Даррен лежал на кровати, укрытый до пояса легким одеялом. На вид ему было около десяти лет, хотя из-за болезни он выглядел слишком худым и бледным, а кожа, нечасто видевшая солнечный свет, казалась почти полупрозрачной. Чертами он неуловимо напоминал отца. Я узнала и легкую горбинку носа, и высокие скулы, и темные, чуть вьющиеся волосы. Мальчик обещал вырасти привлекательным мужчиной. Если, конечно, у него вообще была такая возможность. Сначала я подумала, будто ребенок просто спит, но быстро осознала, что это не так. Худое тело била крупная дрожь, руки, лежавшие поверх одеяла, судорожно стискивали тонкую ткань. Губы беззвучно шевелились, но глаза оставались закрытыми. Он словно бы все еще переживал страшное видение, которое неосознанно разделил со мной. Как будто чувствовал неотвратимое приближение жуткого мужчины с перстнем. Казалось, Даррен застрял внутри этого кошмара безо всякой возможности вырваться. Я прислушалась к собственным ощущениям и на самой грани сознания услышала негромкое эхо детского крика. «Нет, нет! Не надо! Нет!» Этот тонкий голос словно бы пригвоздил меня к полу. Неужели мы опоздали? Опустившись на колени возле постели сына, лорд Кастанелло осторожно потряс его за плечи. – Даррен, очнись, – проговорил он, наклоняясь к мальчику. – Я здесь, Даррен. Ты слышишь меня? Даррен! «Не надо! Нет!» – Он видит сон, – вырвалось у меня. – В этом сне он бежит от кого-то и никак не может проснуться. Лорд резко обернулся. Несколько секунд он внимательно изучал меня, словно решая, стоит ли доверять моим словам, а потом запустил руку в дорожную сумку, стоявшую на полу у изголовья кровати. На ощупь отыскав внутри нужный флакон, лорд поднес зелье к лицу мальчика, выкрутил пробку и дал ребенку сделать несколько вдохов. Голос в моей голове пропал. Даррен закашлялся и распахнул глаза. – Папа, – выдохнул он, обвивая руками шею лорда. – Папочка! – Я здесь, Даррен, я рядом. Мальчик прильнул к отцу, трогательно и доверчиво. Лорд Кастанелло погладил сына по голове. У меня с души точно камень упал при виде того, что с ребенком все в порядке. Просто дурной сон. Лорд немного отстранился и, повернувшись, показал рукой в мою сторону. – Познакомься, это Фаринта. – Здравствуй, Даррен. – Я улыбнулась мальчику и получила в ответ робкую улыбку. Говорить, кем я прихожусь лорду Кастанелло, не пришлось. Ребенок, казалось, совершенно не удивился моему появлению. Даррен с любопытством оглядел меня, но потом снова уткнулся лбом в плечо отца. Лорд Кастанелло сидел, терпеливо дожидаясь, когда сын отпустит его и ляжет обратно в постель. Я наблюдала за ними, чувствуя, как в душе зарождается приятное тепло. Мы упустили момент, когда все вдруг пошло наперекосяк. В Даррене словно что-то переменилось. Пальцы скрючились, впились в спину отца, лицо исказила болезненная гримаса. Тело ребенка свело судорогой, губы раскрылись в хриплом протяжном стоне. Я инстинктивно отшатнулась. Лорду Кастанелло повезло меньше. Даррен обхватил его шею с неожиданной для ребенка силой, и я с расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как супруг пытается вырваться из захвата, разжать руки мальчика. Лорд шептал что-то успокаивающее, но, казалось, Даррен его не слышал, он превратился в безумное, царапающееся и остервенело кусающееся существо. Словно мальчик, столь трогательно обнимавший отца, в один момент вдруг вознамерился его убить. Причинить вред по-настоящему. Лишь с большим трудом лорду Кастанелло удалось высвободиться. Он перехватил запястья сына, осторожно разжав стиснувшие его шею пальцы, и крепко прижал мальчика к себе, не позволяя тому двигаться. Даррен что есть силы отбивался и брыкался, пытаясь вырваться. На мгновение лорд, борющийся с припадком сына, обернулся ко мне. Его взгляд, больной и затравленный, словно говорил: «Вы не должны были это увидеть. Вот почему я скрываю его болезнь ото всех. Да, он опасен, неуправляем, и на нем чувствуется стойкий след ментальной магии, но он мой сын. Я не могу поступить иначе». Я не решилась приблизиться, чтобы ненароком не навредить мальчику, и лишь кусала губы от разрывающего изнутри чувства беспомощности. «Успокойся, пожалуйста!» – Мой отчаянный мысленный крик погас в глухой пустоте. – Клара! – крикнул лорд. Оттолкнув меня, замершую у самого входа, в спальню вбежала горничная. Мигом разобравшись, что к чему, она сноровисто перехватила вырывающегося ребенка. Лорд Кастанелло бросился к дорожной сумке. Он злился: это было заметно по дерганым, грубым движениям, с которыми лорд перебирал лекарства. Флаконы жалобно позвякивали. Лорд продолжал искать, что-то бормоча сквозь стиснутые зубы. – Я не ожидал, что следующий приступ может начаться так скоро. Раньше такого не случалось, всегда оставалось время, чтобы подготовиться. А лекарство… – Он отбросил в сторону бесполезную