты, стоявшие дома у крупных магнатов. — Даже лучше, чем тикерные аппараты, — сказал я. — Тикеры передавали данные с большой задержкой. Иногда на несколько часов. Папа мне рассказал. Ему нравится наблюдать за этими котировками. Он постоянно берет у меня телефон, чтобы их посмотреть. Он говорит, это одна из причин биржевого краха тысяча девятьсот двадцать девятого года: чем больше люди скупали акций, тем сильнее отставали тикеры. Отчасти поэтому все и рухнуло. — Он прав, — согласился мистер Харриган. — Слишком все разогналось, и обвал уже было не остановить. Впрочем, нечто подобное тоже может ускорить падение рынка. Сейчас еще трудно судить. Технология пока слишком новая. Я ждал. Мне хотелось продолжить, хотелось расхваливать телефон дальше — все-таки я был мальчишкой, нетерпеливым, как все мальчишки, — но что-то мне подсказало, что сейчас лучше промолчать. Мистер Харриган продолжал рассматривать колебания индекса Доу-Джонса. Он приобщался к новым технологиям буквально у меня на глазах. — Но… — начал он, не отрывая взгляд от экрана. — Что «но», мистер Харриган? — В руках человека, который действительно знает рынок, что-то подобное может… или уже… — Он умолк и надолго задумался. — Я должен был знать. Пенсия — не оправдание. — И вот еще одна вещь, — сказал я, больше не в силах молчать. — Вы же выписываете газеты. «Ньюсуик», «Файнэншл таймс», «Фордс»… — «Форбс», — поправил меня мистер Харриган, по-прежнему глядя на экран. Он напоминал мне меня в четыре года, когда мне подарили на день рождения «Волшебный шар предсказаний». Я точно так же не мог от него оторваться. — Да, верно. Можно мне телефон на минутку? Он отдал мне телефон с видимой неохотой. Теперь я уже не сомневался, что мне все-таки удалось его зацепить. Я был рад, но при этом мне было немножечко стыдно. Как было бы стыдно, если бы я стукнул по голове прирученную белку, когда она подошла взять орех у меня с ладони. Я открыл «Сафари». По сравнению с нынешним браузером он был примитивным, но работал отлично. Я вбил «Уолл-стрит джорнал» в поле поиска, и через пару секунд на экране открылась первая страница газеты. Один из заголовков гласил: «КОФЕ КАУ» ОБЪЯВЛЯЕТ О ЗАКРЫТИИ. Я показал его мистеру Харригану. Он уставился на заголовок, нахмурился и взял газету со столика рядом с креслом, куда я обычно складывал его почту. Посмотрел на первую страницу и покачал головой: — Здесь такой статьи нет. — Потому что это вчерашний номер, — пояснил я. Каждый раз, приходя к мистеру Харригану, я выгребал его почту из почтового ящика и приносил ему. «Уолл-стрит джорнал» всегда был обернут вокруг скрученных в трубочку газет и закреплен канцелярской резинкой. — Вы его получаете на день позже. Все так получают. А в праздники вся периодика приходила с опозданием на два или даже три дня. Можно было об этом не напоминать; в ноябре и декабре мистер Харриган вечно ворчал, что почта работает отвратительно. — Это сегодняшний номер? — спросил он, впившись взглядом в экран. И добавил, посмотрев на дату вверху: — Да, точно, сегодняшний! — Ага, — сказал я. — Свежие новости вместо протухших. — Тут написано, где-то есть карта с обозначением всех закрывающихся кофеен. Покажешь мне, как она открывается? — В его голосе явственно слышалась алчность. Я даже слегка испугался. Он упоминал Скруджа и Марли; я себя чувствовал Микки-Маусом из «Фантазии», оживившим метелки с помощью магии, которой он не понимал. — Вы можете сами ее открыть. Просто черкните пальцем по экрану. Вот так. Я показал ему, что надо делать. Сначала он черкнул слишком сильно и пролистал дальше, чем нужно, но потом сразу же разобрался. На