Вдруг она обрывает поцелуй, облизывая мои губы, словно кошечка перед тем, как отстраниться. Ее губы больше не касаются моих. Я умираю. Я не могу не целовать ее. Я вижу изгиб ее нежного горла. Она открыла мне одну из самых уязвимых своих частей. Ее кожа цвета слоновой кости словно светится в лунном свете, но даже так я вижу, как румянец заливает ее щеки. Я слышу ее хриплое дыхание, чувствую, как напряглись ее соски. Смогу ли поглотить ее целиком, ощутив весь спектр эмоций в одно мгновение? Вряд ли получится, но мне чертовски не терпится попробовать. — Максон? — неуверенно зовет она. — Почему ты такая чертовски красивая? — успокаиваю ее. — Если ты действительно так думаешь, я рада. Теперь-то ты собираешься ко мне прикоснуться? Она выглядит запыхавшейся и взволнованной. Она что, думает, я могу сказать "нет"? — Да, солнышко. Везде, где ты позволишь мне тебя трогать. Я опускаю голову, сжимая ее локоны в кулаке, и касаюсь губами ее горла. Она такая охеренно мягкая, что стон снова вырывается из меня. Ее губы манят меня, и я прижимаю Кили к себе. Захватываю ее губы, сминаю их своими. Сегодня этими губами ей не дозволено касаться ничего, кроме меня и моего члена, но я не могу произнести это вслух, захваченный поцелуем. Мои руки скользят по ее телу, стараясь запомнить каждый изгиб, пальцы впиваются в ее талию. Нам не хватает воздуха, но мне плевать. Надеюсь, ей тоже. Она должна чувствовать то же, потому что она тает в моих руках, открывает губы в приглашающем жесте. Она хочет меня… но помимо этого, хочет, чтобы я продолжал делать все для ее возбуждения. Что же, мне подходит. Я всегда наслаждался чем-то больше, если я это заработал. Каждый крик ее наслаждения я приму за оплату. Я полностью сосредотачиваюсь на Кили. Луна, волны, пляж — все исчезает. Сейчас единственное, что нас волнует, — этот момент. Я позволяю афродизиаку ее аромата наполнить меня снова. Как и прежде, я чувствую, будто она меня опьянеет. Я пробую ее губы на вкус, касаюсь ее языка. Правой рукой сжимаю ее ягодицу в желании потрогать ее везде. Она отвечает на поцелуй, ее дыхание становится тяжелее. Кили хватает меня за плечи и крепко прижимает к себе. Ее левая нога обвивается вокруг моей голени, ее бедро скользит по моему. Я больше не могу сдерживаться. Я глубже погружаюсь в ее рот и ощущаю себя парашютистом в свободном падении с четырех километров. Гравитация не имеет ничего общего с этим притяжением. То, что происходит между нами, — это естественное явление. — Я хочу тебя, — я смотрю на нее. Господи, я не могу не смотреть. Заглядываю в глаза. Они расширены, в полубессознательном состоянии и такие чертовски нежные. — Кили? — Что происходит между нами? — Я не знаю, — сейчас меня не интересует ничего, кроме желания почувствовать ее, войти в нее, пометить ее собой. — Я тоже тебя хочу, — на выдохе признается она, целуя меня еще и еще, обнимая меня за шею и снова целуя. Я не сопротивляюсь. Мы снова сливаемся в поцелуе, я обхватываю ее задницу обеими руками. Боже, она упругая, просто шикарная, потрясающе ощущается в моих ладонях. Но мне нужно больше, я не могу ждать. Я прижимаю ее к своему телу, она обнимает меня ногами, а затем снова с требовательно целует меня. Блять, да. Я уже мысленно погружаюсь в нее, когда иду к скалам на западной стороне пляжа, которые обеспечат нам уединение от жилого комплекса. Это больше похоже на поход, чем я ожидал. Я не устал, но жутко нетерпелив, как и Кили. Она цепляется за меня, как будто потеряет рассудок, чуть отдалившись. Наконец, мы на месте — на краю скалистого берега. Я посадил ее на один из массивных, отполированных водой камней. Сейчас здесь сухо из-за прилива, но рано утром это место будет затоплено. Те несколько секунд, которые требуются, чтобы усадить ее на камень, Кили использует по-своему. Она расстегивает мою рубашку, одну пуговицу за другой, пока полностью не обнажает мою грудь. Она снимает с рубашку и откидывает ее в сторону, неистово целуя. Кили отстраняется на секунду и внимательно на меня смотрит. — Ох, Боже… Ты такой идеальный, аж тошно. Я качаю головой. Вряд ли я безупречный, но спорить не буду. У меня широкие плечи, я расправляю их и немного выпячиваю грудь вперед — мне все еще хочется произвести на нее впечатление, понимаете? Провожу по ее бедру, кожа такая шелковистая, гладкая, соблазнительная. Мне нужно оказаться внутри нее в ближайшие тридцать секунд. Вторая рука следует за первой, добираясь до ягодицы. Блять. — На тебе нет белья? Она отрывает губы от моей шеи и шепчет на ухо: — Что? Нет. На платье были бы полоски. Это проблема? — Ты смеешься? Я хочу поблагодарить ее за то, что она сделала все быстрее и проще. Такая экономия времени мне по душе. По мере того, как я задираю ее платье и обнажаю белые ноги, я теряю способность говорить — все настолько хорошо, что она не нуждается в том, чтобы я озвучивал мысли. Без слов она понимает, чего я хочу, когда раздвигаю ее ноги и встаю между ними. Фиксирую платье чуть выше, чтобы увидеть, какого цвета ее натуральные волосы. Очевидно, не