– Замечательные слова, – сказала Лайла, заливаясь краской. – Однако слова без действий едва ли убедительны. – Что я должен сделать, чтобы убедить тебя? – Не сомневаюсь, что ты можешь что-нибудь придумать, – с улыбкой сказала Лайла. Он был слишком ошеломлен тем, что сказал, и тем, что она не посмеялась над ним, что только следующим утром он догадался, что, на самом деле, ей понравилось его внимание. Ему следовало поцеловать ей руку. Следовало сказать, что ее улыбка – западня, из которой ему никогда не выбраться. Следовало, следовало, следовало… Не существовало яда более сильного, чем тень этих слов, и они с новой силой преследовали его с тех пор, как он ушел из маскарадного салона. Северин все еще думал об этом, когда услышал за спиной шаги в ядовитом саду. Он не обернулся, сжав за спиной щипцы. – Нашел что-нибудь? – спросила Ева. Она коснулась его спины. Прикосновение было легким, но голос прозвучал резко. – У меня в руке, – ответил он. Он нашел щипцы этим утром, когда искал предмет, которым можно было бы подменить божественную лиру. Он понадобился бы ему, чтобы обмануть Руслана. Ева взяла щипцы, и он услышал скрип шелка, когда она спрятала их в рукав. Она изогнулась, словно жарко обнимая его, обхватив руками за талию. А затем прошипела ему на ухо: – Если только замечу, что пытаешься меня обмануть, убью тебя. Я могу сделать так, что твоя кровь выкипит. – Если бы я в этом сомневался, то не доверился бы тебе, – спокойно откликнулся Северин. Ева стояла неподвижно. Он слышал, как быстро бьется ее сердце. Прошлой ночью она набросилась на него после того, как они покинули маскарадный салон. – Я видела ее, – гневно воскликнула Ева. – Узнала ее, когда она уходила. Неужели ты действительно думал, что сможешь спрятать ее от меня? – Нет, – начал Северин. – А вся эта чушь насчет встречи на Мосту Вздохов, – огрызнулась Ева. – Это была уловка? Ты решил мне не помогать? Потому что я знаю, что видела, и пойду к Руслану и… – Избавь меня от угроз и скажи, чего хочешь, – резко оборвал ее Северин. – Я не собираюсь оставлять тебя в неведении, но сомневаюсь, что ты поверила бы, даже скажи я правду. Важно лишь то, что нам обоим необходимо избавиться от Руслана, и я уверен, что мы могли бы прийти к соглашению. Так и произошло. Северин медленно обернулся, не обращая внимания на мнемонических жуков на стене. Со стороны казалось, что он любуется цветами, и она подошла поближе. Он склонился над Евой, и она обвила его руками за шею. Если они были любовниками, то их объятия выглядели вполне естественно, когда она прижималась головой к ложбинке на его шее и целовала мочку уха. Ева привстала на цыпочки, прижавшись губами к его уху, и что-то незаметно сунула ему в карман. Он ощутил жесткость кожаных ремней. – Он догадывается, что здесь что-то не так. СЕРДЦЕ СЕВЕРИНА БЕШЕНО ЗАБИЛОСЬ, когда он нацепил на руку кожаный браслет, который передала ему Ева. Этот браслет был надежно скрыт от посторонних глаз рукавом костюма. Скоро. Совсем скоро он их увидит. Мысль билась внутри, отчаянная, словно молитва. Как они сейчас? Болит ли рана у Энрике? Обнимет ли его Гипнос, как старого друга? Все ли в порядке у Зофьи? И взглянет ли Лайла на него когда-нибудь так, как прежде? Это был довольно себялюбивый круг вопросов, сосредоточенных вокруг его собственных желаний. Он ничего не мог с собой поделать. Надежда была упражнением в заблуждении. Он мог лишь надеяться на нечто подобное, если втайне думал, что заслуживал их, и хотя понимал, что ужасно разочаровал друзей, в его руках по-прежнему находился божественный инструмент. А с лирой он мог верить во что угодно. – Месье Монтанье-Алари. Вы готовы? В дверях стояла Ева, держа в руках сотканный из ледяных кружев и его крови Сотворенный футляр. У нее за спиной маячил один из членов Падшего Дома в маске. Северин направился к ним и, проходя мимо сияющих красных стен, заметил свое отражение. Для его костюма Ева выбрала красную лакированную маску medica della peste – Чумного доктора, которая болталась сбоку в складках алого плаща. Казалось, будто вдоль его спины вырастают рогатые гребни, словно у рождающейся химеры. Северин встретился взглядом с Евой, прижимая палец к шипу на замке футляра. Капля крови выступила на коже. Крышка футляра распахнулась. – Какая ты сегодня неласковая, любовь моя, – сказал он, натягивая на лицо улыбку. – Я чем-то огорчил тебя? – Твое недавнее поведение показалось мне безразличным, – ответила Ева, отворачиваясь. – Меня отвлекли дела, – сказал он, протягивая ей руку. – Ты простишь меня? Ева улыбнулась, а затем вздохнула. Она взяла футляр, а затем потянулась к нему. Но внезапно споткнулась. Северин поймал ее, его ладонь скользнула по ее запястью, найдя садовые щипцы, пристегнутые к ее руке под тяжелыми зелеными складками плаща. Он стремительно вытащил их, и Ева выпрямилась, в то время как футляр отлетел и упал на пол в нескольких шагах от них. – Футляр! – вскричала она. Мнемонические пчелы на губах стоявшего у нее за спиной стражника из Падшего Дома затрепетали, наблюдая. Северин знал, что они