самом деле, разобрался гораздо быстрее, чем папа. Он нашел нужную страницу. — Нет, ты глянь, что творится! — воскликнул он. — Шестьсот кофеен! Теперь тебе ясно, что я имел в виду, когда говорил о нестабильности в… — Он умолк, пристально глядя на крошечную карту. — Почти все на юге. Большая часть закрывающихся кофеен располагается на юге. Юг — показатель конъюнктуры рынка, Крейг, почти всегда… Мне надо срочно позвонить в Нью-Йорк. Торги скоро закроются. — Он начал вставать. Его простой телефон стоял в другом углу комнаты. — Звоните прямо с айфона, — сказал я. — В основном он для этого и предназначен: чтобы звонить. — Во всяком случае, в те времена так и было. Я прикоснулся к иконке с телефонной трубкой, и на экране отобразилась клавиатура с цифрами. — Теперь надо набрать нужный номер. Просто тыкайте пальцем по кнопкам. Он посмотрел на меня. Его голубые глаза под кустистыми седыми бровями были ясными и пронзительными. — Можно звонить прямо отсюда, из этой глухомани? — Да. Прием тут отличный благодаря новой башне. У вас четыре полоски. — Полоски? — Это не важно. Вы звоните, а я пока выйду в сад. Когда закончите, помашите мне из окна… — Не надо никуда выходить. Звонок не займет много времени, и в нем нет ничего секретного. Он принялся набирать номер, прикасаясь к экрану с опаской, словно любое нажатие на кнопку могло вызвать взрыв. Потом неуверенно и осторожно поднес телефон к уху, глядя на меня в ожидании подтверждения, что он все делает правильно. Я ободряюще ему кивнул. Он послушал, с кем-то поговорил (поначалу слишком громко), затем чуть подождал и заговорил с кем-то другим. Так что я был рядом с мистером Харриганом, когда тот продал все свои акции «Кофе Кау», совершив сделку на сумму бог знает во сколько тысяч долларов. Закончив разговор, он сам разобрался, как вернуться на рабочий стол, и снова открыл «Сафари». — Здесь есть «Форбс»? Я проверил. «Форбса» не было. — Но если вы ищете какую-то конкретную статью из «Форбса», то, возможно, она будет в Сети, потому что ее уже кто-нибудь перепостил. — Перепостил?.. — Ага, и если вам нужна информация по какой-то конкретной теме, «Сафари» вам все найдет. Нужно только задать параметры. Вот смотрите. — Склонившись над ним, я набрал в строке поиска: «Кофе Кау». Телефон пару секунд подумал и вывалил на экран список ссылок на разные сайты, включая и ту статью в «Уолл-стрит джорнал», по поводу которой мистер Харриган звонил своему брокеру. — Ты гляди! — подивился мистер Харриган. — Значит, это и есть Интернет? — Ага, — сказал я и подумал: Дык. — Всемирная сеть? — Ага. — Которая существует уже сколько лет? Вы должны сами знать, подумал я. Вы крутой бизнесмен и должны разбираться в таких вещах, даже если вышли на пенсию. Потому что вам все еще интересно. — Я точно не знаю, но все постоянно пользуются Интернетом. Мой папа, учителя в школе, полиция… вообще все. — Я помолчал и добавил с нажимом: — Включая и ваши компании, мистер Харриган. — Да, только это уже не мои компании. Я кое-что знаю, Крейг, как знаю кое-что о разных телепередачах, хотя не смотрю телевизор. Обычно я пропускаю статьи о новых технологиях, когда читаю газеты или журналы, потому что мне это неинтересно. Но если ты хочешь поговорить о кегельбанах или сетях кинопроката, то я с удовольствием поддержу разговор. В этой области я, так сказать, держу руку на пульсе. — Да, но как же вы не понимаете… там тоже используются новые технологии. И если вы не хотите в них разбираться… Я не знал, как закончить начатую фразу, не переступив границ вежливости. Но мистер Харриган все понял. — Ты хочешь сказать, я останусь за бортом?