рыжие. Но, когда я обнажаю ее киску, вижу, что она совершенно голая. — Ох, солнышко… Она шире разводит ноги. — Я нравлюсь тебе такой? У меня такое чувство, словно я получаю довольствие при любом взаимодействии с ней. Но сейчас я хочу отбросить ее волнения. — О, да. Мне нравится в тебе все. Кили выдавливает из себя что-то похожее на улыбку, эмоции распространяются от ее глаз до дрожащих губ. — Ты мне тоже нравишься. Она дерзко наклоняется к своему бедру, развязывая леопардовый пояс и откидывая его. После рывка платье раскрывается, и она практически полностью обнажена. На ней только черный кружевной бюстгальтер, плотно обхватывающий ее грудь. Грудь вздымается над тонкой тканью и заставляет мое сердце биться чаще. — Снимешь? — я не хочу показаться требовательным придурком, но на деле я не спрашиваю. К счастью, она, кажется, понимает и заводит руки за спину. Секундой позже бюстгальтер падает на ближайший камень. Она откидывается на руки, залитая лунным светом, и моргает, глядя на меня большими голубыми глазами. Я бы никогда не ответил "нет". Под ее ужасным платьем скрывается настоящее сокровище. Я не могу перестать пялиться. — Ты такая чертовски красивая. Я сейчас самый счастливый ублюдок на земле. Наверное, это звучит банально. Слова, которые скажет любой парень, чтобы зажать симпатичную девочку в надежде на секс. Но я абсолютно серьезен. У меня в постели бывали великолепные женщины, я знаю, о чем говорю. Я не думаю, что Кили подходит под стандартное описание красоты, но в ней есть что-то особенное. Словно ты можешь видеть ее душу в глазах. Уверен, это звучит тупо, но для меня это в новинку, черт возьми. Кили сказала, что она как открытая книга, и я ей верю. Она открывается мне во всех смыслах — обращена ко мне, губы приоткрыты, поза максимально раскрепощенная, ноги раздвинуты. Она женщина, полностью доверившаяся мужчине перед собой, без отговорок и колебаний. Я резко выдыхаю, наблюдая за ней, чувствуя себя первобытным, властным. Кровь стучит в висках. Что-то мягкое, словно зефир, разливается по моей груди, чем дольше я на нее смотрю. Никогда не чувствовал ничего подобного, и мне не нравится это ощущение. Но оно мне неподвластно. Оглядываясь назад, я понимаю, что это была первая подсказка — она может меня уничтожить. — Я рада, — шепчет она. — Ты не собираешься трогать меня? Определенно. Но где, блять, начать? Каждая часть ее тела привлекает мое внимание. Она выглядит мягкой, нежной, как будто доставляет мне удовольствие вся целиком — от взлохмаченных волос до пальцев ног. У меня текут слюнки, когда я вижу ее дерзкие стоячие соски. Персиково-рыжие, идеально симметричные — они потрясающие, как и все ее тело. Ее кожа цвета слоновой кости говорит о том, что она здорова, но не заложница спортзала. Ночь скрывает секреты ее киски. Я знаю, что она голая, но мне необходимы детали, которые я не вижу, пока она окутана тенью. Более того, я чувствую ее аромат. У меня нет слов. Слава богу, Кили хочет действий, а не слов. Я отрывисто киваю и чуть ли не отрываю пряжку ремня, расстегивая пуговицу. Расстегиваю молнию. Достаю презерватив из кармана. Эти бесконечные моменты, когда я не могу дотронуться до нее, — чистая пытка, но мне, наконец, удается отодвинуть свою одежду и надеть на член латекс. Член бьется в такт частому биению моего сердца. Тук, тук, тук. Ощущения похожи на эйфорию от кайфа. Я не притрагивался к наркотикам с тех пор, как был мальчишкой, взбунтовавшимся против отца, но эти ощущения более крышесносные. Прямо сейчас она держит меня за яйца, не касаясь рукой. Эта тяга к ней уйдет после оргазма, верно? — Максон? Я тяжело киваю и становлюсь ближе. — Я с тобой. — Нет, ты рядом со мной, — она проводит рукой по моему бедру и сжимает ягодицу, притягивая меня еще ближе. — Но пока не со мной. Господи. — Хорошо, — я сглатываю, сдерживаясь еще мгновение. — Все быстро изменится. — Слава богу. Двумя словами она решает свою судьбу. Что ж, она, раздеваясь догола и умоляя меня прикоснуться к ней, уже гарантировала мне, что я проведу ночь внутри нее, но знать, что она так же, как и я, готова ворваться в самый эпицентр этой бури между нами — головокружительно. Одной рукой я сжимаю ее волосы в кулак и дергаю, подстраивая ее губы на уровень своих. Другой я сжимаю ее бедро и провожу ею выше. Наши губы соприкасаются в момент, когда моя эрекция прижимается к ее гладкому, мягкому влагалищу. Я смотрю на Кили. Она задыхается, ждет, завороженная. Боже, я хочу дать ей мир, звезды — все, что она захочет… кроме билета на самолет до Феникса. — Солнышко, — стону я прежде, чем опустить голову и поцеловать ее, одновременно вторгаясь в ее тело. Скольжу в ней так плавно, словно силиконом по стеклу. Резким толчком погружаюсь в нее. Она сидит на мне, как идеально сшитый костюм. Я ощущаю вкус вина, когда захватываю ее язык. Я чувствую мягкость и податливость ее тела, когда она выгибается мне навстречу. Я вижу, как выражение полного блаженства появляется на ее лице, когда я опираюсь на большой камень позади нее и вхожу весь.