сумку. Внезапная догадка вспыхнула в моем сознании. Я пошарила по карманам платья и, нащупав нужный пузырек, протянула его лорду. – Вы искали это? Мгновение лорд молчал. Затем, коротко кивнув, взял у меня успокоительное зелье, которое я отобрала у Лоиссы в далекую тревожную ночь. Клара держала ребенка, прижимая его к кровати. Лорд поднес флакон к губам сына и заставил его сделать глоток. Придерживая голову ребенка, супруг влил ему все зелье до последней капли. Постепенно мальчик успокоился, дрожь прекратилась, мышцы лица расслабились, дыхание стало глубоким и ровным. На смену припадку пришел сон без сновидений. Лорд Кастанелло бережно опустил сына на подушки. Клара отступила от кровати. – Милорд, простите меня, я не уследила… я не думала… Супруг жестом остановил ее: – На сегодня можете быть свободны. Вернитесь в поместье и пошлите за нами, когда прибудет лекарь. Поклонившись, горничная поспешно вышла, оставив нас одних. Лорд избегал смотреть в мою сторону. Все его внимание было сосредоточено на сыне. – Что с ним? – наконец спросила я. Глупый, бессмысленный вопрос, но я не могла придумать другого, а молчание в этой комнате, больше похожей на склеп, давило, словно надгробная плита. – Я не знаю, – тихо ответил лорд. – Знаю лишь, что это длится уже пять лет и что артефакты считывают у сына всплески ментальной магии, такие же странные, проявляющиеся и исчезающие, как и ваши. Элейна, моя первая жена, понимала в этом куда больше меня, но… Он замялся, с трудом подбирая слова. – Лорд Кастанелло, – окликнула я его, – я видела кое-что, и, думаю, это может быть связано с вашим сыном. Кошмар, разбудивший меня… знаю, это прозвучит глупо и странно, но я видела сон Даррена. Сначала мне показалось, будто жизни вашего сына угрожает опасность, потому и позвала вас сюда, но теперь… Теперь я думаю, что это было видением из прошлого. Видением, которое Даррен неосознанно пытался мне передать. Взгляд лорда, казалось, прожигал насквозь. Он замер, ловя каждое мое слово. – И что вы увидели, миледи? – Комнату. – Я напряглась, вспоминая. – Богато обставленную. Золото, кристаллы. Дорогая люстра. – Продолжайте, миледи. Не упускайте ни одной детали. – В комнату вошел человек. Мужчина. Высокий. Я не видела его лица. Только руку с перстнем на указательном пальце. Кольцо с красным камнем. Он потянулся к вашему сыну. – И? – Лорд всем телом подался ко мне. – Все. Супруг разочарованно выдохнул. Я молчала. Воспоминания о руке, неотвратимо приближавшейся к испуганному ребенку, захлестнули меня. Перед мысленным взором снова возник светящийся красный кристалл, вспыхнувший, словно пожар в сухом лесу. Словно десятки огней, озаривших причал и озеро. Словно свет пропитанной дурманом свечи. «Моя драгоценная…» – Что с вами, миледи? Вы вспомнили что-то еще? Я обхватила себя руками. – Да, – отчаянно прошептала я. Голос срывался. – Я не могу сказать, кто он, потому что никогда не видела его лица. Но… тот человек с перстнем… Я не уверена, но… У меня тоже были видения, как и у вашего сына. Смутные, неясные, путаные. Раньше я считала их дурными снами, но сейчас мне кажется, что это были не сны, а что-то другое, стертое, подавленное. И каждый раз в них присутствовал один и тот же человек. Неизвестный мужчина, всегда за моей спиной. Он касался меня – как касаются только менталисты. Вторгаясь… Лорд Кастанелло побледнел. В одно мгновение из него словно выпили все силы, и он тяжело опустился на край кровати. Лицо его, искаженное болезненной гримасой, застыло. – Фаринта… вы полагаете, что менталист, мужчина из ваших видений, мог повлиять и на Даррена? Спровоцировать все… это? У меня не было сил даже кивнуть. Меня била крупная дрожь. Воспоминания, пугавшие меня прежде, из-за чего я упорно загоняла их как можно дальше вглубь своей памяти, теперь не хотели возвращаться. Перед глазами стояла белесая туманная муть, а под ней… Пустота. Там, где должно было быть мое прошлое – детство, юность, первая любовь, – зияла пугающая, неестественная пустота. Теперь я особенно остро осознала, отчего мне вдруг стало плохо, когда лорд Кастанелло спросил о моем детстве, о тоске по семье – я ничего не помнила. Воспоминания украли, стерли из памяти. Уничтожили вместе с большей частью моей жизни. – Фаринта. – Супруг, поднявшись на ноги, потянулся ко мне, как будто хотел дотронуться, утешить, но я отшатнулась. – Фаринта, успокойтесь. У нас был напряженный день. И ваша лихорадка… – Это не плод воспаленного сознания. Это… Я мотнула головой, не видя смысла продолжать. Он не слушал меня раньше, когда я твердила, что в доме убийца, так почему я вдруг решила, будто что-то изменилось? Мы остались все теми же чужими людьми, незнакомцами, по иронии судьбы связанными брачной клятвой, общей тайной и зловещей тенью за спиной. Тенью с кольцом-артефактом на пальце.