видели. Пустой футляр и девушку, которая упала. – Позволь мне, – сказал Северин. Нагнувшись, он поднял футляр. Мнемонические пчелы наблюдали, как он вытащил лиру из складок струящихся рукавов, убедившись, что будет ясно видно, что лира исчезает под крышкой футляра. Он притворился, что аккуратно укладывает инструмент внутри, тем временем заменяя его садовыми щипцами. Через пару мгновений он захлопнул крышку, а затем бережно прижал к себе футляр. – Неужели это так необходимо? – спросил он Еву. – Возможно, мы могли бы спросить патриарха Руслана, чтобы он, по крайней мере, взял его с собой в гондолу? Если мы успеем все подготовить, то могли бы отправиться на Повелью сразу после Карнавала. Ева нахмурилась. – Я не уверена… Внезапно за спиной Евы из сумрака показался Руслан. – Думаю, это замечательная идея. Северину с трудом удалось скрыть внезапную дрожь, охватившую его при виде Руслана, изо всех сил вцепившись пальцами в футляр. Божественная лира, удерживаемая Сотворенными ремешками кожаного браслета, была туго прижата к его коже, скрытая от посторонних глаз. – Правда? – спросил Северин. – Да, конечно! А зачем откладывать приближение к божественному? Я уже знаю, что сделаю прежде всего, – Руслан потер лысую голову, – заполучу идеальные локоны. – Он закрыл глаза и улыбнулся, словно представляя это. – Но сомневаюсь, что мы сможем сразу уехать. Я бы привлек слишком много внимания. Лучше всего нам троим отправиться на Повелью от Дома Януса, а за остальными членами своего Дома я пошлю потом. – Отличный план, – согласился Северин. И так и было. В членах Падшего Дома чувствовалось нечто странное. Их конечности словно сковывала какая-то странная, несвойственная человеку тяжесть. Когда он заглядывал в их глаза в прорезях масок, они казались затуманенными и серыми. И смотрели не мигая. Похоже, без Руслана они и шагу ступить не могли. Ева сказала, что без патриарха они станут абсолютно бессильными. – Можно мне? – Руслан потянулся к футляру. Сердце Северина забилось сильнее. Можно что? Открыть? Подержать? Северин протянул ему футляр. Руслан взял его, и садовые щипцы внутри соскользнули с места и ударились о стенку футляра. Северин замер, размышляя, заметил ли это Руслан. Но патриарх просто отвернулся от них. – Идемте, – сказал он. – Гондола ждет. КОГДА ЕВА НАПРАВИЛА ГОНДОЛУ В СТОРОНУ РАЙОНА, где проходил Карнавал, устраиваемый Домом Януса, Северин заметил, что патриарх не сводит с него глаз. Северин выдержал его взгляд. – Ты почти ничего не рассказал нам о том, где искать карту в храм Повельи, – сказал Северин с напускной скукой. – Полагаю, это нечто Сотворенное разумом, как тот сосуд, что ты недавно показал мне во время ужина. Руслан пропустил вопрос мимо ушей. Вместо этого он уставился на свой Кинжал Мидаса, вертя его в руках. – Я никогда не говорил тебе настоящего названия моего Дома, верно? Впереди свет от множества фонарей, освещавших роскошные палаццо, разливался по лагуне. Следуя указаниям Евы, они в любой момент могли причалить к берегу. Северин собрал всю волю в кулак, пытаясь сохранять терпение. – Нет, – ответил он. – Я не удостоился такой чести. – Хм, – пробормотал Руслан. Он постучал кончиком лезвия Кинжала Мидаса по зубам. – Это шутливое имя. Отец сказал нам, что мы обладаем величайшим сокровищем из всех Домов, и все же столь бесценные предметы – всего лишь обрезки ногтей истинного источника. Он знал, что Руслан говорил о Вавилонской башне, библейском сооружении, которое почти касалось небес. По версии западных ученых, произошло рассеивание обломков такого сооружения, которое случилось благодаря путанице в языках, замедлив ее возведение, и в результате Творение вошло в мир. И где падали обломки, расцветало Творение. Но это только с одной точки зрения, как говаривал Энрике. И точка зрения эта была основной, просто потому, что принадлежала тем, кто главенствовал. Руслан повернул кинжал в ладони. – Знаешь, я думал, что смогу изменить себя, думал, что сумею ужиться с этим миром или же мир уживется со мной. – Он расхохотался. – А теперь я – ходячая алхимия! Превращение плоти в золото! Я так голоден. Правда и божественность наполнят меня, и я никогда больше не испытаю голода. Это все, чего я хочу, мой друг. Конца пустоты. Северин замер. Обычно Руслан задавал вопросы, пытаясь поиграть. Но сейчас в его лице не было ничего, кроме искренней надежды. Непрошеная жалость уколола его в сердце. Амбиции заставили Руслана жаждать божественной лиры, которая наделила бы его властью, но рука об руку с властью шло безумие. В какой-то степени Руслан был не виноват. Но Северин не должен был нести за это ответственность. – Скоро мы это обретем, – выдавил из себя Северин. – Обещаешь? – спросил Руслан. Он уперся взглядом в колени, водя пальцем по золотому острию клинка. А затем вдруг прошептал едва слышно: – Я на все готов. Северину казалось, что он смотрит в кривое зеркало. Он знал эту позу, эту сосредоточенность, эти бесконечные прикосновения к предмету, в которых чувствовались надежда и одновременно печаль. В его голове снова прозвучал голос матери: